- Ну, и кто тут провокатор? - проворчал Штеменко. - Зови свою полицию, нас сомнут. -

- Спокойно, и не то видали, - сказал Письменный, поправляя фуражку. - Остановятся. Ребят всё лето муштровали, как юных бойскаутов. -

Демонстранты и впрямь остановились на расстоянии хорошего плевка. Сплошь молодёжь, их звонкие голоса звучали скорее жизнерадостно, и не угрожающе. Похоже, ребята вовсю развлекались. Штеменко успокоился. И сказал, повернув голову к Письменному: - Америка торгует вшивым товаром. -

- Что ты имеешь в виду? -

- Да демократию эту, мать её, и права человека. Их надо было с шампунем продавать, а то наши блохи размножаются на них с бешеной скоростью.-

- Не понял.-

- Для такого товара сначала потребителя надо заиметь, человека, а не этих баранов, за десять "баксов". -

К счастью, горлопаны за десять "баксов" его услышать не могли, оглушённые своими же криками. Вскоре им пришлось отступить, когда появился господин Шакура, чуть не правая рука Ющенко. Следом скромно тащился американец.

Шакура, с багровой рожей, толстый, в меховом пальто, неприязненно покосился в сторону Штеменко и Письменного, но, тем не менее, кивнул им. Чуть помешкав, сделал шаг и протянул руку, а потом и вторую присоединил к рукопожатию, которое вышло настолько демонстративным, что оранжевые ребята сбились и притихли. Штеменко ожидал похлопывания по плечу, но Шакура решил с этим погодить.

- Хлопцы! - зычно и укоризненно сказал он. - Вы ошиблись. Це - не москаль перед вами. Це - наш друг. Пусть из Москвы, но украинец. Вин приехал помочь нам. Что ж вы, хлопцы, совсем нюх на москалей потеряли? Али сами к москалям переметнулись? Чего москалёнка ховаете, преступника этого, Новикова? Вторую неделю он в лагере ошивается. Вы думали - он от москалей скрывается, а оказалось - нет. Он - вражина, обычный уголовник. Вот, сведения точные. - Шакура поднял на уровень глаз листовку Интерпола. - Як же так, хлопцы? -

Хлопцы молчали и переглядывались, на лицах растерянность, удивление, и даже смущение. Это был платный "костяк", который тут или жил, или постоянно приходил, как на работу - явно знали, о каком Новикове идёт речь. За две недели успели с ним и познакомиться, и подружиться....., а оказался вражина.

- А ну-ка, быстро найдите этого мерзавца, - рявкнул Шакура, потрясая листовкой. - Или хотите, чтобы нас, идейных борцов, называли уголовниками? Да он ради своей задницы такую провокацию может учинить, что все кровью умоемся. Это же фугас с часовым механизмом - когда рванёт, неизвестно. От таких гадов надо очищать ряды в первую очередь. -

- Це... фальшивка...., - уныло бросил парень с мегафоном.

- Кто сказал? - взвился Шакура. - Ты, Глущенко?! Не ожидал от тебя....-

Штеменко с любопытством наблюдал за парнем. Из командиров среднего звена, такой сто "баксов" в день, наверняка должен получать. Вот нынче цена дружбы. Впрочем, выхода у парня всё равно не было. Вскоре привели и Валерия. Точнее, сам пришёл, в сопровождении - у всех рожи мрачные, словно их кандидат Ющенко оказался не украинцем, а перекрашенным зулусом. Валера криво улыбался, глядя на Штеменко с наглостью необыкновенной. Только по этой, злобного и мстительного изгиба, улыбке Штеменко сразу понял, что встреча с гостем прошла удачно. Ничего другого от подлеца Громова и не ожидалось, но это уже не имело значения.

Письменный поднял правую руку, и к нему тут же подскочили двое полицейских. Один держал наготове наручники. Письменный коротко бросил: - Арестовать. -

Наручники защёлкнулись на запястьях. Письменный покосился на Штеменко с затаённой полуулыбкой. Разумеется, он не собирался передавать "бандюгана" российской стороне. Украина - самостоятельное государство, и сама может выдать преступника, кому он там нагадил. Без всяких посредников. Тем более, за вознаграждение. Впрочем, и это уже не имело значения. Надев тёмные очки, странные в пасмурный день, Штеменко сразу увидел, как скачет на спине одного из полицейских лазерная точка от прицела снайперской винтовки, невидимая без специальных поляризованных очков. Были ещё варианты ликвидации, более предпочтительные, но при столь плотном "оранжевом" окружении "объекта" вряд ли на них стоило рассчитывать. Ни одного своего оперативника Штеменко не видел. Значит, всю группу следует развернуть под снайпера. Кто это, кстати? Видимо, Слава, это его направление..., или Шелест? Впрочем, какая разница...

Штеменко встал на дороге полицейских.

- Вы должны передать преступника мне, - сказал он, глядя на Письменного.

- Может быть, попозже, - в лице украинского коллеги читалась "непонятка", про тёмные очки. Что это? Сигнал? Он не успел ухватить мелькнувшую мысль - один из полицейских, чтобы обойти Штеменко, прошёл вперёд и развернул задержанного в нужную сторону. Тот стразу дёрнулся и осел, повиснув на руках - полицейским пришлось его тащить к подъехавшему "уазику" с решётками. Письменный, что-то почуяв, побежал туда.

- Придуривается? - услышал Штеменко. - Смотри, кровь..... -

- Увози быстрей, - Письменный помог затолкать в автомобиль обмякшее тело, и машина унеслась с площади. Когда вернулся, губы прыгали: - Вот, значит, как, господин генерал? - процедил он. - А так мы не договаривались. -

- О чём вы? - Лениво поинтересовался Штеменко, оглядывая площадь. Кажется, никто не сообразил, в чём дело. Прошло гораздо тише, чем ожидалось. В таких условиях большего сделать невозможно. А.этот Слава, как сказали, лучший стрелок Управления.

- Новиков убит. Зачем? - Зло сказал Письменный.

- Не может быть. - Генерал усмехнулся. - Хотя могу поделиться догадкой. У Новикова есть сообщник. Некий Громов, давно подозревается в связях с террористами. Выходит, убрал подельника прямо у вас в руках? Я начинаю беспокоиться за безопасность Украины. -

Письменный затух на глазах. Подлюка москаль поимел его, как последнего лоха. Глупо ругаться.

- По моему, вы чересчур увлеклись демократией - Назидательно сказал Штеменко. Раз представился случай поиздеваться над коллегой, то почему бы не поиздеваться? - До полной потери квалификации и здравого смысла. Признайся, разве он не требует просто поднять дубинки и навести на площади порядок? Что за базар вы тут устроили? Отсюда и результат.-

Письменный начал потихоньку багроветь. Его использовали, как туалетную бумагу. Но москаль убедится, что напутал, схватив наждачную. С очень крупными зёрнами.

- Правильно вас народ не любит, москалей. - Процедил он.

- Правильно, - согласился Штеменко. - Я тоже не люблю. Пойду, пожалуй. Счастливо оставаться.-

- А вы не спешите, господин генерал. Кое-что придётся объяснять. - Посмурневший Письменный перешёл на официальный тон. Плохой признак, но...это уже было неважно.