— Да не бойся ты! Все же решилось! — Райт беспечно отмахнулся от моих увещеваний и взялся за очередной пряник.

Покачав головой, я последовала его примеру. С лакомством Райт управился быстрее, чем это сделала я. Поэтому тишину нарушил его вопрос:

— Ну, и где теперь Винр?

Медленно прожевала сладкий кусочек, отпила взвару из чашки, избавляясь от приторности во рту, попутно раздумывая над ответом. Но как только я надумала дать его, то услышала холодное:

— Поторопись, Снеж-ш-ш-жа! Мне тоже интересно узнать об этом!

Мы с Ладовым дружно повернулись и увидели Рона, стоящего в дверном проеме.

Я бросила на него один-единственный взгляд, усилием воли погасила радостную улыбку и приторно-любезно осведомилась:

— Подскажите мне, господин Даров, а когда именно я успела пригласить вас в гости?

Он посмотрел на меня так, словно собирался испепелить на месте, буквально выжигая расстояние между нами. На секунду отвел взор и коротко бросил Райту:

— Оставь нас!

Мои щеки запылали от праведного гнева, и я незамедлительно выразила вслух свое негодование:

— Не смей выгонять моего гостя! Лучше сам катись отсюда к паземкам, Эферон Даров!

Вместо ответа Рон, не сумев совладать с обуявшим его бешенством, ударил кулаком в стену, отчего по ней разбежались трещины. Пока я оторопело хлопала глазами, Даров опять рыкнул на Ладова:

— Выйди!

— Сидеть! — возопила я, вскочив на ноги.

Райт с ошарашенным видом перевел взгляд с Рона на меня, резво поднялся и торопливо изрек:

— Я это… прогуляюсь немного… для аппетита… так сказать…

— Ма-аг! — угрожающе качнулась в его сторону.

— Когда жаркое будет готово — вернусь! — уверил он меня и метнулся к дверям, боком протиснулся мимо разъяренного Эферона и сбежал.

— Гад! — в сердцах определила я, глядя ему вслед.

Рон громко хмыкнул, закрывая дверь с такой силой, что со стены посыпалась штукатурка. Дом горестно застонал, и я всерьез задумалась о его сохранности.

И пока я размышляла, Даров времени зря не терял. Быстрыми шагами он добрался до меня.

— Поговорим? — устрашающе предложил мужчина, скидывая камзол.

Я округлила глаза, а Рон безо всякой спешки закатал рукава светлой сорочки, так заманчиво контрастирующей с его смуглой кожей. Я едва не растеряла все мысли и шепотом, так как голос внезапно пропал, полюбопытствовала:

— Бить будешь?

— Нет, — приблизился он, — разговаривать!

Темные брови Рона были сурово сдвинуты, а когда он наклонился ко мне, я позорно попятилась, сразу же уперлась спиной в стол и с какого-то перепугу запрыгнула на столешницу. Даров победно ухмыльнулся, а его руки, сжатые в кулаки, прислонились к резной деревяшке с обеих сторон от моих бедер, заключая меня в плен.

— Пугаешь? — незнамо как выдохнула я, невольно облизывая губы — пить сильно захотелось, вернее выпить и желательно чего-нибудь покрепче.

В глубине черных глаз Рона пламя разгорелось еще сильнее, а дыхание стало рваным, тяжелым. «Так-так», — ведьмина сущность, сидящая во мне, довольно потерла лапки. Я томно улыбнулась, кокетливо взмахнула ресницами и с невинным видом произнесла:

— Не пойму, что тебя так рассердило?

Нарочито легкий вздох срывается с моих полуоткрытых губ, плавное движение плечами, и выражение дикого голода и желания в его взгляде усиливается. Этакий взор хищника, который, стоит признать, и на меня оказывает свое колдовское действие.

— Не играй с огнем, Снеж-ш-ш-жа! — предупреждающе прошептал Эферон. Но разве этот шепот остановит поставившую цель ведьму? Конечно же, нет!

Я подняла руки и мягко прикоснулась к его лицу. Обвела четкие контуры губ и изысканные линии скул. Рон прикрыл веки, а после резко схватил мои руки и прижал их к столу. От неожиданности я откинулась назад, заставив его наклониться, уткнувшись в мою шею.

— Зачем? — прохрипел он.

— Что зачем? — отозвалась я, оплетая ногами его талию.

Мужчина поднял голову, правда, на меня при этом он не смотрел, словно опять сражался сам с собой. Мимолетный взгляд и я все еще вижу в его глазах голод, только теперь к нему присоединилось и отчаяние, но самое странное, что все его чувства ощущаются мною, как свои собственные. Разве так бывает? Решила поразмыслить над этим вопросом позднее, а сейчас мне хотелось только лишь одного.

— Поцелуй меня, — практически взмолилась я.

Даров, как будто этого и ждал, и наши уста соединились. Мои губы, повинуясь, следовали за его, жадно улавливая каждое их движение, каждую ласку горячего языка. Руки Рона отпустили мои, давая позволение обнять его плечи, растрепать волосы, добраться до шнуровки на сорочке и с жадностью распустить ее.

Поцелуй становился все более напористым, прогоняя все мысли, вынуждая подчиниться уверенным действиям мужчины. Но вдруг все прекратилось — Рон отошел от меня, срывая с моих губ скорбный стон. Резким движением он снял с себя сорочку, бросил ее на пол и приказал:

— Встань!

Этому голосу, наполненному хрипотцой и страстным повелением, я воспротивиться не смогла. Спрыгнула со стола, а Эферон грубовато развернул меня спиной к себе, толкнул вперед, вынуждая облокотиться о столешницу, и вновь потребовал:

— Наклонись ниже! — его руки тем временем резко приподняли подол моего платья.

Что? На меня, словно вылили ведро ледяной воды!

— Уходи! — порывисто сказала я, сгорая от обиды.

— Что не так? — с иронией ответствовал Даров. — Разве ты не этого желаешь?

Загоняя злые слезы вглубь себя, я повернулась и отчеканила:

— У-хо-ди!

Эферон дернулся так, словно я ударила его.

— Еще раз поинтересуюсь, что не так? А, Снежа? — продолжил насмешничать он.

— Если ты немедленно не уйдешь, то я призову магию… Дарэф! — я все-таки выговорила это имя, вложив весь свой гнев.

В ответ он склонил голову на бок, по-звериному прищурился и произнес:

— Я уж думал, что ты никогда не скажешь об этом!

— Разве можно о таком молчать? — истерично вопросила я, вновь ощущая за спиной твердую столешницу, отрезающую мне путь к отступлению.

— Тогда почему? — прохрипел Рон, а на меня от двух этих слов повеяло холодом.

— Что почему? — пискнула я, разом растеряв всю свою уверенность.

— Почему ты не пришла и не поговорила со мной о прошлом? — он опять начал порыкивать, и воздух вокруг раскалился и завибрировал, заставляя дрожать оконные стекла. — Я, как круглый дурень, ждал твоего визита, а ты… Две пощечины в самом начале и все! Все, Снежа! Ты не удосужилась расспросить меня о том, как я жил до встречи с тобой! А я все ждал, хотел дать тебе время свыкнуться, а ты???

— А что я? — тоже закричала, вцепившись в край стола со всей возможной силой, так что заболели пальцы.

— Не догадываешься? — как-то подозрительно быстро Рон угомонился. Явно не к добру!

— Мне это совершенно неинтересно! — обида накрыла меня с головой, и я ляпнула совсем не то, что думала.

Губы Эферона сжались в тонкую линию, крылья носа нервно затрепетали, он шагнул вперед, неожиданно замер и обманчиво-бесстрастным тоном процедил:

— Значит, целовать меня тебе не зазорно, ласки мои тебе небезразличны, а я сам тебе неинтересен? Я правильно понял? — его черные очи превратились в две сверкающие огнем щелки.

Испуганно сглотнула, потому как подобной ярости мне видеть не доводилось. Ни один маг, даже во время войны, не выходил из себя настолько сильно, что огонь, вырвавшийся из очага, кружился вокруг него, пылал и грозился сжечь весь дом. На кухне стало так невыносимо жарко, что по моему лицу скатилась капелька пота. Вода! Меня осенило!

Подняла дрожащие руки и призвала на помощь водную стихию — благо здесь ее было в достатке. Кран крутанулся, и прозрачная струя холодным потоком ринулась в бой и окатила с ног до головы разгневанного полудемона. Огонь шипел, фыркал, сражался со своей извечной противницей, не желая признавать поражение. Дарэф неотрывно смотрел на меня, и самым ужасным было то, что я, как и раньше, ощущала все его чувства — жуткую смесь обиды, гнева, ярости и тоски, грызущих Дарова изнутри.