Ему бы следовало прекратить это.

Но он этого не делает.

Он запускает пальцы в волосы Стайлза и ведет поцелуй. Смягчает его. Замедляется и просит Стайлза последовать его примеру. А затем углубляет поцелуй, проникая языком в стайлзов рот, сначала пройдясь им по нижней губе, деля дыхание одно на двоих.

Стайлз на вкус как сахар. Как хлопья, что он съел утром, как манговый сок и, под всем этим, как Стайлз. Его собственный уникальный запах и вкус, человеческий, который Дерек никогда до прошлого года не встречал.

Разорвав поцелуй, он видит, что глаза Стайлза широко раскрыты, щеки красны; слышит что его сердце стучит, словно кроличье.

— Дыши, — говорит Дерек.

— Ага, — шепчет Стайлз и падает спиной на землю. — Дышу.

Они так и проводят время в лесу, пока Дерек не слышит рев мотора машины Питера.

***

Праздник имеет успех. На столе больше торта и еды, даже чем Стайлз мог пожелать, а гостиная наполнена лентами и шарами, да так, что они на мгновение теряют Джейкоба. Стайлзу надарили столько подарков, что приходится дважды спускаться за ними, чтобы перенести в комнату человека. Вернувшись вниз, он спрашивает, не пришло ли время для обеда.

Джеймс стонет с дивана, на который плюхнулся, расстегивая пуговку на джинсах.

— У мальчишки бездонный желудок?

Талия обнимает Стайлза за плечи:

— Он же растущий мальчик, дорогой.

— Он монстрик, — решает Джеймс.

Питер купил Стайлзу книгу об Экспрессионизме, и они вместе уходят в комнату Питера, чтобы почитать. Стайлз обожает книгу, но он чуть ли не прыгает от счастья, когда Дерек вручает ему кожаный браслет с трискелионом. Символ стаи Хейл. И Дерек не смог удержаться, когда увидел ее — маленькую фарфоровую лисицу — в сувенирном магазине Бикон Хиллз. Он купил ее к другим маленьким сокровищам на комоде человека.

Стайлз рассмеялся и спросил, не станет ли Волчок ревновать.

Волки, напомнил ему Дерек, иногда ладят с лисами.

Дерек убирает гостиную, пока Джеймс командует с дивана.

— Это что, торт на стене? Каким образом торт закончил на стене?

— Джейкоб, наверное, — предложил Дерек, хотя не сомневался, что и Стайлз на радостях, в своей привычной манере махать руками, мог замарать стену. Джейкоб, будучи малышом, все равно не может отрицать обвинение.

— Надеюсь, Стайлз пошутил насчет обеда, — бубнит Джеймс.

— Уверен, Питер отвлечет его на пару часов, — проговорил Дерек, пихая бумажные гирлянды в мусорный мешок. Пару хорошо выглядящих и шарики он оставил, вдруг Стайлз захочет их к себе в комнату.

— Питер… — качает головой Джеймс. — Хорошо с ним обращается и влияет на него, должен признать.

— Удивительно, да? — спрашивает с улыбкой Дерек.

— Немного, — соглашается Джеймс. — Но приятно удивляться чему-то в моем возрасте. — Мужчина сел удобнее. — Ты тоже меня удивляешь, Дерек.

— Да? — Дерек вскинул брови.

— Когда твоя мать решила попросить тебя присмотреть за мальчишкой, я был против.

Дерек хмурится, отпуская мусорный мешок.

— Почему?

— Может, потому что это слишком большая ответственность, — проговорил Джеймс, пожимая плечами. — Или потому, что я мог предположить, чем все закончится.

Желудок Дерека сжался.

— Что?

— То, что между вами со Стайлзом, — вздохнул отец. — С самого начала он смотрел только на тебя.

Дерек застывает.

— Я не… Я не знаю, что сказать. Я не хотел, чтобы это произошло.

— Значит, что-то произошло, — это не вопрос.

Дерек сам не знает, что он чувствует по поводу поцелуя, он не готов с кем-то объясняться.

— Вроде того.

— Он хороший мальчик, — тихо говорит Джеймс. — И ты тоже. Знаю, ты любишь его, но он еще не готов быть заклеймённым.

— Пап! Иисусе! — лицо Дерека пылает. — Мы просто поцеловались. Один раз! Я не собираюсь его клеймить! — Внутри него волк недовольно рычит, царапаясь наружу. Хочу, говорит он Дереку. Хочу. Нужен. Мой. Стайлз.

— Он хороший мальчик, — повторяет Джеймс. — Но он наивен. Он не понимает, но поймет однажды. Этот дом — его клетка, Дерек. Что за жизнь мы можем подарить ему, не выпуская из этих стен?

— Я знаю.

У Стайлза никогда не будет нормальной жизни. Он человек. Если его обнаружат, ему не позволят остаться со стаей. Его заберут. Его будут расспрашивать, изучать, и все во имя науки. Дерек думает о снимках последнего, как он думал, человека. Человек, что умер в неволе в Нью-Йорке. В своей голой комнате, смотря пустым взглядом в камеру. За ним ухаживали, ему не делали больно, но он был так чертовски одинок.

И если где-то все еще есть люди, если у Стайлза есть семья, нечестно держать его здесь. Джеймс прав. Стайлз еще не понял, что он в клетке, но он поймет. Он чертовски умен. Конечно, он поймет.

Неважно, чего хочет Дерек.