2 Чужие старые столицы В рекламных ливнях слюдяных Я вспоминаю, словно лица, Пытаясь разобраться в них. Стеклом, бетоном, сталью, светом Разрублен мрак ночной и смят. Зимой, весной, в разгаре лета Они сверкают и горят. Но есть в их праздничности броской Тревога знобкая и грусть, Которую понять не просто, Но есть которая как груз. А в чем она, не скажешь сразу: В девчонках юных на углах Иль в блеске бешеном показа В самом уже запрятан страх? А может быть, всё это вкупе Заключено в том и другом. Забудут, не наймут, не купят Или поверят, но с трудом? Гремят, ликуют и хохочут. Надменны, праведны, грешны И на исходе жаркой ночи Сосредоточенно грустны Чужие старые столицы У синих рек и белых льдин, Большие памятные лица Держав, столетий и равнин. 1963
Сосна На белом, розовом, на синем, На голубеющем снегу Лежит сосна, роняя иней, Как бы споткнувшись на бегу. На сахарном снегу пластаясь, Вся зелена, вся золота, И в кроне, солнцем обливаясь, Звенит и рвется высота. Но от сравнения с солдатом Я отрешиться не могу, Вот так споткнувшимся когда-то, Назад лет двадцать, на снегу. Ну что ж, перед годами теми Я не стыжусь банальным быть. Лежит сосна. Не властно время Того, что было, изменить. 1963 «Уходит в небо с песней полк…» Уходит в небо с песней полк От повара до командира. Уходит полк, наряжен в шелк, Покинув зимние квартиры. Как гром, ночной аэродром. Повзводно, ротно, батальонно Построен в небе голубом Десантный полк краснознаменный. Там в небе самолетов след, Как резкий свет кинжальных лезвий, Дымок дешевых сигарет И запах ваксы меж созвездий. Пехота пó небу идет, Пехота в облаках как дóма. О, знобкий холодок высот, Щемящий, Издавна знакомый. По тем болотам подо Мгой, Где мы по грудь в грязи тонули И поднимались над кугой На уровне летящей пули. Смотрю, как мерзлую лозу Пригнул к земле железный ветер, Стою и слушаю грозу, Как будто первый раз заметил, Что подвиг, как бы он высок, Как ни был бы красив, — работа. И пахнет кирзою сапог, И звездами, и солью пота… 1963 «Я давно увидел в первый раз…» Я давно увидел в первый раз, Как оно меня не ослепило, Чудо женское зеленых глаз, Где, когда, не помню, это было… Два дождя качаются в зрачках, Две реки, два леса, две дороги. Неба два в лучах и облаках, Радуг двух слепящие чертоги. С той поры прошла землей война. Государства в пепел рассыпались. Годы отгорели в дым до дна. Жизнь прошла, а вот они остались… Я ее забыл. Я постарел. Женщина моя со мною рядом Средь своих забот, хлопот и дел Взглянет вдруг каким-то странным взглядом… Два дождя стоят в ее зрачках. Две реки, два леса, две дороги, Неба два в лучах и облаках, Радуг двух слепящие чертоги. 1963 «Две крутых соболинки…» Две крутых соболинки Над рекой-синевой. С торжеством и грустинкой Низкий голос грудной. Темным вишеньем спелым Тронут маленький рот. Золотых, загорелых Плеч покатый полет. Словно вверх по ступеням, На тропе полевой С ней летит по коленям Синий ситец волной. И встает и не сводит Глаз при встрече народ, — Словно юность проходит, Словно счастье идет. 1963 Земляк Мы редко с ним теперь встречаемся, — У каждого свои дела. Но все ж встречаемся, случается, Вдвоем садимся у стола. Не по желанью — по традиции, Как на Руси заведено, Мы балуемся не водицею Дистиллированною. Но… Как только «чтó» да «как» кончаются, Отодвигается хрусталь — И раздвигается, что чается, Что видится, — и глубь и даль. Он трет виски, он наклоняется И курит, курит без конца. И тень, и свет, летя, сменяются На резких линиях лица. И край, в котором уместиться бы Могло с полдюжины держав С их европейскими столицами, Определяется вдруг, став Тем настоящим, главным, истинным: И как живешь и как дела, — С чем исповедуются искренне, Ни боли не тая, ни зла. Над чем задумываясь, пробуют Себя, других и жизнь понять По счету по большому, строгому, Где не на кого зря пенять. А надо встретиться с причинами Того, что плохо, что не так… Шумят поля, горит рябинами И подступает к сердцу тракт. Раскинулась в дождях и радугах Провинция лесов и рек, Печаля, сокрушая, радуя, Как личная судьба, — навек. Ах, эти встречи с другом досветла! Гора окурков. Поздний час, Наговоришься вроде досыта, А ляжешь — не смыкаешь глаз. |
