Дело в том, что я сам, на каждого офицера и прапорщика полка, вёл личные карточки. Туда заносилось всё: хорошее, плохое, результаты бесед, выводы по этим беседам. Там же имелась краткая характеристика, которая дополнялась и изменялась в процессе изучения человека.

В эту же весну мы провели массовую посадку деревьев. Гарнизон находился в Грузии, а было такое ощущение, что где-то в Туркмении. Деревьев было очень мало, и были они высотой по полтора-два метра.

Городок построили в голой степи всего три года назад. Помогал нам в озеленении территории очень интересный человек, офицер, ветеран Великой Отечественной войны, Захарий Васильевич Шпетишвили.

Он работал лесником, и наши солдаты, в порядке шефской помощи, помогали иногда ему в его хозяйстве. А он нам поставлял саженцы деревьев для посадки: платаны, кипарисы и фруктовые. Удивительно то, что в первый же год зацвели вишни. Кроме того, мы посадили очень много сирени.

Не далеко от городка была заброшенная железнодорожная станция, и вокруг неё просто бушевал сиреневый лес. Кусты стояли очень плотно, поэтому достигали в высоту до четырёх метров и это на нескольких гектарах. Мы выкапывали уже взрослые растения вместе с землёй, и они прекрасно приживались на новом месте.

Кроме того, Захарий Васильевич чуть ли не каждый день привозил ящик помидор, в армии поздно начинали давать свежие овощи. Ящиком помидор полк, конечно, не накормишь, а вот для караула этого было вполне достаточно.

Захарий Васильевич ходил всегда быстрой походкой, сильно прихрамывая. Глядя со стороны, трудно было догадаться, что у этого человека нет одной ноги. Её он потерял в 1943 году, но и после этого остался на фронте и, служа на тыловых должностях, дошёл до Германии.

Когда навестить нас приехал мой отец, Захарий Васильевич пришёл в гости он давно хотел с ним познакомиться. Два фронтовика, к тому же одногодки, долго сидели за большущей банкой чачи, им было о чём поговорить.

Осенью полевого выхода в горный учебный центр не было. В Армении и Азербайджане начались межнациональные беспорядки.

В 1988 году в Закавказье начался межнациональный конфликт между армянами и азербайджанцами. Столетиями жили рядом, а тут вдруг взяли и начали конфликтовать. И как конфликтовать? Море крови и средневековое варварство, резня всех подряд женщин, стариков, детей. Местные правоохранительные органы уже не справлялись с ситуацией, а зачастую скрыто, или даже открыто, поддерживали одну из сторон конфликта. Внутренние войска также уже были не в состоянии, навести порядок в «дружной семье народов». И как всегда палочкой выручалочкой стала Армия.

21 ноября 1988 года полк был поднят по тревоге и в составе колонны дивизии, часть полка, во главе со мной, убыла в г. Кировабад. Марш 250 км совершался очень плохо, шли всю ночь. Колона была смешанная, мои БТРы шли за БМП соседнего полка. Колона часто останавливалась, чувствовалось отсутствие опыта у командования дивизии. Надо было идти полковыми колоннами, быстрей бы дошли. В Кировабаде нас поставили в резерв, порядок там наводила воздушно-десантная дивизия, которая там и дислоцировалась. В дивизии были потери, были убиты, офицер и два солдата.

Вечером 24 ноября я получи задачу, с подразделениями своего полка совершить марш в г. Шеки. Это на север от Кировабада. Мне были приданы 400 человек курсантов Елабужской и Чебаксарской специальных средних школ милиции МВД СССР. Но они убыли ещё днём, так что, марш я совершал только со своими людьми.

Марш совершали ночью в условиях ограниченной видимости, на протяжении 60 км сплошной туман. Однако расстояние в 130 км было пройдено за 2,5 часа. Шли со средней скоростью 52 км/час, тем самым перекрыли все нормативы, предусмотренные для передвижения войск. Это стало возможным благодаря высокому чувству ответственности офицеров, прапорщиков, сержантов и солдат полка, благодаря высокой выучке водительского состава. При прохождении колоны в тумане, офицеры вылезали на подножки машин, и подсказывали водителям направление движения, через ветровое стекло было плохо видно.

Конкретную задачу мне не поставили, ни кто точно не знал, что творится в Шеки. Сказали только, что идут погромы, почему я и гнал колону. Было приказано прибыть и действовать по обстановке. Разрешили применять оружие, но когда я попросил это подтвердить письменно, мне было отказано. То есть ты действуй, а потом, если, что не так, мы с тобой разберёмся.

Около 12 часов ночи наша колона подошла к посту ГАИ, он находился в километрах пяти от города. Город, население около 70 тысяч человек, лежал в долине чуть ниже нас.

г. Шеки (фото с прилегающих холмов).

Там полыхало несколько пожаров. У поста стояла колона автобусов с милиционерами. Оружия у них не было, только у офицеров пистолеты. Старшие обеих групп мне доложили, что в городе идёт стрельба, и они побоялись вводить туда своих людей. Решение было совершенно верное, стрельбу слышал и я. На самом посту находились начальник милиции и прокурор города. Они стали мне объяснять, что необходимо делать. Я их грубо прервал и сказал, что это им надо было давно что-то делать, а не доводить до того, что теперь приходиться применять армейские подразделения, которые предназначены для ведения боевых действий с противником, а не с собственным народом.

Приказал всем оставаться на своих местах, а сам во главе группы из семи бронетранспортёров вошёл в город. Я шёл на первом БТРе, с точки зрения тактики, это не правильно, но в полку боевой опыт имел только я один. И было опасение, что в случаи возникновения боя могу потерять управление группой, поэтому должен видеть всё сам.

Улицы в городе были очень узкие, зажатые с двух сторон глубокими арыками и высокими каменными заборами. Впереди я увидел сооружённую из пожарных машин баррикаду. Приказал водителю обходить её справа по тротуару, но он умудрился всеми четырьмя колёсами попасть в арык и БТР застрял.

Когда мы подъезжали, я видел, как от баррикады разбегались вооруженные люди. Поэтому, высунув автомат в люк, дал длинную очередь трассирующими пулями в небо. Я предупреждал, что мы готовы применить оружие. После этого дал команду спешить и сам выпрыгнул из БТРа, на машинах мы бы уже не прошли.

Приказал построить солдат цепью, и обойдя баррикаду мы пошли вдоль улицы. По нам ни кто не стрелял. Но и солдаты, и офицеры были очень возбуждены, всё-таки первое боевое дело. И тут на нас, на большой скорости, выскакивает микроавтобус.

В Кировабаде трёх десантников убили, именно таким способом, направив на них грузовик. Без всякой команды цепь открыла огонь. Я остановил эту пальбу матом, и автомобиль благополучно, всё на той же бешеной скорости, свернул на ближайшую улицу и пропал.

Как потом оказалось, это ехало подкрепление на баррикаду. В машине было несколько дыр, но мы, слава богу, ни кого не убили.

Я категорически запретил открывать огонь без моей команды, и мы двинулись дальше. Проходя перекрёстки, я оставлял на каждом из них бронетранспортёр и отделение солдат. Так не спеша, и не встречая сопротивления, мы вышли на центральную площадь города.

Она имела страшный вид, как факел горел универмаг, шифер на нём от большой температуры лопался и издавал звуки похожие на выстрелы. Через площадь от него горело здание милиции и ещё какое-то здание.

Сгоревшее здание универмага

Я приказал цепи лечь, через площадь идти было нельзя, она пожарами была освещена лучше, чем днём.

Команды я подавал очень громко, и услышав их, из дверей горящего здания милиции выбежал офицер. Это был командир батальона Краснодарской ССШМ МВД СССР, подполковник Лесников Александр Николаевич. Он радостно закричал: «Наши пришли», из здания стали выходить курсанты и офицеры.