Большие глаза Стайлза становятся еще больше.

— Давай, — заставляет Дерек, слыша смех Лоры с первого этажа. — Не так уж это и плохо.

— Плохо, — бубнит Стайлз. — Плохо.

Дерек роняет его запястье с широко раскрытым ртом.

— Плохо, — опять говорит Стайлз и корчит лицо. — Бяка. Плохо, Дерек.

— Срань господняя, — говорит Дерек. — Стайлз!

Он хочет крикнуть Лоре или родителям. Хочет сграбастать мальчишку в медвежье объятие и прокричать от восторга. Но он не может и не станет, потому что Стайлз может испугаться. Он обеспокоено наблюдает за Дереком, и оборотень не знает: из-за чистки зубов это или из-за того, что он заговорил. Если для Дерека это важное событие, для Стайлза оно еще значительней. Дерек не хочет его перегружать.

Большие янтарного цвета глаза наполняются слезами, нижняя губа дрожит.

— Ты говоришь, — шепчет Дерек. — Это здорово. Это так здорово, Стайлз.

Он всегда знал, что у Стайлза получится. Он знал!

Стайлз выглядит так, словно готов сбежать.

— Иди сюда, — мягко зовет Дерек, нежно обнимая мальчишку. Стайлз всхлипывает ему в горло, и Дерек гладит его по голове. — Все хорошо. Ты в порядке.

Когда Дерек обращается, наступает этот момент между животным и человеком, бросающий его в дрожь. Не тогда, когда меняется его тело, а когда меняется сознание. Это похоже на всплывание со дна: перехватывающий дыхание момент, когда мир вокруг тебя меняется. Он поражает Дерека каждый раз, оставляя дрожащим и растерянным на пару секунд. Стайлз жил этим моментом прошедшие месяцы.

Дрожащее дыхание Стайлза обдает шею Дерека жаром.

— Ты такой сообразительный, — шепчет ему Дерек. — Такой умный.

— Не зубы, — бубнит Стайлз, — не зубы, Дерек.

Дерек гладит человека по спине другой рукой, чувствуя тепло, исходящее от кожи под тканью.

— Хорошо, только сегодня.

— Не зубы, — победно улыбается Стайлз.

***

Стайлз спит с Дереком. Но в ту ночь это кажется странным, по крайней мере, для Дерека. Теперь, когда он знает, что Стайлз способен общаться, он беспокоится, не должны ли они обсудить этот момент с человеком. Стайлз больше не испуганный лисенок. Он не зверь и не домашнее животное. Дерек не знает, может ли Стайлз сформулировать, что хочет или что чувствует. Он больше не уверен, может ли обращаться со Стайлзом, как с ребенком, не то чтобы он делал это намеренно. В эту ночь, когда Стайлз во сне липнет к нему, Дерек задумывается о границах. Через месяц, год, что с ними будет? В какой момент он должен будет отправить Стайлза в свою собственную постель? Когда он должен начать обращаться со Стайлзом, как со взрослым? От какого момента, много лет спустя, Стайлзу будет стыдно?

Дерек хочет, чтобы их отношения строились на равенстве, и ему страшно, что они упустят этот шанс, если Стайлз останется таким зависящим от Дерека. Через месяц, год, десятилетие, он хочет, чтобы они были друзьями.

Это разбивает ему сердце, но он знает, что им нужна дистанция. Просто… он не хочет пока этого делать.

Он не может спать. Он отцепляет Стайлза от себя и спускается вниз. В библиотеке он находит Питера со стаканом виски в одной руке и книгой в другой. Он растекся по дивану, словно не собираясь его покидать.

— Тяжелый день? — спрашивает Питер, когда Дерек наливает себе стакан.

— Стайлз заговорил, — отвечает Дерек.

— Правда?

Дерек коротко кивает.

Питер поднимает брови:

— Мне кажется, ты должен быть счастливее. — Дерек хмурится в ответ. — О, я знаю, — говорит Питер. — Ты беспокоишься о том, не пора ли оторвать его от юбки. Что ж, если тебе интересно мое мнение…

— Не интересно, — бубнит Дерек.

Питер делает вид, что не слышит.

— Если тебе интересно мое мнение, то останься.

— Остаться?

Питер вздыхает.

— Малии было семь, когда мы с Патрицией развелись. Не одно и то же, я знаю, но в этом есть смысл. Стая всегда принимает сторону матери, когда дело доходит до опеки над ребенком, только вот Малия была папиной дочкой. Я все еще помню, как она кричала и просила меня не уходить. Это не то, о чем можно забыть, я полагаю. И к тому времени, когда я вернул ее назад и привез сюда, жить с нами, я осознал, как много я упустил. По большей части я упустил возможность объяснить ей все. Ей было семь. И я подумал, если она не понимала в тот момент, когда все происходило, она поймет, когда вырастет. Но этого не произошло. Она любит меня, но она всегда будет переживать тот момент, когда я уходил, не обращая внимания на ее мольбы остаться. — Он опрокинул остатки напитка. — То же и с твоим человечком. Если оставишь его сейчас, когда он не понимает, ему всегда будет больно.

Дерек пьет виски. Оно обжигает его горло.

— Но что, если все станет хуже? Что, если он сильнее привяжется?

Питер смотрит на него, словно он сумасшедший.

— Привяжется сильнее? Дерек, уже поздно. Он не привяжется сильней, даже если попытается.

— Я не могу… не могу остаться рядом навсегда, — шепчет Дерек. Питер в ответ пожимает плечами. — Я не хочу оставлять его, — признает шепотом Дерек, и слова кажутся горячими, горькими и эгоистичными.

— Не хочешь, — соглашается Питер. — Но иногда приходится.