Когда Джон Леннон поет «Oh, my love…», эти слова сокровенны для меня, они говорят о тайных связях между людьми, и, как я понимаю теперь, не только о сексуальных. Духовная сокровенность.

Кем для вас в данный момент вашей жизни является Бог?

– Не знаю. Я редко задаюсь такими вопросами в церкви. Я вижу в церкви милых, красивых людей. Временами, когда я пою христианский гимн… о, если бы придумать хороший гимн… «When I Survey the Wondrous Cross» или «Be Thou My Vision», то что-то во мне отзывается. Но в основном я был равнодушен к религии.

Ваши первые песни – о растерянности, о попытках найти духовность в возрасте, когда почти все остальные сверстники пишут о девушках и волнениях.

– Да. Мы как бы действуем по-другому.

Вы пропустили I Want to Hold Your Hand и попали прямо…

– …В мистику. Ван Моррисон был противоположностью, если говорить о направлении движения. Такой турбулентный период в пятнадцать-шестнадцать лет, с электрическими бурями этого возраста.

Был также мой друг Гугги. Его родители были не просто протестантами – они исповедовали какой-то темный культ протестантов.

В Америке это был культ пятидесятников. Его отец как будто вышел из Ветхого Завета. Он постоянно говорил о Писании и ощущал приближение конца света – и к нему готовился.

Вы жили в его семье?

– Да. И ходил вместе с ними в церковь. Хотя мы с Гугги смеемся над абсурдностью некоторых моментов, но риторика до нас доходит. Мы этого не сознаем, но мы погружаемся в Священное Писание.

Вот что мы в нем почерпнули: богатый язык, старинные трактаты о мудрости.

Так вот почему вы писали такие серьезные песни, когда вам было девятнадцать лет?

– Вот что немного странно: почти все люди, вместе с которыми ты впитывал черную музыку, обладают тем же крещением духа, правда? Разница в том, что почти все эти исполнители чувствовали, что не в состоянии выразить свою сексуальность перед Богом. Им пришлось свернуть с пути. Поэтому рок-н-ролл стал музыкой вероотступников. Они бежали от Бога. Но я никогда в это не верил. Никогда не видел в этом выбора: или – или.

Вы никогда не считали, что рок-н-ролл – так называемая музыка дьявола – несовместим с религией?

– Посмотрите на людей, которые сформировали мою фантазию. Боб Дилан. 1976 год – он проходит почти через то же самое. Покупаете альбом «Horses» Патти Смит, и там: «Иисус умер за чьи-то грехи, но не мои…» И она превращает «Gloria» Вэна Моррисона в литургию. Она заигрывает с этими демонами, в ее случае – с католицизмом. И приходит к «Wave», где общается с папой. Музыка, которая по-настоящему меня заводит, устремлена или к Богу, или от Него. В обоих случаях ясно, что Бог – в центре пути. Поэтому блюзы, например, это устремленность от Бога; госпелы, The Mighty Clouds of Joy – устремленность к Нему.

И впоследствии вы стали это анализировать и обдумывать.

– Блюзы подобны псалмам Давида. В них – тот человек, живший в пещере, слова которого звучали одновременно и как критика, и как хвала. Давид пел: «О, Господи, где Ты, когда Ты мне так нужен? / Ты называешь себя Богом?» И так далее. Это блюз.

И псалмы, и блюзы – об отношениях с Богом. Именно так. С тех пор мне ясно, что сердиться на Бога очень полезно. Для альбома Pop мы написали песню об этом – «Wake Up Dead Man», она повергает людей в смятение.

Каково ваше вероисповедание сегодня? Кем является Бог в вашем понимании?

– Говоря простым языком, я сказал бы, что верю в силу любви и логики в мире, в силу любви и логики за пределами вселенной. Верю в поэтический гений Творца, которому удалось выразить с такой неизмеримой силой рождение младенца в «соломенной нищете», то есть история Христа для меня исполнена смысла.

Каким образом исполнена смысла?

– Как художник, я понимаю ее поэзию. Настолько она блестяща. И меня потрясает, что такой уровень творения и безмерность вселенной проявляются в такой беспомощности, как младенец. По-моему, это и делает меня христианином. Впрочем, я не использую это понятие, потому что в жизни ему очень трудно соответствовать. Я чувствую, что я – худший из христиан, поэтому мне лучше помолчать.

Вы молитесь, соблюдаете религиозные ритуалы?

– Я пытаюсь каждый день находить время для молитвы и размышления. Я чувствую себя легко и в католическом соборе, и в палатке. Я также с глубоким уважением отношусь к моим друзьям-атеистам (а они почти все атеисты) и той отваге, которая им требуется, чтобы не верить.

Большое ли влияние оказала Библия на сочиненные вами песни? Много ли вы заимствовали из ее образного ряда, из ее идей?

– Библия меня поддерживает.

Как вера или как литературный памятник?

– Как вера. На эти темы трудно беседовать, потому что говоришь как мудак. Я такой человек, которому нужен якорь. Мне хочется быть среди монолитов. Мне хочется построить мой дом на камне, потому что, пусть даже воды не вздымаются вокруг дома, я собираюсь вызвать шторм. Во мне это гнездится. Поэтому для меня Библия – что-то вроде фундамента.

Я читаю Библию не как исторический роман. И отношусь к ней не так: «Ну, вот добрый совет». Библия говорит со мной по-иному. То, что называется rhema[314]. Это греческое слово нелегко перевести, но это что-то вроде значений, которые меняются в каждый данный момент вашей жизни. Кажется, так со мной происходит.

Благодарим всех редакторов и авторов, работавших с журналом Rolling Stone на протяжении сорока лет. Благодаря им появилась эта книга. Кори Сеймур, Лесли Сэвидж и Энди Грин изучили архивы журнала и нашли лучшие интервью. Чарльз М. Янг, Эрик Бейтс и Шон Вудс помогли отредактировать эти интервью.

Ян Саймон Веннер – основатель, редактор и издатель журнала Rolling Stone и владелец Wenner Media. Живет в Нью-Йорке.

Джо Леви – заместитель редактора журнала Rolling Stone. Он также адъюнкт-профессор на факультете музыкальных записей Клайва Дэвиса (музыкальный магнат, продюсер. – Ред.) в Нью-Йоркском университете.

Хантер Томпсон

Эрик Клэптон

Трумен Капоте

Оззи Осборн

Робин Уильямс

Мик Джаггер

Курт Кобейн

Джонни Кэш и Элвис Пресли

Кортни Лав

Боб Дилан

Джерри Гарсия

Клинт Иствуд

Нил Янг