Алисия нахмурилась.

— Роксане не нравилось делить кабинет со студией татуировок, правда?

— Для нее это было отвратительно. Отвратительно. Как и та часть на вывеске, что говорит о предсказаниях, из-за которой мы выглядели как забегаловка. Знаете, Роксана с ее эстетическими вкусами… Она ведь читает энергии, а не предсказывает по заказу.

— Так она ушла, чтобы открыть собственное заведение, или уехала из Нидерландов?

— Чтобы открыть, конечно. Это же Роксана. Она решила основать свой маленький дуэт. Со всевозможной эстетикой. И работает теперь в собственном доме, живет на отшибе и никаких вывесок не использует. — Он особо подчеркнул слово «никаких». Затем парень понизил голос, нахмурился и добавил: — Вот вы мне и скажите, что это означает.

— Думаю, они уже готовы к возвращению в Англию, — произнесла я, чувствуя странное желание оправдать исчезновение Роксаны с амстердамской сцены.

— Ну, им и вправду лучше переехать. С такой-то доченькой… Роксане нужно вытащить ее отсюда как можно скорее.

Алисия нервно сглотнула.

— Кого, Ди?

Парень вытянул губы трубочкой и беззвучно присвистнул, закатив глаза. Закончив пантомиму, он щелкнул пальцами, чтобы привлечь наше внимание, и принял нормальный вид.

— Я нарисую вам карту.

— У меня есть одна, — сказала Алисия, подходя к нему поближе и раскладывая карту города на стойке.

— По этой карте вы ее не найдете, — ухмыльнувшись, заявил он. — Роксана, как обычно, живет в собственном мире.

У него ушло минут десять на то, чтобы закончить набросок нашего будущего пути и пририсовать все опознавательные знаки — деревья, ветряные мельницы и бродящих на поворотах коров. Ни одного названия улицы он не написал, но, судя по его карте, Роксана жила всего в трех милях от города. Как мы сможем заблудиться?

— А как я должна объяснить это таксисту? — спросила Алисия, изучая творение «кактуса». — Сказать: «Поверните за третьей плакучей ивой, которая растет за ветряной мельницей на другой стороне канала Киркестраат»?

— Таксисту? Это же велосипедная карта. Я понятия не имею, как туда ехать на машине, — состроив гримасу, сказал парень. — Хотите ехать на машине, купите себе настоящую карту.

— А-ага, спасибо, — неуверенно произнесла Алисия, складывая листок бумаги и пряча его в карман.

— Передайте ей, что Гай сказал: «Тебе не стоит надевать сегодня вечером это платье»! — крикнул он нам вслед. — Обязательно передайте!

Гай нарисовал хорошую карту. Мы давили на педали прокатных велосипедов, проезжая под дождем мимо зарослей тюльпанов и полей, на которых медленно вращали крыльями ветряные мельницы. Десять градусов тепла и холодные капли дождя на лице заставили меня почувствовать себя легкой и чистой.

— А ведь если вспомнить песню Полис… — начала Алисия, высунув нос из-под глубокого капюшона своего черного пончо. — Он назвал мою тетю шлюхой?

— А может, ему просто нравится песня «Роксана», — сказала я, отворачиваясь от нее, чтобы не засмеяться над теми нарядами, что мы взяли напрокат на велосипедной площадке. Мне было очень смешно, когда я увидела, что пончо здесь сдают напрокат, как костюмы на лыжном курорте.

— А почему он вел себя так, словно Ди слетела с катушек? — продолжила Алисия.

— Думаю, что скоро мы это выясним, — ответила я. Мы приближались к небольшому коттеджу, из трубы которого шел дым, а на переднем дворе паслись коровы.

— Ну как я им скажу про дядю Гейба? — выдавила Алисия после паузы.

Я крутила педали, думая о том, как бы смягчить плохую новость. Алисия молчала, и мы постепенно приближались к тому месту, где нас ждали родственники погибшего. Я не знала Гейба и Роксану. Все, что мне было известно, — это слова Алисии о том, как они любили, страдали и расстались. Однако мои мысли внезапно растворились в дожде, ветре и крутящихся педалях. Впервые за долгое время я отстранилась от плохих новостей. Да и от себя самой. Но я не могла сказать этого Алисии, которая все еще посматривала на меня в ожидании совета.

— А может, они уже знают, — предположила я, поскольку ничего больше в голову не приходило. — В конце концов, Роксана же медиум.

— Ага, это она так говорит, — вздохнула Алисия.

Мы проехали мимо кирпичного домика, во дворе которого небольшой человечек копался в палисаднике под дождем. Он помахал нам тяпкой, приветствуя.

— Ты это видела? — весело произнесла я. — Маленький человечек в желтых резиновых сапогах! Он возится со своими тюльпанами в желтых резиновых сапогах!

— Подожди, я, кажется, вижу мост.

Алисия показала на канал, к которому мы приближались, и арочную конструкцию из металлических перил, переброшенную через него.

— Господи, это почти что картина Ван Гога!

— А может, он сюда приезжал или что-то вроде того? — спросила я.

— Ван Гог? Ты что, шутишь? Он датчанин!

— А я думала, что он француз.

— Стыдно не знать, — с укоризной сказала Алисия. — Он, бесспорно, датчанин.

— Ты уверена? — скептически спросила я.

Она открыла дверь, когда мы только пытались припарковать велосипеды. Может, почувствовала наше приближение, а может, просто выглянула в окно, не знаю. Стоя на крыльце, Роксана, словно слепая, воскликнула:

— Неужели… Алисия?

— Роксана! — отозвалась та. — Нам нужно привязать велосипеды? Они прокатные!

— Ты не в Нью-Йорке, дорогая, — ответила Роксана.

— Конечно нет, — с неожиданной легкостью отозвалась Алисия. Она бросила свой велосипед, не привязав его цепью с замком, и помчалась к крыльцу, раскинув руки. В своем черном пончо она напоминала ворону в бреющем полете.

Я осталась на месте, затем подняла упавший велосипед и выудила из кустов отброшенную Алисией сумку. Чуть помедлив, я вытащила пакеты с продуктами из корзинки своего велосипеда и пошла к входной двери, возле которой после четырнадцатилетней разлуки обнимались тетя и племянница. Я чувствовала себя немного не в своей тарелке.

Роксана отступила в прихожую, давая нам пройти и спрятаться от дождя. Она вовсе не выглядела увешанной цацками цыганкой в бандане, какой я ее представляла. Ее шелковое красное платье было отделано золотым шитьем в виде листьев и распустившихся цветов, которые перетекали друг в друга, напоминая мне о том, как из гусеницы появляется бабочка.

— А это, должно быть?.. — спросила она, глядя на меня.

— О, это… — Похоже, у Алисии возникли затруднения с ответом.

— Холли, — представилась я.

— Холли, — согласилась Алисия.

— Привет, Холли, — дружелюбно сказала Роксана, пожимая мне руку. У нее были длинные черные волосы, отчего голубые глаза на смуглом лице производили невероятное впечатление. — Ух ты, вы привезли продукты из Америки! «Сейфуэй», ни больше ни меньше!

— О, просто… Просто я люблю определенную еду… — растерявшись, промямлила я, поскольку только сейчас подумала, зачем мне нужно было тащить с собой эти пакеты. — Вообще-то они из Англии, — добавила я, словно этот факт что-то менял.

— Алисия, ты так сильно осветлила волосы, — Роксана произнесла это таким тоном, что я и не поняла, то ли она иронизирует, то ли действительно удивлена. Хозяйка закрыла за нами дверь.

— Ди ждала вас, — сообщила Роксана, когда мы, очутившись в кухне, пили чай из изысканных тонкостенных чашек с синими цветами — китайский подарок от известного медиума Ольги Ворелл. В доме пахло, как на День благодарения, тепло и почти осязаемо на вкус. — Она вымачивала изюм в коньяке с тех пор, как поняла, что ты вот-вот появишься.

— Она ждала именно меня? — спросила Алисия. — Или просто кого-то из другого города?

— Она сказала, что тебя. Вообще-то Ди думала, что ты приедешь с… — Роксана кивнула в мою сторону, — со своей матерью, поскольку у твоей спутницы она рассмотрела рыжие волосы.

— Золотистые, — уточнила Алисия. — У нее золотистые волосы. Были, по крайней мере.