За столом над картой и бумагами сидел адмирал Исаков и спокойно что-то читал. Дождавшись установления относительной тишины, Исаков поздоровался со мной и указал на стул.

— Садитесь, пожалуйста, — пригласил он и продолжал: — Как видите, противник непрерывно бомбит корабли на рейде. Часть транспортов не имеет никакого вооружения. Я вызвал вас сюда как артиллериста, способного возглавить работы по установке артиллерии на безоружные транспорты. Все для этого подготовлено. Материальная часть уже доставлена, рабочие прибыли, и личный состав для обслуживания артиллерии тоже есть.

В заключение адмирал назвал те транспорты, которые надлежало вооружить, — «Вилсанди», «Ханси», «Стенсо», «Илга» и другие…

— Ну, как дела? — спросил меня капитан 2-го ранга Соколов, как только я вышел из кабинета.

Соколов (артиллерист по специальности) исполнял должность начальника отдела боевой подготовки. До войны работал в артиллерийском научно-исследовательском институте. В связи с этим у нас сразу обнаружились общие интересы. Он сообщил мне, что флагманским артиллеристом флотилии был мой однокурсник по Военно-морскому училищу капитан 3-го ранга Н. И. Федосов.

Узнав о задании, которое я получил от адмирала Исакова, Соколов оживился. Оказывается, к нему уже неоднократно обращались по этому вопросу представители артиллерийских мастерских, завода, а также офицер, доставивший команду для укомплектования вооружаемых транспортов. Он указал, где их можно найти.

И вот я шагаю по запруженной людьми территории, прилегающей к маяку, и вглядываюсь в лица встречных моряков в надежде увидеть кого-нибудь знакомого. К моему огорчению, среди многих встречающихся морских офицеров знакомых долго не попадается.

Каковы же были мои удивление и радость, когда я наконец встречаюсь с идущим в сопровождении двух офицеров капитаном 2-го ранга Н. Ю. Озаровским, моим старым сослуживцем по линейному кораблю «Марат».

Есть люди, вспоминая которых ощущаешь какое-то особенно приятное чувство, чувство глубокой признательности и благодарности к ним за их душевную красоту, человечность, трудолюбие, честность. Именно к такой категории людей принадлежал Николай Юрьевич Озаровский.

Невольно вспомнились годы флотской молодости. Во время дежурств по кораблю, в глубокую ночь, при обходах палуб линкора часто можно было видеть свет в каюте помощника командира и фигуру Николая Юрьевича, склоненную над столом. А утром, еще до общей побудки, он уже с бодрым, веселым видом хлопотал на верхней палубе…

На Ладожской флотилии Николай Юрьевич вначале командовал канонерской лодкой, а затем дивизионом канонерских лодок.

В тот же день я встретился с рабочими, прибывшими для вооружения транспортов. Кстати, они уже давно прибыли в Осиновец с материальной частью и хотели как можно скорее приняться за дело. В суматохе на них никто не обращал внимания, поэтому они очень обрадовались, узнав, что у них появился руководитель работ.

Прежде всего пришлось заняться вопросами размещения и питания рабочих. С помощью капитана 1-го ранга Авраамова это быстро уладили. Затем без промедления приступили к выполнению задания.

Условия, в которых пришлось вооружать транспорты, были весьма сложными. Все работы приходилось производить в спешке, без отрыва кораблей от перевозок. Мы буквально караулили каждый транспорт в момент его появления на осиновецком рейде. Тут же на него срочно подавалась в разобранном виде материальная часть артиллерийских систем. Бригады рабочих за время разгрузки и погрузки транспорта быстро выполняли необходимый перечень корпусных работ (установка дополнительных креплений палубных настилов и переходных барабанов под основания орудий). Рабочие артиллерийских мастерских проводили сборку, установку и регулировку самих орудий.

Частые налеты авиации противника создавали массу дополнительных трудностей. С появлением фашистских самолетов все суда на рейде снимались с якоря и маневрировали, уклоняясь от бомб. В такие моменты катера и баркасы с рабочими и техникой вынуждены были болтаться по рейду в ожидании подхода транспортов.

Каким-то чудом нашим плавсредствам удавалось оставаться целыми и невредимыми, несмотря на интенсивные бомбежки и обстрелы рейда с воздуха. Иногда часть рабочих была вынуждена совершать на транспорте плавание из Осиновца в Новую Ладогу и обратно.

Вместе с материальной частью на транспорты сразу же подавались и боеприпасы. Частенько, буквально в ходе работ, приходилось вести огонь по вражеским самолетам из наспех закрепленных орудий. В таких случаях рабочие бросали свои инструменты и превращались в подносчиков снарядов, наводчиков или заряжающих и вместе с комендорами активно участвовали в отражении воздушных атак (многие из рабочих артиллерийских мастерских в свое время проходили действительную службу на флоте и являлись опытными комендорами). Эти скромные труженики были подлинными носителями боевого и трудового подвига.

Однажды, возвращаясь с рейда, я неожиданно встретил на пирсе еще одного моего бывшего наставника и сослуживца капитана 2-го ранга Г. А. Визеля. Судя по всему, Глеб Александрович был рад нашей встрече. После взаимных приветствий он стал расспрашивать, как я попал в Осиновец и чем здесь занимаюсь. Лицо его показалось мне исхудалым и побледневшим.

В то время на флотилии велась ускоренная подготовка к высадке десанта в район Шлиссельбурга. Предназначенные к десантированию 148-я кадровая рота флотилии и моряки из учебного отряда подводного плавания уже прибыли и в течение нескольких дней ожидали посадки на десантные суда.

Узнав, что я занят выполнением задания адмирала Исакова, Визель, по старой памяти, попросил меня помочь ему проверить состояние десантных судов, прибывших из Ленинграда. Хотя я и не располагал временем, но товарищу решил помочь и тотчас же направился к небольшой заводи у пирсов, где спустили на воду доставленные по железной дороге баркасы, полубаркасы и другие шлюпки. На шлюпках были дневальные из матросов-подводников.

Все эти гребные суда, видимо, готовили и отправляли второпях, без должного контроля. Многие не имели в комплекте табельного вооружения — недоставало уключин, весел; рангоут и такелаж вовсе отсутствовали.

Недалеко от места стоянки шлюпок, в береговых зарослях, укрылись десантники. Среди офицеров 148-й роты нашлись старые знакомые, с которыми мне довелось познакомиться в период советско-финляндской войны. Эта рота в то время охраняла бухту Саунаниеми, на которую базировались вмерзшие в лед корабли Ладожской военной флотилии (командовал ею капитан 1-го ранга П. А. Трайнин). Командиром роты по-прежнему был Дмитриев, а политруком Лапин.

Разумеется, десантники меня спрашивали, когда и куда их намерены высаживать. Но даже при желании я не мог бы ответить на этот вопрос, так как не знал, в какой связи находился этот десант с развитием боевых действий в районе Шлиссельбурга.

Спустя некоторое время я имел возможность наблюдать с верхней площадки семидесятиметровой башни Осиновецкого маяка отдельные эпизоды, связанные с высадкой этого десанта.

Когда, запыхавшись, я поднялся на маячную башню, там уже находились офицеры порта. В артиллерийский бинокль было хорошо видно все происходившее в Шлиссельбургской губе.

…Под прикрытием огня канонерской лодки «Бурея», сторожевого корабля «Пурга» и транспортов большое количество шлюпок, катеров двигалось к берегу, занятому врагом. Транспорты также вели огонь. Отдельные шлюпки и катера уже достигли обширной прибрежной отмели. С их бортов прыгали в воду десантники. Темные столбы воды и грунта в местах падения вражеских снарядов, как свечи, вставали среди десантных судов и людей, двигавшихся к берегу. Слышался непрерывный отдаленный гул артиллерийской канонады.

В момент, когда основная масса десантников по пояс в воде продвигалась к берегу, неожиданно стали налетать и пикировать немецкие самолеты Ю-87, сбрасывая бомбы и расстреливая десант из пушек. Мы увидели, как один из транспортов (это был «Щорс»), объятый пламенем, выбросился на мель. Вскоре весь берег заволокло дымом…