— Вы никогда не видели землян-животных? — удивилась я. — А что вы имели в виду, когда говорили: «другие земные расы»?

Шустрый сиг собрался объяснять, но задумчивый коллега его одернул. Потом они слегка поругались, и я ушла на кухню. Через минуту сиги сделали вид, что не ругались вовсе, что это нормальный метод общения, принятый в их культуре, который может быть землянами неверно истолкован.

— Да ладно, — посмеялась я. — Ругайтесь, на здоровье. Только не подеритесь.

К счастью, подраться они не успели. Шустрого сига посетила революционная идея выйти в сад:

— Я бы встал незаметно у дерева… — попросил он.

— Ради бога, — ответила я и отворила дверь. — Можно встать даже посреди огорода. Здесь частное владение, у землян по частным владениям чужие не ходят.

Шустрый укутался в Мишин дождевик и встал под яблоней в странной позе. Если бы его увидели соседи, они бы решили, что я завлекла в гости подростка, напоила пивом, а как пройти в уборную не объяснила. Молчаливый сиг сначала не одобрил выходку товарища, но вскоре они оба слонялись по саду, замотавшись в плащи как два пугала. Чтобы заманить их в дом, я одолжила соседского кота и понесла его знакомить с гостями из космоса. Кот запрыгнул на сарай, а гости так напугались, что потеряли интерес к прогулкам.

Когда секториане стали возвращаться, сиги оставили меня в покое. Первыми в офисе показались Семен и Малик. Семен выглядел изможденным старцем, жаловался на печень и на супругу, Ольгу Васильевну, которая страдала депрессией от долгого пребывания на чужбине и по этой причине проедала мужу плешь. Сам же Семен, побывав на Земле, умудрился схватить подагру, и, как никогда, нуждался в услугах Индера. Малика я видела впервые. Он являл собой зрелище противоположное Семену. Был бодр, свеж, мускулист и улыбчив. Внешне он напоминал пожилого казаха. Шутил, вспоминал советские анекдоты тридцатилетней давности, с восторгом рассказывал о восточных единоборствах. В общем, на фоне Семен Семеныча держался молодцом, хоть и не сильно уступал ему в возрасте. Семен же только и знал, что сокрушаться по Индеру:

— Как могли отпустить доктора в такой-то момент?! Как можно было отпустить самого важного сотрудника конторы, не дождавшись замены? Вега поступил крайне опрометчиво! Чрезвычайно легкомысленно!

Постепенно вернулись все. Отметились, стали разбредаться по делам. Жизнь возвращалась в прежний ритм. Ничто не предвещало перемен. Разве что, визит нового биотехника на некоторое время всколыхнул болото. Это был тип той же расы что Индер с таким же «респиратором» на носу и паровым баллоном в спинном кармане, но гораздо более худой и высокий. Володя получил задание поднять дверные проемы во всех офисных комнатах до трех метров.

— В следующий раз, — жаловался Володя, — они найдут четырехметрового и заставят поднимать потолки.

Нового биотехника звали Гума. Он начал трудовую вахту с того, что каждого землянина обязал пройти медосмотр, и офис вконец обезлюдел. Там водились только инопланетяне. Лишь Володя однажды забрел по недомыслию снять мерки с дверных косяков. Он был схвачен Гумой и освидетельствован молниеносно, раньше, чем успел развернуть рулетку, а его процент алкоголя в крови был взят за среднестатистическую норму.

— Чего вы напугались? — взывал к нашей совести шеф. — Это же мгновенный сканер. Никто вас не будет колоть иголками.

Народ отсиживался в укрытиях. У всех были неотложные дела. Чем яростнее шеф призывал к дисциплине, тем более неотложными становились дела.

— Когда вы, наконец, образумитесь? Или за вами группу захвата выслать? Что за детсад?!

Первыми образумились Этьен и Андрей. Хлопнули по сто грамм в Володином гараже, чтобы соответствовать среднестатистической норме, и пошли предъявлять себя медицинскому тесту. За ними потянулись остальные, лишь бы новый доктор не подумал, что мы объявили ему бойкот. Перед процедурой Володя лично остограммил каждого.

Наше знакомство с Гумой протекало молча. Он работал страстно и сосредоточенно. У него не разбегались по лаборатории насекомые и не падали из рук инструменты. Он не поленился составить на каждого медицинское досье и попросил шефа ознакомиться лично с результатами осмотра. Сначала шеф удивился просьбе, но потом волосы на его голове встали дыбом:

— Что!!! — закричал он, вне себя от ужаса. — Они у меня все алкоголики?

— Все до единого, — с гордостью подтвердил Гума.

Каждому из нас была выписана профилактическая карта, где перечислялись все возможные болезни и наследственные предрасположенности, указывались примерные сроки появления первых симптомов и перечислялись неотложные мероприятия с расписанием, когда каждый из нас должен являться в офис для процедур. Там же давались рекомендации в питании и физических нагрузках. Секториум получил новое развлечение, звонить друг другу и поздравлять с перспективой инсультов, инфарктов, старческого слабоумия. Информация излагалась так подробно, что можно было заранее заказать банкетный зал для поминок. Не повезло только мне. Гума обнаружил мутационные процессы неземного происхождения и поставил меня перед необходимостью со временем все жизненно важные органы заметить на синтетические аналоги. Я объяснила, что это последствие стихийного контакта с космическим вакуумом, что со временем все должно прийти в норму, но Гума не согласился:

— Это последствие некорректного восстановления организма после контакта с вакуумом. Органы надо заменить!

Все-таки я надеялась, что наши капризные пациенты вымотают доктора раньше, чем он доберется до меня. Что его агрессивный энтузиазм когда-нибудь уступит место философскому равнодушию, за которое мы так любили Индера.

Не прошло и вечности, как Миша осчастливил контору своим появлением. Меня же он осчастливил вдвойне, потому что явился в модуль с красавицей под ручку:

— Познакомься, — объявил он, — моя невеста, Рита.

К Мишиным приколам я, слава богу, привыкла. Поэтому дар речи ко мне вернулся раньше, чем Рита испытала неловкость. В отличие от Анжелы, она действительно была красива и не производила впечатления идиотки даже притом, что собиралась замуж за этого типа. Конечно, рано было что-либо утверждать. Одно скажу точно: женщина с такой внешностью может себе позволить быть абсолютной дурой. Миша цвел рядом с ней, как старый кактус в розарии.

— Может, нас здесь кофе угостят? — намекнул он, видя мое оцепенение.

— Конечно, — ответила я, пригласила их в садовую беседку, а сама подумала: «Что-то не так».

При всей очевидности происходящего, оно все-таки не укладывалось в голове. И вдруг меня осенило: «Почему он привел ее в модуль?»

Миша разместил свою новую пассию в самом уютном шезлонге, подложил под нее все мои подушки и явился на кухню инспектировать холодильник.

— О, прошлогоднее печенье! Какое достижение, — издевался он, извлекая подряд все объедки. — Ветчина… ровесница мамонта. Сдай ее в краеведческий музей. А это у нас что? Кажется, при жизни оно называлось сыром? Ба, да здесь склад химического оружия. — Наткнувшись на герметично упакованный кусок рыбы, он примолк, но молчание было тягостным. Как-никак, будучи оба на Земле, мы не виделись месяц. — Представляешь, — начал он делиться новостями, — прихожу к шефу, говорю: «Шеф! С этой секунды клянусь, ни одной женщины в рабочее время. Только в законный отпуск и ни секундой дольше! Чтоб я сдох от мастурбации!» И тут вижу ее… Я охренел, сказать ничего не могу. «Пойдешь, — спрашиваю, — за меня замуж?» А она мне: «Пойду», — говорит и улыбается. Представляешь, так и сказала: «Пойду, если хотите». Скажи, такое бывает наяву? Я уже час как сплю и вижу сон. Только не щипай меня, не хочу просыпаться.

— Когда-нибудь, — ответила я, подавая ему тарелку, — тебя так ущипнут твои женщины, что ты не сможешь проснуться, даже если захочешь.

Мы сложили посуду на большой поднос, зажгли свечу, которая всегда сопровождала Мишины любовные устремления, и отправились обрабатывать девушку.

— Тебе у нас понравится, — уверял Миша. — Посмотри, наверху еще снег не таял, а у нас черешни цветут.