— Но ведь это помогает подготовить пациента к диагнозу, — возразила я.

— Доктор Кэмпбелл, — тихим, но непререкаемым тоном продолжил Денверс, располагая пальцы рук на столешнице таким образом, как будто он собрался исполнить Девятую сонату Бетховена. На меня он смотрел так, словно перед ним был раскрытый нотный лист. — Когда вы научитесь признавать смерть неотъемлемой частью жизни, а не злобным чужаком, с которым нужно бороться, только тогда вы сможете подготовить пациента. И, судя по всему, саму себя.

Спустя восемь часов я устало тащилась от города к вершине холма. Желудок жаловался на отсутствие завтрака, ленча и обеда, поэтому мне пришлось метаться в поисках еды, вместо того чтобы прямиком отправиться в постель и отдохнуть после тяжелого рабочего дня. Ручки пластиковых пакетов с продуктами впивались в мои пальцы, но мысли были далеки от подобных мелочей. Что же такого произошло сегодня? Все события после разговора с Денверсом слились в одно расплывшееся пятно. Я не могла вспомнить всех пациентов, которых потом осматривала, а поход по магазинам вообще выветрился из сознания, его реальность подтверждали только тяжелые пакеты в руках.

Я бросила мимолетный взгляд на дом, показавшийся впереди. На крыльце Парчмент-хаус сидела девушка с короткими светлыми волосами и явно кого-то ждала. Наверное, Марианн заглянула в парикмахерскую после работы. И наверное, захлопнула за собой дверь, а теперь ждет кого-то с ключами. Она нетерпеливо притопывала ногой и поглядывала по сторонам. Когда Марианн подняла голову, она вдруг показалась мне удивительно похожей на невесту Бена: та же стройная фигура, те же темные глаза и воинственный взгляд. Разница лишь в том, что волосы Алисии были далеко не светлого оттенка. Насколько я помнила, у подруги моего брата волосы были настолько темными, что отливали синевой. «Забавно, — подумала я, — ты можешь уехать в другую страну, а на людей все равно будешь оглядываться дважды, пытаясь понять, не встречались ли вы раньше. Наверное, причина в том, что люди остаются людьми, куда бы ты ни поехал».

Марианн все еще смотрела на меня, и я бы с удовольствием побренчала сейчас ключами, если бы руки не были заняты пакетами с едой. Она подняла руку, словно хотела, но не решалась помахать, а другую руку поднесла ко рту, как будто не была уверена в том, что ей делать дальше. В этот момент я заметила на ее пальце отблеск изумруда, оправленного в платину. Это не английский двойник Алисии. Это действительно она.

Я замедлила шаг, завернув за угол и ступив на мощенную камнем дорожку, ведущую к Парчмент-хаус. Ручки пакетов врезались мне в пальцы с новой силой, перекрывая кровообращение.

— Холли? — Алисия поднялась мне навстречу, вид у нее был неуверенный. — Сюрприз?

Подруга моего брата, моя будущая невестка, постриглась и высветлила волосы, превратившись в блондинку. Я заметила, что корни волос у нее почти черные, а стрижка делает ее похожей на ежика. Моя бабушка наверняка назвала бы новый образ ужасным и низкопробным, но я не могла не признать, что теперь она выглядит… мило.

— А-Алисия? Что-нибудь случилось? — спросила я, с ужасом думая, что она преодолела три тысячи миль для того, чтобы сообщить об очередной потере дорогого мне человека. Слава богу, пакеты в руках избавили меня от необходимости обнять ее. — Где Бен?

— Бен дома. С ним все в порядке. Но он… — Она замялась и запустила пальцы в свои — короткие теперь — волосы.

— Он?..

— Не знает, что я уехала. Эй, давай я тебе помогу, — предложила она и шагнула ко мне, перехватывая пакет с молоком, который почти выскальзывал из моих пальцев.

Я не собиралась выпускать из рук даже ту ненадежную защиту от Алисии, в которую на время превратились эти пакеты, однако один из моих бедных пальцев уже посинел.

— Я не понимаю, — растерянно произнесла я. — Как ты тут оказалась?

Мы подошли к ступенькам, и я вдруг увидела два весьма объемистых чемодана, на которых она раньше сидела.

Алисия, несомненно, заметила, как на меня подействовал вид ее багажа.

— Я все объясню за обедом, — пообещала она.

Затолкав в коридор чемоданы Алисии и оставив в кухне мои пакеты с продуктами, мы снова спустились с холма, направляясь в сторону магазинов и ресторанов. От голода у меня начала кружиться голова.

— Я ударилась коленом в самолете. Я говорю об этом на случай, если тебя интересует моя хромота, — сказала Алисия.

Я не заметила, чтобы она хромала, но, признаться, и не обратила бы внимания на подобную мелочь. После такого дня, как сегодняшний, я запросто могла бы принять безголового пациента и начать стандартный опрос: «Какие-то проблемы с обонянием? С пережевыванием пищи? С ношением шляпы?»

— Им следовало бы предупреждать, что не стоит закидывать ногу на ногу во время посадки, — продолжала Алисия. — Просто включить фразу в обычное предупреждение: «Откиньтесь на спинку, пристегните ремни, не закидывайте ногу на ногу». Ведь это и впрямь опасно. Я так стукнулась о спинку переднего сиденья!

«Им следовало бы предложить тебе более травмоопасную позу», — с ехидством подумала я, но вслух, конечно же, не сказала. Я сейчас не доверяла своему тону. Любое, пусть даже самое невинное, высказывание грозило приобрести оттенок сарказма и враждебности.

— Со мной рядом сидел стоматолог-гигиенист. Ну на кой черт мне такое наказание? — Алисия бросала на меня взгляды, явно ожидая, что я включусь в разговор.

Я попыталась выдать что-то вежливое.

— Стоматолог-гигиенист?..

— Гигиенисты летели в отпуск. Все до одного с нитями для чистки зубов. Богом клянусь, один из них сурово интересовался у меня, хочу ли я сохранить хоть один зуб, когда мне стукнет девяносто. А этот чудик из самолета устроил целое шоу из своего похода в туалет, где он собрался чистить зубы зубной нитью. Можешь себе представить чистку зубов в крошечном металлическом гробу, где люди обычно писают?

Я не хотела этого представлять. Мы прошли мимо красной телефонной будки, и я с трудом поборола желание заскочить туда и набрать номер своего близнеца. Бен, ко мне явилась твоя бешеная подружка! Забери ты ее ради бога домой!

— Алисия, ты не хочешь мне сказать, что, черт побери, происходит? — не выдержав, спросила я.

— У меня отпуск, — невинно хлопая ресницами, ответила она. — Моя родственница живет за границей, и я собралась нанести ей визит. А ты вроде как оказалась на пути к ней… Ну, по крайней мере, в той же стране, поэтому я решила…

— Ты уехала в отпуск без Бена?

Она вздохнула.

— Нам нужна передышка. Мы с ним ссоримся. Все началось с обсуждения свадьбы, подарков, места венчания, списка приглашенных. — Алисия, помедлив, посмотрела на меня. — Любая мелочь становилась предметом спора. Я начала размышлять, то ли это нормальный предсвадебный ажиотаж, то ли знак того, что с нами не все в порядке.

— Знак — как с твоим дядей? — спросила я.

— Что с моим дядей? — удивилась Алисия.

— Ну, я слышала, что ты была в депрессии после того, как он умер.

— Он не умер, его убили. И, уж извини, я о нем не горевала. А что, Бен жаловался, что я уделяю ему мало внимания?

— Нет, — ответила я, жалея, что вообще открыла рот. — Он просто сказал, что у тебя наступили тяжелые времена.

— Мой дядя тут совершенно ни при чем. Все дело в Бене. Он постоянно ворчал, повторяя, что я должна сходить к психоаналитику. А помощь на самом деле нужна ему, а не мне. Однажды мы сидели в машине, остановившись на красный свет, и торчали там целую вечность. Я не помню, чтобы когда-либо еще приходилось так долго ждать зеленого света. К тому времени как загорелся зеленый, я успела очистить целый апельсин! И вот я говорю твоему брату: «Что за ерунда, красный свет горит так долго, что мне хватило времени, чтобы почистить апельсин». И знаешь, что мне ответил Бен? Он сказал: «Это не апельсин. Это клементин». Ну и кто из нас начинает спорить? Да он подначивает меня на каждом шагу!