— Я даже не представляю, как принять все это, — глухо произнес Мэттью. — И не знаю, что думать о тебе.

— Обо мне?

Он помолчал, стоя рядом со мной и подыскивая слова, но в конце концов лишь покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Любой ценой. Но сможешь ли ты быть счастлива?..

— Я не идеальна! — внезапно закричала я, чувствуя, как слезы брызнули из глаз. — И думаю, что это в порядке вещей!

— Да все в порядке. Абсолютно все, — внезапно решил Мэттью. — Однако мне в твоем порядке делать нечего.

— Неправда! — крикнула я, вытирая лицо.

Мэттью открыл рот, чтобы ответить мне, но, видимо, передумал.

— Мне действительно пора идти.

— Вот так просто? Ты появился только для того, чтобы устроить мне выволочку, а теперь уходишь?

Он ответил мне официальным наклоном головы и протянул руку, чтобы застегнуть верхнюю пуговицу пальто. На самом деле она уже была застегнута.

— Всего доброго, Холли.

Обратно до дома я дошла довольно быстро. Снаружи я увидела Роксану, которая сидела на холодных ступенях, уставившись в темноту.

— Роксана? Что ты тут делаешь? Здесь холодно.

Она посмотрела на меня, и это было единственным ответом — взгляд голубых глаз с желтой каемкой белка.

— Роксана?

— Думаю, — вымолвила она наконец.

Я села рядом с ней на крыльцо, решив, что мне тоже не мешает подумать, но, в отличие от нее, вслух.

— Похоже, отношения с Эдом ведут в никуда. А Мэттью теперь меня ненавидит. Он ненавидит меня! — сказала я.

Роксана не ответила, и я посмотрела на нее, заметив, что красные пятнышки теперь рассыпаны по всей коже обеих ее рук. Я пригляделась. На шее Роксаны появились и другие пятна — неровные, синие и расцарапанные, словно она пыталась избавиться от зуда.

Наверное, Роксана почувствовала на себе мой изучающий взгляд и подняла на меня глаза, удивленно изогнув брови: что?

— Что? Ничего, — я постаралась ответить, не выдавая беспокойства. Было тихо, только смех Эда и девушек долетал из дома. Эда и девушек. Он был бы счастливее, если бы встречался с кем-то из них.

— Ты будешь рада, узнав, что я наконец-то проконсультировалась с врачом, — сказала она.

— Ты сделала это! Роксана, это же прекрасно, — обрадовалась я и тут же заткнулась, увидев ее лицо.

— В моей печени обнаружилась огромная неоперабельная «тень», которая оказалась раковой опухолью. Метастазы проникли в селезенку, диафрагму и легкие. Шесть месяцев — это все, что мне осталось.

«Приехали», — подумала я, делая глубокий вдох, как парашютист, собравшийся прыгать. Все мы находились в одном самолете, с мешками за спиной, и все прыгали один за другим: сначала мама с ее эмболией, потом мистер Бодли с асфиксией, а теперь еще и Роксана. Вот только что я делаю в этом самолете, если дико боюсь полетов и высоты?

— Они определили первичный очаг опухоли? — спросила я.

Роксана покачала головой.

— Они предполагают, что это печень, но клетки, взятые на биопсию… Как это называется, если врачи не могут сказать наверняка?

— Не дифференцированы?

— Именно.

«Все плохо, — подумала я. — Абсолютно все плохо. И кому какая разница, что Мэттью меня ненавидит, а Эд не хочет серьезных отношений? Роксана умирает. Но… мне нужно мыслить позитивно».

— Роксана, шесть месяцев — это среднее число.

— Я знаю. Некоторые живут меньше.

— Как насчет химиотерапии? — спросила я.

— Мне объяснили, что она не повлияет на продолжительность жизни. Химиотерапия положительно скажется на гистологии моей печени. А какого черта меня должно волновать, насколько хорошо будут выглядеть клетки моей печени на предметном стекле при аутопсии?

— Роксана, я знаю, что химиотерапия не действует на девяносто процентов людей, которые ее проходят. И все-таки это означает, что десять человек из сотни живут дольше шести месяцев! И ты можешь быть одной из этих десяти!

Она покачала головой.

— У меня проблемы с кармой. Я нарушила почти все заповеди.

— Ты не крала… — начала я.

— Я украла свою дочь, Холли! Я украла свою дочь только потому, что разозлилась на ее отца и не хотела, чтобы он радовался, глядя, как она растет. Я предавала. Я лгала.

— Но ты же никого не убила, — сказала я.

— Но я серьезно об этом подумывала, — ответила она, тихо вздохнув.

— Роксана, почему ты считаешь, что болезнь — это твоя вина? У всех нас проблемы с кармой!

— Не знаю. Я не знаю, — мрачно произнесла она. — Просто я уже давно чувствую себя нехорошо. — Она покачала головой и добавила: — И я не предполагала, что настолько больна. Но все это как-то связано. Честно говоря, я не очень удивилась, когда обнаружила истину.

Мне не нравилась мысль о том, что кто-то сам может спровоцировать у себя раковую опухоль. Иначе рак может оказаться у меня, у Бена, у папы, даже у Алисии…

— А раньше ты хоть когда-нибудь удивлялась? — спросила я, внезапно задумавшись над ее словами. Мне стало ясно, что талант медиума действительно не оставляет места для изумления — словно ты всегда знаешь, какой сюрприз тебе готовят на день рождения.

— Нет… Я… Нет, не могу сказать, что удивлялась, — медленно произнесла Роксана.

Я попробовала представить себе, что все те тысячи вещей, которые удивляли меня, превратились бы в рутину, если бы у меня был дар предвидения. Неужели места, о которых я только мечтала, стали бы для меня чем-то обычным и явным? Интересно, а рождение тоже можно было бы предсказать?

— А ты знала, что Ди будет похожа на тебя, прежде чем родила ее?

Роксана пожала плечами.

— Я знала, что она будет похожа на меня.

Я не могла представить себе, как можно ничему никогда не удивляться. Такое обделение эмоциями привело бы к обыденности и скуке, что у меня никогда не ассоциировалось с Роксаной. Со всей ее бесстрашной мудростью она должна была прожить невероятно интересную и насыщенную жизнь.

— Я еще никому не говорила, — призналась она. — И сказала тебе лишь потому, что ты и так знала диагноз.

— Понимаю.

Мы сидели рядом и молча смотрели в темное вечернее небо.

— Почему ты решила сходить к врачу? — поинтересовалась я.

— Бродила по магазинам, — мрачно ответила Роксана. — Притворялась, что ищу подарки на Рождество, а на самом деле подбирала себе одежду, чтобы встряхнуться. Женщина, которая явно переусердствовала с лаком для волос, подвела меня к прилавку с косметикой, сказав, что они раздают бесплатные очищающие средства. Звучало прекрасно, словно можно было сказать: «Очистите мою жизнь!» Я подошла к прилавку, взяла одно из карманных зеркал и внезапно увидела саму себя. До этого случая я не особо обращала внимание на свой внешний вид. Знаешь, как делают «портрет поколения», совмещая фото разных людей? Так вот, год назад у меня был мужчина, который говорил, что я похожа на голубоглазую Шер. И вот я увидела себя — этого упыря, что смотрел на меня из зеркала, — с морщинистой желтой кожей, желтыми глазами и ломкими волосами. Казалось, это был собирательный портрет Дьявола. И я настолько испугалась того, как изменилась за последний год и что могу быть больна, что уронила зеркало. И оно разлетелось на осколки.

— Роксана, это к семи годам несчастий, — сказала я.

— Я знаю. — Она кивнула, обнимая свои колени. — Если бы…

— Если бы мы участвовали в «Реанимации», у нас сейчас была бы вечеринка, — сказала я, закрывая карточку больного. — Мы бы ели хорошую еду и слушали забавную музыку. А может, среди нас появился бы ковбой со сломанным пальцем, который учил бы всех танцевать канкан. Мы бы не сидели здесь в пять часов вечера накануне Рождества.