Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

– Ой, где? – Ангелина положила книги и попыталась посмотреть через плечо.

Гучин удалил налипшую древесную полоску и будто нечаянно сделал отряхивающее движение рукой. Ангелина, будто помогая ему, выставила зад и плавно придвинулась вплотную. Гучин навалился и стал жадно отряхивать-гладить обеими руками, ощущая сквозь материю теплое тело. Потом попытался расстегнуть ей пуговицу – спереди на брюках. Пальцы Ангелины помогли ему. Белая материя сползла вниз по полным ногам. Гучин часто задышал, расстегиваясь и пристраиваясь.

Несколько минут спустя исследовательница норвежской литературы томно застонала и прилегла грудью на стол. К запаху нагретого дерева и пыли добавился новый острый запах. Гучин тоже чуть склонился, громко дыша, глядя Ангелине в затылок и тиская ей поясницу. Полушария подрагивали, покрываясь нежной сыпью мурашек.

Снизу из зелени донесся Катин смех. Потом жалобное мяуканье Мефодия. Ангелина взглянула через плечо. Гучин медленно отстранился, но потом, склонившись, поцеловал ее в шею. Он ощущал сильный хмель и от полного умиротворения был, конечно, далек. В таком состоянии он не мог получить его быстро.

Он услышал голоса. Внизу под навесом Эдик поучал Катю, как нанизывать мясо на шампур. Катя опять смеялась. Гучин принялся торопливо натягивать джинсы.

Уже спускаясь по лестнице, Ангелина вдруг вспомнила:

– Ой, а книги-то!

Пришлось возвращаться.

Пока мясо жарилось (Эдик, поворачивая шампур, негромко приговаривал: «Теперь с этого бочка… А теперь с этого…») и пока его ели, Стас Гучин ощущал нарастающее чувство неловкости и злости на себя. Более всего хотелось все тут же бросить, подхватить сумки и Катю и бежать на электричку. Но это было бы, конечно, нелепо. Он косился на Ангелину, ожидая заметить похожие признаки беспокойства. Но Ангелина вела себя совершенно естественно: мыла посуду, ставила чай, покрикивала на кота. Постепенно он успокоился. Через полчаса они с Эдиком поняли, что хорошо бы добавить. Но видимые запасы были исчерпаны. В траве нежились три пустые бутылки из-под вина.

– Мясо было хорошее, – заметил Стас.

– Пойдем в тот конец, – таинственно предложил Эдик, – к старой душевой. Вино – оно как вода…

В дальнем конце участка, в густейших зарослях осота и малины пряталось хлипкое дощатое строение, напоминавшее забытый резервный сортир. Хозяин пролез сквозь стену из тугих стеблей, присел на корточки и запустил руку под стену строения.

– Из горлышка, значит, надо будет, – просипел он, протягивая Стасу початую литровую бутылку водки с содранной наполовину этикеткой, – если б стаканы взял… бабы шуметь бы начали… Верно? Садись – вон ящик, видишь?

Стас сделал глубокий вдох и глотнул. Укусил предложенный огурец. Теплый зеленый мир вокруг торжественно плыл. Было славно. Эдик принял бутылку, утер пот со лба и тоже сделал пару глотков.

Несколько секунд они сидели молча. Потом Эдик взвесил в руке бутыль, поморгал блаженно и неожиданно спросил:

– Ну как, Стась, отымел Ангелину Сергевну? А? Понравилось?

Гучину ударила в лицо кровь. Он секунду осмысливал, потом сделал недоуменный, но несколько жалкий жест руками.

– Да это… Эд… с чего ты взял?! Ты что? Как ты мог… это…

Эдик сделал взбалтывающий жест и снова приник к горлышку. Оторвавшись, выдохнул и прикрыл глаза. Потом пробормотал:

– Да ладно. Хорошему человеку не жалко…

Гучин приложил руку к груди, яростно помотал головой.

– Да поверь… Вовсе и… абсолютно…

Эдик перебил:

– А мне чего-то с ней… не доставляет… Ну никак не доставляет… Я ей говорю – ты похудей хоть… Еще глотну – ты не против?..

Глотнув, он резко повел рукой вправо от себя.

– Она вот говорит – коси, мол, участок. Мол, зарастает. А я – люблю заросли. Ведь уютно так сидеть, а? И маскировка опять же…

Стас покивал. Эдик утер губы, посмотрел пристально.

– Стась, не дашь тыщонку в долг? А если можешь, три? Ну, как смогу, так и это…

Стас снова закивал, затеребил карман, извлекая портмоне. Эдик принял одну за другой тысячные бумажки пухлыми пальцами, измазанными в золе, аккуратно сложил и спрятал в нагрудный карман рубашки.

– Еще по глоточку? – предложил.

…Около девяти Гучины засобирались. Ангелина уговаривала их остаться на ночь, но не очень настойчиво. Веселая пьяненькая Катя обнимала ее и объясняла, что ей жизненно важно принять перед сном душ и что мама согласилась посидеть с Денисом только до вечера. Год назад они тут ночевали. Но кровать на веранде показалась Кате очень узкой и неудобной. Она тогда не выспалась. Эдик вышел их проводить до калитки. Он был в широких трусах в горошек, почесывал круглый живот. Он успел уже часок вздремнуть.

В электричке к Стасу вернулось ощущение смутной досады. Он заявил, что желает покурить в тамбуре. «Ты ж бросил?» – удивилась Катя. В тамбуре он стрельнул сигарету, рассеянно поблагодарил и потом, нервно затягиваясь и морщась, наблюдал, как летят в окне перелески.

По коктейлю на каноэ

Британский адмирал Эдвард Рассел (1653–1727) однажды решил организовать славную вечеринку, для чего наполнил алкогольными напитками фонтан.

Очевидцы с удовольствием вспоминали в своих мемуарах, как слуги плавали в фонтане на небольшом деревянном каноэ, наполняя бокалы гостей. «Барменам» приходилось сменять друг друга каждые 15 минут, чтобы не опьянеть от винных паров и в конце концов не упасть за борт.

Попойка длилась с перерывами на сон около недели, ее ненадолго прекращали исключительно из-за дождей. Адмирал Рассел, бравый моряк, участник Войны за испанское наследство, победитель французов и впоследствии лорд адмиралтейства, не остановился до тех пор, пока он и его гости не осушили фонтан до дна.

Коктейль состоял из 250 галлонов бренди, 125 галлонов вина малага, 1400 фунтов сахара, 2500 лимонов, 20 галлонов сока лайма и 5 фунтов мускатного ореха.

Александр Егоров

Синяя линия

Звонит мне с утра Крепыш и так загадочно спрашивает:

– А что, Дениска, как твое утреннее ничего?

– Ничего, – отвечаю.

– А помнишь ли ты, – говорит Крепыш, – о чем мы вчера с тобой договаривались?

– Не, – говорю, – не помню. Давно было. Да и в целом, – говорю, – после третьего литра память обнуляется.

Крепыш смеется.

– Так я напомню, – говорит. – Мы договорились встретиться утром.

– Да что ты, – говорю. – А зачем тогда вчера расходились?

– Я вижу, ты забил на наш эксперимент?

– Какой еще эксперимент, – говорю я. – Не тяни, голова болит.

С Крепышом всегда так. Его бы пнуть посильнее, да только он от меня в тридцати километрах. Час на метро.

– Голова у него, – издевается Крепыш. – А пусть, – говорит, – вспомнит твоя голова, что вчера предлагала. Рекордный запой! Алкогонка «По Синей Линии»!

– О-о-о, – говорю, – вот оно что.

А сам начинаю вспоминать. Точно, обсуждали мы вчера эту алкогонку. Оцените замысел: двое движутся по одной ветке метро встречными курсами. Каждый со своей конечной. На каждой станции принимают на борт по банке пива. Обмениваются впечатлениями.

Ну и, конечно, наша постоянная тема: пикап, то есть конкретный съем. Помню, я выдвигал такую теорию: возрастающее количество алкоголя умножает силы притяжения и отталкивания между физическими телами. Причем растущее отталкивание со стороны окружающих компенсируется возрастанием твоего притяжения к ним.

Впрочем, Крепыш возражал. Он говорил о критической массе, по достижении которой начинается неконтролируемая реакция с выделением чего-то там. «И телки бывают с разным потенциалом, – уточнял он. – Не все любят притягиваться. А других еще хрен оттолкнешь».

«Все эти факторы не влияют на чистоту эксперимента», – говорил я.

Тогда Крепыш очень хитро усмехнулся. «Забились, – сказал он. – Вот завтра и проверим».

На нашей синей линии, чтоб вы знали, восемнадцать станций. Ну, допустим, бухаем мы с Крепышом с детства примерно одинаково. Тогда надо брать по девять. Ну и десятую – призовую.

12
{"b":"548412","o":1}