Мы, женщины, ждем в тени, стряхивая жуков и неустанно высматривая любое заметное колебание травы, которое может стать нашим единственным предупреждением о приближении хищника. Жарко даже в тени, и я сажусь на землю. Над головой сквозь ветви я вижу, как кружат стервятники, наблюдая за нами. Они до странного красивы, черные крылья описывают ленивые петли в небе, пока птицы выжидают, когда смогут полакомиться. Но чем?

Ричард направляется к нам, бормоча:

— Ну, это блестящий поворот событий. Чертова штуковина не едет. Даже не заводится.

Я выпрямляюсь.

— Вчера же она прекрасно работала.

— Вчера все было прекрасно, — Ричард раздраженно вздыхает. — Мы здесь застряли.

Блондинки одновременно издают беспокойные вздохи.

— Мы не можем тут застрять, — выпаливает Сильвия. — Я обязана выйти на работу в следующий четверг!

— Я тоже! — добавляет Вивиан.

Миссис Мацунага недоуменно качает головой.

— Как такое может быть? Это невозможно!

Пока их голоса сливаются в хоре все возрастающей тревоги, я не могу не заметить, что стервятники над нашими головами описывают все более узкие круги, словно привлеченные нашим бедственным положением.

— Слушайте. Все вы, слушайте, — командует Джонни.

Мы все поворачиваемся к нему.

— Не время паниковать, — произносит он. — Для этого нет абсолютно никаких причин. Мы рядом с рекой, поэтому у нас много воды. У нас есть укрытие. У нас есть боеприпасы и все необходимое для приготовления еды.

Эллиот издает смешок, в котором звучит страх.

— И… что? Мы застрянем здесь и вернемся в каменный век?

— Самолет прилетит за нами на взлетно-посадочную площадку через неделю. Если нас там не окажется, начнутся поиски. Они довольно быстро нас найдут. Вы же для этого сюда приехали, верно? Для настоящего приключения в буше? — Он разглядывает нас одного за другим, оценивает, прикидывая, примем ли мы вызов. Вычисляет того, кто сломается и того, на кого он сможет рассчитывать.

— Я продолжу работать с внедорожником. Может, я смогу его починить, а, может, нет.

— Вы даже не знаете, что с ним не так? — спрашивает Эллиот.

Джонни бросает на него жесткий взгляд.

— Прежде он никогда не ломался. Я не могу этого объяснить. — Он всматривается в нас, словно ища ответ в наших лицах. — Как бы то ни было, нам придется снова разбить лагерь. Ставьте палатки. Мы остаемся здесь.

Психологи называют «сопротивлением» состояние, когда пациент отказывается вернуться в прошлое, потому что на самом деле он не хочет сталкиваться со своими проблемами. Это объясняет, почему в то утро Джейн так поздно вышла из дома: на самом деле ей не хотелось наблюдать за вскрытием Леона Готта. Она тянула время, одевая свою дочь в те же самые футболку с эмблемой «Ред Сокс» и комбинезон в пятнах от травы, которые Реджина не желала снимать последние пять дней. Они слишком долго просидели за завтраком из «Лаки Чармс»[29] и тостов, из-за чего вышли из двери квартиры на двадцать минут позже. К этому добавились пробки до улицы Ревир, на которой жила мать Джейн, и к тому времени, как она подъехала к дому Анджелы, Джейн уже опаздывала на полчаса.

Казалось, дом ее матери с каждым годом становился все меньше, словно горбился от возраста. Подойдя к входной двери, таща за собой упирающуюся Реджину, Джейн заметила, что крыльцо нуждается в свежей краске, водостоки забиты осенними листьями, а многолетники[30] перед входом необходимо подрезать к зиме. Ей придется поговорить по телефону со своими братьями и посмотреть, смогут ли они приехать в выходные, потому что, очевидно, Анджеле требовалась помощь.

«А еще ей не помешало бы хорошенько выспаться», — подумала Джейн, когда Анджела открыла входную дверь.

Джейн поразилась, насколько усталой выглядела мать. Все в ней казалось изношенным: от линялой блузы до мешковатых джинсов. Когда Анджела нагнулась, чтобы взять за руку Реджину, Джейн увидела седые корни ее волос — невероятное зрелище, потому что Анджела никогда не пропускала визиты в парикмахерскую. Неужели это та самая женщина, которая прошлым летом заявилась в ресторан на шпильках и с красной помадой?

— Вот она, моя маленькая тыковка, — ворковала Анджела, заводя Реджину в дом. — Бабуля так рада тебя видеть. Давай-ка сегодня пройдемся по магазинам, да? Тебе не надоел этот грязный комбинезон? Мы купим тебе что-нибудь новое и миленькое.

— Не люблю миленькое!

— А как насчет платья? Пышного платья, как у принцессы.

— Не люблю принцесс.

— Но каждая девочка хочет стать принцессой!

— Думаю, она предпочла бы стать лягушкой, — заметила Джейн.

— О, ради всего святого, она в точности как ты, — расстроено вздохнула Анджела. — Ты никогда не позволяла надеть на себя платье.

— Не каждой дано стать принцессой, мам.

— Или найти себе прекрасного принца, — пробормотала Анджела, уводя в дом внучку.

Джейн прошла за ней на кухню.

— Что случилось?

— Я собираюсь сделать себе еще кофе. Ты будешь?

— Мам, я же вижу, что что-то происходит.

— Тебе пора на работу. — Анджела усадила Реджину на высокий детский стул. — Иди и поймай несколько плохих парней.

— Тебе слишком тяжело присматривать за ней? Знаешь, ты и не обязана. Она достаточно взрослая для детского сада.

— Моя внучка в детском саду? Ни за что.

— Мы с Габриэлем обсуждали это. Ты и так слишком много для нас сделала и заслуживаешь отдыха. Наслаждайся своей жизнью.

— Она — это то, чего я с нетерпением жду каждый день, — ответила Анджела, показывая на свою внучку. — Единственное, что позволяет мне не думать о…

— О папе?

Анджела отвернулась и принялась наливать воду в кофеварку.

— С тех пор, как он вернулся, — сказала Джейн, — я не видела тебя счастливой. Ни одного единого дня.

— Мне очень сложно сделать выбор. Я прикидываю так и эдак, тяну время. Мне хочется, чтобы кто-то просто сказал, как поступить, чтобы мне не пришлось выбирать между ними.

— Выбор должна сделать ты сама. Папа или Корсак. Думаю, следует выбрать мужчину, который делает тебя счастливой.

Анджела повернула к ней свое измученное лицо.

— Как я могу быть счастливой, когда придется провести остаток жизни с чувством вины? Когда твои братья твердят, что мой выбор разрушит семью?

— Не ты решила уйти. Это сделал папа.

— А теперь он вернулся и хочет, чтобы все мы снова были вместе.

— Ты имеешь право двигаться дальше.

— Когда оба моих сына настаивают на том, чтобы я дала вашему отцу еще один шанс? Отец Доннелли говорит, что так и должна поступить хорошая жена.

«Просто прекрасно, — подумала Джейн. — Католическая вина была самой мощной из всех возможных».

Зазвонил мобильный Джейн. Она посмотрела на экран, увидела, что звонит Маура и переключила телефон на голосовую почту.

— И бедный Винс, — сказала Анджела. — Из-за него я тоже чувствую себя виноватой. Из-за всех тех свадебных планов, которые мы строили.

— Это все еще возможно.

— Я не вижу, как это возможно, не сейчас. — Анджела откинулась на стуле, пока кофеварка булькала и шипела за ее спиной. — Прошлым вечером я наконец-то ему сказала. Джейни, это было самым трудным, что я когда-либо делала в жизни.

«И это была заметно по ее лицу. Опухшие глаза, опущенные уголки рта — была ли это новая и будущая Анджела Риццоли, святая жена и мать? В мире уже и так слишком много мучеников», — подумала Джейн. Мысль о том, что ее мать присоединится к их легиону, разозлила ее.

— Мам, если это решение делает тебя несчастной, ты должна вспомнить о том, что это твое решение. Ты сама выбираешь не быть счастливой. Никто не может заставить тебя это сделать.

— Как ты можешь такое говорить?