— Найти что? — не поняла Ди.

— Жи-вот-но-е мо-ей си-лы, — медленно повторила Роксана. — Это единственный путь вернуть мне силу. А Скай — то место, где я собираюсь его искать.

Эд снова склонился над Максом, который, держа руки над головой, о чем-то весело лепетал. Только когда Эд выпрямился, он наконец заметил, что наше внимание приковано к нему.

— Я прочитал это в «Пути шамана». — Он пожал плечами. — Иногда, если человек тяжело болен, ему нужно увидеть воочию животное своей силы. Таким образом можно получить шанс восстановить силы и выздороветь.

— Значит, твой шаман хочет, чтобы ты ехала, и тебе нет дела до того, что скажет твой доктор? — спросила Ди.

— Эй, я просто выдвинул теорию о болезни, — попробовал оправдаться Эд.

— Я сделаю переливание крови прямо перед поездкой. — Голос Роксаны звучал на удивление твердо. — К тому же я улавливаю добрые вибрации этого места. В путеводителе говорится, что там водятся выдры, тюлени и сотни видов птиц, включая золотых орлов. Прекратите волноваться. Я предвижу, что никто не умрет на те выходные.

— Ага, скажи это, мама, и можно быть уверенными, что кто-то умрет! — пробормотала Ди.

— Я была медиумом международного класса до того, как со мной приключилась эта дрянь! — закричала Роксана, заставив меня улыбнуться. Я ничего не могла с собой поделать. Было приятно для разнообразия увидеть ее такой энергичной.

— Конечно! Ну и что ты за медиум, если тебе приходится ехать за сотни миль, чтобы вернуть Клиффорда домой?

— Сколько раз мне нужно повторять одно и то же? — рассердилась Роксана. — Клиффорд — мой духовный проводник, а не животное моей силы! — Она выпрямилась, все еще опираясь на стойку капельницы. — А теперь я стану требовательной. Я, кстати, прошу совсем немногого. Ди, я тебя хоть когда-нибудь о чем-то просила?

— Ты просила меня уехать из Штатов и никогда не видеться с отцом.

— О, кроме этого! — воскликнула Роксана. — Теперь я хочу попросить лишь о нескольких вещах. Я хочу съездить в Шотландию. Я хочу увидеть место, которое викинги назвали Островом Облаков. Я хочу увидеть его холмы и долины, его пещеры и водопады. И я не хочу ехать одна.

Все молчали.

— Думаю, нам стоит поехать, — после паузы произнесла я. — Нужно выбраться отсюда, пока мы друг друга не поубивали и пока… — Пока никто не умер. — Это же Остров Облаков! У нас может не быть еще одного шанса побывать там.

Эд повернулся и благодарно взглянул на меня. Даже Ди подняла голову.

— И я хочу, чтобы Алисия простила свою мать, — продолжила Роксана.

— С этим обращайся к ней. Не я тут эгоистка. — Алисия скривилась в капризной усмешке.

— Но ты должна решиться и простить ее. Это поможет прежде всего тебе.

Алисия помотала головой.

— Никогда!

— Алисия, ты хочешь прожить остаток жизни в горечи и несчастье? — спросила Роксана. — Это ведь твой выбор.

Она права, поняла я. Но если я осознала это, то почему до сих пор продолжаю цепляться за собственную горечь и злость?

— Она ведь бросила меня! — воскликнула Алисия. Но в ее голосе было слишком много боли, чтобы он мог по-прежнему звучать на высокой ноте. Я смотрела на свою будущую невестку и понимала, что смотрю на саму себя. Смогу ли я отпустить маму такой, какой она казалась мне, и такой, какой она была на самом деле?

— Послушай, Алисия. Я не знаю. Я не могу сказать, что понимаю Мэдди. Но я хочу, чтобы ты простила свою мать. Ты ведь здесь для этого, верно?

Только услышав от Роксаны эти слова, я поняла всю правду о своем приезде в Англию. Я приехала, чтобы простить свою мать. Просто я не осознавала этого, когда уезжала.

— Я не знаю, зачем я здесь, — ответила Алисия, но без обычной воинственности. Она взъерошила пальцами свои отросшие волосы и добавила: — Я действительно не знаю.

— Мэдди любит тебя, — продолжала настаивать Роксана.

— Она меня не знает. — Алисия отвернулась и уставилась в пол.

— Она никого не знает. Для Мэдди никого не существует, кроме самой Мэдди, — ответила Роксана.

— И что, ты предлагаешь мне с этим смириться? — Алисия подняла глаза, снова разозлившись.

— Милая, — мягко произнесла Роксана, подходя и дотрагиваясь до ее плеча. — Ты существуешь для меня. И для Бена. И для всех, кто в этой комнате. Разве не так?

Алисия кивнула, а когда она снова подняла голову, я заметила, что ее глаза кажутся стеклянными от переполнявших их слез. Она села на подлокотник моего кресла.

— А еще я хочу, чтобы Бен крестил малыша, — внезапно сказала Роксана, переведя взгляд на моего близнеца.

— Роксана, нет. Я не могу, — запротестовал Бен, обнимая Алисию за талию. Судя по скорости, с какой он это сказал, Бен явно не в первый раз слышал предложение Роксаны. Мой брат указал на Эда.

— У вас для этого есть шаман.

— О нет, нет, — вскинулся Эд. — Серьезно. Я всего лишь прочитал несколько классных книг…

— А почему бы нам просто не отнести Макса к настоящему праведнику, чтобы он его крестил? — предложила я.

— Потому что я не знаю, кто здесь настоящий праведник. Я оглядываюсь вокруг и вижу много праведных людей или вообще никого не вижу, — сказала Роксана. — В основном я вижу равнодушных мужчин и женщин, которые живут в своем отдельном мире, лишь иногда передавая привет старым перечницам.

На подгибающихся ногах Роксана подошла к моему брату, но, чтобы посмотреть ему в лицо, она вынуждена была присесть на кофейный столик.

— Бен, ты думаешь, что для меня имеет значение то, что ты бросил семинарию? Думаешь, мне есть дело до того, что ты не окончил обучение? Меня никогда не волновал всякого рода официоз! Да хоть спой «Круг жизни» и подними младенца к солнцу![48] Мне все равно. Но я хочу, чтобы именно ты провел с Максом этот обряд.

— Но мне неудобно! Я не священник, и я не хочу им быть! Я просто пытаюсь жить тихо и мирно, — попытался объяснить Бен.

— О Бен, — с укоризной произнесла Роксана. — Ты прячешься от себя, что бы сейчас ни говорил. Хочешь найти оправдание в тихой жизни? В лучшем случае после твоей смерти люди скажут, что ты был «милым». В худшем — признаются, что никогда не думали, будто такой тихий человек может убить столько народу. Но никто и никогда не задумается о Боге, вспоминая тебя.

Бен покачал головой.

— Я не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Я сказала тебе, чего я хочу. Я хочу, чтобы ты крестил Макса.

— И что я буду говорить? Что иногда я верю в Иисуса, а иногда не верю? Что иногда он наполняет мою жизнь смыслом, а иногда она становится бессмысленной — и мне на это наплевать?

— Знаешь что, Бенджамен, крестить я собираюсь не тебя, — сказала Роксана и, опираясь на капельницу, направилась в сторону кухни.

— А если не меня, то зачем я там нужен?

Она не ответила, просто прошла мимо кухонной стойки и скрылась в своей спальне, оставив слова Бена висеть в воздухе, как натюрморт на стене, в ожидании ответа.

— Посмотри на себя! Ты просто прекрасна! — воскликнула Джекси, открыв передо мной дверь своей квартиры в Эрлс-Корт. Но если и называть кого-то прекрасной, то именно ее — высокую и изящную, с волнистыми каштановыми волосами, которые моя мама, впервые увидев Джекси в восьмидесятых, назвала «волосопадом». В своей длинной шерстяной юбке, сапогах и зеленом свитере Джекси могла бы существовать в два временных периода сразу — сейчас и в сороковые годы. С той лишь разницей, что вырез ее свитера, обнажавший одно плечо, — возможно, ее собственный дизайн — был бы слишком смелым для прошлых лет. Я была искренне удивлена, что она не надела своих всемирно известных джинсов.