В полк я прибыл в феврале 1985 года, на кануне перестройки приведшей страну к развалу. Как в то время говорили: «По России мчится тройка — Миша, Рая, перестройка». Ещё бабки говорили, что где-то в библии написано, что когда прейдёт к власти Михаил — меченый, намёк на пятно на голове у Горбачёва, будет много крови. Я как атеист, над этим просто смеялся. А как коммунист возмущался, так как считал, что кто-то хочет опорочить генерального секретаря партии.

Но, к сожалению, бабки оказались правы. Было что-то в библии или нет, но реки крови были. И чтобы не говорил Горбачёв, на его совести тысячи убитых, зверски убитых, в межнациональных разборка людей. Государство должно и обязано было это предотвратить. А как участник этих событий, скажу, что и могло это сделать, но не было просто политической воли. Толи это была импотенция власти и самого Горбачёва, толи это был хорошо от режиссированный сценарий. Я уверен, так как сам был свидетелем происходящего, во втором варианте. Мне сложно сказать, кто был режиссер, но то, что исполнителем был Горбачёв с сотоварищами, сомнения нет, и надо бы его судить за пролитую кровь, а он фонды возглавляет.

То, что всё это было тщательно, спланировано, у меня появилась глубокая убеждённость именно во время службы на Кавказе. Но прежде чем разваливать страну, прежде всего надо было развалить один из важнейших институтов государства отвечающего за его безопасность, а именно — Армию. Первые признаки надвигающегося развала я почувствовал, служа в Батуми.

Правда, в Батуми размещался штаб дивизии, а полк наш стоял в селении Хелвачаури, это восточнее Батуми километров 7–8, но в город ходил троллейбус.

Нет, я тогда не понимал, что происходит, и не только я один.

Подавляющее большинство офицеров не могли понять, почему не работают законы? Почему не привлекаются к ответственности военнослужащие, совершившие воинские преступления?

Оставление части, дезертирство, постепенно становились нормой. А происходило это по тому, что военные прокуратуры практически перестали возбуждать дела за такие преступления. Но ведь не сами они к этому пришли, их деятельность направлялась сверху.

Почему я с этого начал рассказ о Батуми. Чтобы лучше узнать часть, в которую попал служить, я несколько ночей подряд проверял несение службы нарядами. И в первую же ночь столкнулся с необычным явлением. В ружейной комнате роты, которая должна быть закрыта на замок и опечатана, на голых матрацах лежало несколько военнослужащих. Правда комната была заперта на замок. Я спросил дежурного по роте, что это за безобразие. Оказывается, это было санкционировано командованием полка. Как мне потом объяснил дежурный по полку, в части готовили водителей для 40 Армии, то есть для Афгана. Кандидатов на водителей, каждые полгода, присылали в полк военкоматы в количестве 110 человек. 100 человек поставлялись военкоматами Белоруссии и 10 человек были из Закавказья. При подготовке проблем не возникало, на самой подготовке я остановлюсь чуть позже. А вот при отправке возникала проблема с солдатами из Закавказья. Дня за два, три, они убегали из полка и возвращались только после отправки группы в Афганистан. И всё им сходило с рук, отделывались гауптвахтой. Так вот, днём они сбежать не могли, так как находились под постоянным контролем сержантов, а на ночь их запирали в ружейную комнату.

Сама отправка была неприятным зрелищем. На вокзале ребята из Белоруссии пели песни под гитару, а каждого местного держало по два белоруса, чтобы не сбежал прямо на вокзале, и всё это под причитание многочисленных родственников. Я говорю, белорусы, это мы их так называли, на самом деле там были ребята разных национальностей, но все родом из Белоруссии. Видимо их там воспитывали несколько по-другому, чем здесь в Закавказье.

Помню случай. Выхожу я из штаба полка, ко мне подходит солдат со слезами на глазах. Оказывается он как раз из этой белорусской группы, и московская медицинская комиссия отчислила его из этой группы по состоянию здоровья

Обязательно перед оправкой приезжала такая комиссия, и требования у неё были очень жёсткие.

Парень просил моего содействия в отправке его в Афганистан. Когда я ему сказал, что, к сожалению, не чем помочь не могу, он, чуть всхлипывая, сказал, что в составе группы восемь человек с их села, и как он теперь дома людям в глаза смотреть будет.

При разговоре присутствовал начальник коммунально-эксплуатационной службы полка, это гражданская должность, грузин по национальности. Он начал надсмехаться над солдатом, говоря, что тот не мужчина, так как плачет. Я ему ответил, что дай то бог, чтобы у нас в Армии было побольше таких солдат. Солдат плача рвётся в бой, не пытается спрятаться за чужие спины, и понимает, что в такой обстановке друзей бросать нельзя. Вот из таких пацанов и вырастают настоящие мужчины.

Дисциплина в полку была плохая, хоть офицеры практически не вылизали из казармы. Причина, комплектация полка: 30 % — грузины, 30 % — азербайджанцы, 30 % — армяне и только остальные 10 % другие национальности. Это было грубейшей ошибкой кадровых органов. Надо отправлять их подальше от родного дома. В полку часто вспыхивали разборки на национальной почве.

Где-то за полгода до моего приезда, в соседнем танковом полку нашей дивизии, вспыхнула драка между азербайджанцами и грузинами, так азербайджанцы нашего полка бросились к ним на помощь. Хорошо, что офицерам удалось их остановить, и вернуть назад, а то не известно чем бы всё это могло закончиться. Но должных карательных мер, согласно закона, к организаторам этих беспорядков, принято не было.

Подготовка роты к показательный выступлениям по рукопашному бою.

Приняв должность, я с головой ушёл в боевую подготовку. Попал, как говорят с корабля на бал, в марте проводилось разворачивание полка до штатов военного времени.

Доукомплектовавшись, полк несколькими эшелонами убыл в Вазианский учебный центр или как все его называли «Караязы», где после не большой до подготовки были  проведены ученья. Попутно я готовил в Караязах, одну из выделенных мне командиром полка рот, к показным выступлениям по рукопашному бою.

Был март 1985 года, 40 лет победы в Великой Отечественной войне. Ещё находясь в Батуми, я предложил командованию дивизии 9 мая на городском стадионе организовать такой праздник, до этого они такого не устраивали.

Роту я тренировал выполнять кату с оружием. То для чего в спецназе было достаточно одной, двух недель, здесь пришлось отрабатывать почти два месяца, рота была танковая. Солдат для боёв я подбирал уже по возвращению в Батуми, из спортсменов, борцов и боксёров.

Выступление строились следующим порядком. С начало выбегала рота в касках с автоматами и выполняла кату с оружием. Затем начинались бои: один на один, один против двух, один против трёх, а затем я работал один против пяти, четверо из которых были вооружены, двое пистолетами и двое штык-ножами. Я всегда работал против открытых ножей. Наиболее эффектно было, когда выбитый нож делал несколько оборотов в воздухе и втыкался в землю.

Выступление мы сделали не плохо без срывов. То, что мы понравились публике, говорит хотя бы то, что спустя несколько дней после показухи, так мы называли эти выступления, меня в городе остановил парень и спросил, может ли он ходить на наши тренировки. Я ему объяснил, что всё это делается на занятиях по боевой подготовке, и не в каких спортзалах мы не тренируемся.

Ката с оружием. Хорошо смотрятся танкисты