1955 Песенка Рыжий дождик бегал с ветром взапуски, Речку затопили небеса, Солнце по небу ходило запросто, Но происходили чудеса. С неба лес спускался к речке лесенкой, Колокольцы падали с весла, И нехитрая, как полдень, песенка В том краю родилась и пошла. С ней сдружились плотники и пахари, А у них дела по всей земле; Услыхав ее, баяны ахали Даже в самом песенном селе. А была она короче кóротка, Ничего особенного в ней, Но, видать, в ней что-то людям дорого, И они сочли ее своей. Даже в океане Атлантическом Кочегар сменился у котла, И под небом душным и тропическим Песня, как над Волгой, поплыла. Значит, в ней жила, звучала русская, Грустная в тот миг, душа-краса И звала домой, как тропка узкая… Так и происходят чудеса. 1955 «Жизнь, по пословице, не поле…» Жизнь, по пословице, не поле, А были позади поля, Где столько грома, крови, боли И на дыбы встает земля. Но снова будто не бывало Их, равных жизни, на пути, Мы повторяем всё сначала, Что жить — не поле перейти… Здесь нет ячеек пулеметных, Не рвутся мины на пути, Но там хоть был устав пехотный, А здесь не знаешь, как идти… 1956 «Над пирогами и борщом…» Над пирогами и борщом, Над студнем и вином Вдруг повела гармонь плечом, Плеснула вдруг огнем. И замерла беседа вдруг — Кто в лес, кто по дрова… И стало слышно, как вокруг Шумит, звенит трава. И спор как сор, и хмель долой, И в сторону вино. И лозунг тот — хоть час, да мой — Сосед забыл давно. И не хозяин под хмельком, Уже тяжел и сед, А песня правит за столом, И жен уж рядом нет. Есть снова рядом старшина И дальняя страна, В которой будет тишина И кончится война. В зеленом, мирном городке Замолкли земляки… А в песне — в дальнем далеке — Идут, идут полки… 1957 «Человеку холодно без песни…» Человеку холодно без песни. На земле, открытой всем ветрам, Я не знаю: в мире место есть ли, Где не верят песням, как кострам; Песни на земле не сочиняют, — Просто рота городом пройдет, Просто девушки грустят, мечтают Да гармошку кто-то развернет. Белая береза отряхнется. Встанет под окошками в селе, Сердце где-то сердцу отзовется, — И поется песня на земле. Как лесам шуметь, рождаться людям, Ливням плакать, зорям полыхать — Так и песня вечно в мире будет, И ее не надо сочинять. 1957
«Голос первой любви моей — поздний…» Голос первой любви моей — поздний, напрасный — Вдруг окликнул, заставил на миг замереть И звучит до сих пор обещанием счастья. Голос первой любви, как ты мог уцелеть?.. Над горящей землей от Москвы до Берлина Пыль дорог, где отстать — хуже, чем умереть, И в бинтах все березы, в крови все рябины… Голос первой любви, как ты мог уцелеть? На тесовой калитке снежок тополиный, Холодок первых губ, как ожог, не стереть… А года пролетели, их, как горы, не сдвинуть. Голос первой любви, как ты мог уцелеть?! 1957 «Старый снимок…» Старый снимок Нашел я случайно в столе Среди справок В бумажной трухе, в барахле. Старый снимок далеких, Но памятных лет. Ах, каким я красивым Был тогда на земле. Шлем ребристый кирзовый Да чуб в три кольца, Зубы белой подковой, Веснушки, что солнца пыльца. Не целован еще, И ни разу не брит, Крепко через плечо Портупеей обвит. Вдаль гляжу я веселый, Прислонившись к броне, Среди сосен и елок На великой войне. Светит солнце на траках, Дымится броня, Можно просто заплакать, Как мне жалко меня. Время крепости рушит, А годы летят, Ах, как жаль мне веснушек Ржаной звездопад. 1957 «Под атласным одеялом…» Под атласным одеялом Солнцем полное плечо, Лен волос, румянец алый, Золотой пушок у щек. Ты, наверное, не встала, До сих пор ты спишь еще. С вечера метель мела, Мир калила добела, Лес молил январь о чуде, Но казалось, что не будет Больше света и тепла. А сейчас для всех влюбленных В окнах свету терема. Снегу полная зима, День — царь-колокол червонный — Полон звону, разума. Милая моя краса, Я ль не верил в чудеса, Посмотри: не шелохнутся Вплоть до полюса леса, В воздухе дымкú, как блюдца, Днем с огнем в лесу лиса, — Не пора ль тебе проснуться, Милая моя краса. |
