Я следила за этим действом со все возрастающим интересом, стараясь пока не думать о том, что мне предстоит увидеть. Даров, не прерывая своего занятия, вскользь пояснил:

— Я буду помогать Ар'рцелиусу, а ты останешься сторонним наблюдателем. Прими смиренно и то, что на тебя наденут цепи. Ару так будет спокойнее.

— Спокойнее, значит, ему будет? — у меня все заклокотало внутри от едва сдерживаемого гнева.

Рон поднял голову и произнес:

— Помни, что обидеть тебя я никому не позволю!

Мне отчаянно захотелось поверить этому мужчине, но разум мой тотчас взбунтовался, мол, это же маг, да еще и рожденный демоницей!

— Снежа! — повелительный взгляд прямо в мои глаза.

— Моя смерть будет на твоей совести! — холодно оповестила я.

Он только покачал головой в ответ. Спустя непродолжительное время мы переместились в подземный зал. Я на секунду отвлеклась, ибо передвигаться подобным образом было для меня непривычно. Более того, никто из моих знакомых не владел пространственной магией. До сего момента я считала, что знания эти безвозвратно утеряны за столетия войны между магами и ведьмами.

«Хотя, — напомнила я сама себе, — мы находимся в Подземьи, а Даров, как оказалось, полудемон. И сколько еще тайн хранит этот мужчина?!»

Зал привлек мое внимание, ибо ничего подобного я раньше не видела. Совершенно круглое помещение без единого окошка. Высокие колонны поддерживают балкон, замыкающий вокруг зала кольцо. Между колоннами прямо на испещренном рунами полу стояли многочисленные свечи. В центре рисунка была изображена восьмиконечная звезда, выложенная рубинами, от того и кажущаяся кровавой.

С балкона в зал спускалось две узкие лестницы без перил. Едва я обернулась, как увидела за своей спиной парочку духов противоречия, облаченных в черных доспехи. Один из них держал в руках золотые цепи, на концах которых располагались изящные кандалы. Я отпрянула, тогда Эферон промолвил:

— Я сделаю это сам!

Он взял оковы и подошел ко мне, тихо, но убежденно произнося:

— Снежа, если ты сейчас уйдешь, то будешь сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь, — мужчина протянул мне цепи.

Безропотно подала дрожащие руки, и золотые браслеты сомкнулись вокруг моих запястий. Сами цепи подняли оба демона, всем своим видом показывая, что до последнего станут удерживать хрупкую меня на месте, не позволяя сдвинуться ни на шаг.

Рон порывисто коснулся моих губ слегка ощутимым поцелуем, тут же отступил и решительным шагом стал спускаться в зал. Через минуту к нему присоединились четыре высших демона. Все, как на подбор, высокие широкоплечие, огненноволосые и полуобнаженные. Вся четверка кивнула Дарову, а самый старший подошел к одной из колонн. На ней висел золотой круг, по которому демон ударил палицей с крупным черным навершием.

По залу прокатилась громкая звуковая волна, пламя свечей взвилось в воздух, и из пустоты показался владыка.

Все мужчины, стоящие внизу, были обнажены по пояс и их рельефные тела покрывали рунные рисунки. Ар'рцелиус на этом не остановился, он взял в руки длинный тонкий кинжал и взглядом указал на него Рону. Маг подошел, совершенно невозмутимо принял оружие и стал медленно рисовать им узоры на груди демона. Очередной удар по золотому кругу, и двери за моей спиной распахнулись. В них прошла моя матушка, одетая, если это можно было так назвать, только в рубиновый пояс, камни которого чуть поблескивали в неярком свете свечей. Я слегка дернулась ей навстречу, цепи звякнули, не позволяя мне сойти с места.

Моя изрядно помолодевшая родительница с торжественным видом спустилась в зал. Глядела она только на своего супруга, ничуть не стесняясь окружающих ее мужчин. Я вцепилась в перила так крепко, что костяшки пальцев заболели. Бывшая ведьма, тем временем, с совершенно безмятежным выражением лица опустилась в самый центр звезды и прикрыла глаза.

Все шесть мужчин встали вокруг нее на колени, в их руках блеснули длинные кинжалы. Я насторожилась. Первым подошел к лежащей женщине тот демон, что подавал сигнал. Он взмахнул клинком, рисуя на матушкиной коже кровавые руны. Крик замер на моих губах, и я рванулась родительнице на помощь. Оковы вновь мелодично звякнули, духи противоречия, держащие мои цепи, даже не шелохнулись. Я упала на перила балкона и ударилась о них. Демоны внизу продолжали «украшать» тело моей маменьки. Даров тоже успел в этом поучаствовать. К горлу подступила тошнота, и в этот момент я возненавидела их всех, особенно огневика. Последним подошел к моей матушке Ар'рцелиус, замахнулся кинжалом и… я дико заорала, потому что оружие вонзилось в самое сердце маменьки. Разрыдалась, пытаясь сорвать оковы, но духи противоречия держали крепко. Боль в запястьях ударила по нервам, и я осела на пол. Один из моих сторожей поднял меня на ноги и молча указал вниз.

Сквозь слезы я сумела разглядеть, как владыка льет что-то в хладные уста моей матушки. Пугающее мгновение и тело родительницы дернулось… раз… другой… третий. Ар'рцелиус сжал руки в кулаки, и два его брата встали рядом, удерживая владыку за плечи.

Глядя на эту картину, я поняла, что высший демон сейчас страдает, так же как и я, с тревогой следя за ритуалом. Тело моей родительницы начало стремительно меняться. Кровавые узоры исчезли, раны от них затянулись, кожа стала смуглее, и кое-где на ней проступила зеленая чешуя. В самом конце голову украсили небольшие рожки.

Я уже не плакала, с ужасом рассматривая то, во что превращалась моя матушка. И вот лара открыла глаза, и в это краткое мгновение наши взоры встретились. Теперь очи матушки сияли алым светом. Я судорожно встрепенулась, и боль в запястьях тотчас же напомнила о себе.

Матушка или та, что когда-то была ею, поднялась в полный рост, не отводя взора от моего лица. Протянула руки, сделала шаг, а я, словно приросла к полу. И в этот же миг послышался стон Ар'рцелиуса:

— Любимая, не уходи…

Измененная ведьма оглянулась на супруга, потом снова посмотрела на меня. Ее уста шепнули:

— Я его люблю…

Я до крови прикусила губу, молясь, чтобы боль отрезвила меня, разбудила от страшного сна, в душе понимая, что все это происходит наяву.

— Отпусти, — владыка Подземья тоже взглянул на меня, и я сдалась. Со слезами на глазах проговорила:

— Иди… к нему… мама…

Она кивнула, отвернулась, а Ар'рцелиус поспешил к ней и заключил в свои объятия, пряча от всего мира. Она доверчиво прильнула к его плечу, и они оба пропали.

Я смотрела на искрящуюся дымку, оставшуюся в воздухе, беззвучно плакала, навсегда прощаясь с одной из двух самых любимых мною женщин.

Медленно села на пол, прислонилась спиной к балконным перилам и закрыла лицо ладонями.

Мои стражи что-то говорили, но я их не слышала, чувствуя себя маленькой, брошенной всеми, глубоко несчастной девочкой.

А потом пришел Рон. Он, бережно отведя мои руки от лица, неуловимым движением сорвал с них оковы. Нахмурился, всматриваясь в кровоточащие раны, и внезапно прильнул к одному из запястий губами, бережно целуя и слизывая кровь. Как-то отрешенно поняла, что мои раны быстро затянулись.

Закончив с руками, маг прикоснулся к моим губам, видно, и их я сильно искусала. Его поцелуй был нежным, трепетным, воздушным.

Укутав в плащ, мужчина поднял мое безвольное тело на руки и понес куда-то. Сил сопротивляться ему у меня не было. Так мы и вышли из дворца.

У подножия лестницы стоял Райт вместе со Всполохом. Увидев мое зареванное лицо, Ладов поджал губы и бросил на моего сопровождающего убийственный взгляд, который Рон откровенно проигнорировал.

В паланкине, цепляясь за Эферона, я осознала, как приятно оказывается, когда ласковые и сильные мужские руки нежно обнимают тебя, скрывая от всех и согревая свои теплом. Жаркие губы шепчут на ушко слова утешения, поминутно целуя заплаканное лицо, а тихий шепот убаюкивает. Так я и уснула в кольце крепких рук самого загадочного мужчины в моей жизни.