Владимир Леонидович Сидюхин ехал с рабочей смены домой в маршрутном такси. Машина остановилась посреди пустыря. Зашли двое мужчин неприметной внешности, не по погоде легко одетые, похожие друг на друга. Поздоровались, передали деньги горстью, не считая, и устроились на заднем сидении. Володя, допустим, тоже не матерится, заходя в общественный транспорт, но здороваться с пассажирами — это уже перебор. Недолго думая, он подсел к незнакомцам.

— Я, — говорит, — все понял, но никому не скажу. Какое у вас задание? Вы из Нашей Галактики? Не, ну… в самом деле, мужики, я никогда не ошибаюсь. Произношение у вас правильное, но вы, я извиняюсь, первый раз к нам в командировку…

Бедолаги не знали, что если Володя в ударе, отвязаться от него нет никакой возможности ни землянину, ни юпитерианцу, ни пришельцу с далеких Плеяд. Ежели Володе треснуло по мозгам, дело-дрянь. Только давать по морде и спасаться бегством. И судя по тому, что Володина «морда» к моменту нашего знакомства уже имела мятые очертания, пришельцы обнаглели до предела. Допустим, иногда он все-таки ошибался, но после каждого принятого градуса его с новой силой тянуло на контакт. А пил Володя всегда. Пил до Секториума, пил во время… и, даст бог, после… будет жив, — не откажется. Только уже не Индер будет доставать его из запоя. Вполне может случиться так, что по окончании работы на Секториум Владимир Леонидович приобретет статус хронического алкоголика без определенной зарплаты и стабильного местожительства.

Почему случай в маршрутке стал достояние истории? Потому что в тот раз Володя попал в самую точку. Ребята действительно оказались неместные, и влетело им от Веги в тот же день с обратным билетом. «Что за подготовка! — ругался шеф. — В первый день, первый встречный алкоголик… Только адреса не назвал!» Алкоголика те ребят притащили на хвосте чуть ни к дверям офиса. Им пришлось покинуть Землю, а Володя остался в качестве консультанта по кадрам. На этом посту он трудился с особенным прилежанием, и, говорят, не один десяток претендентов вернул домой, пока Адам Славабогувич Беспупочный не положил этому конец.

На пороге гаража Адам появился в кожаной «косухе» с шевелюрой до пояса. Представился Вовчику, как Галей-Марсианин, и предложил поправить здоровье текилой, разбавленной топливом марсианского космического корабля, а уж затем укротить норов бешеного сэра «Харлодава», который на дух не выносит сопротивления нижних слоев земной атмосферы. Володя жидкость воспринял, мутным глазом обозрел сэра «Харлодава», признал в нем мистический образ «Харлей-Дэвидсона», не устоял перед соблазном, и, при попытке пересечь звуковой барьер, распечатался на кирпичной будке охранника. Крышу будки снесло ударной волной. Сэра «Харлодава» проще было закрасить, чем отскоблить. Володю мелкими ошметками собрали по округе и свезли в реанимацию. Едва пациент пришел в сознание, как тут же узрел над собой лик Адама. Без долгих церемоний Адам приподнял его за гипсовый воротник и произнес речь, смысл которой можно выразить двумя словами: деньги на бочку.

Месяц Володя провел в бегах. Сначала он бегал на костылях по больнице, потом он бегал на карачках по кустам в окрестностях гаражного кооператива. А когда понял, что сил нет терпеть этого ужасного ЧЕЛОВЕКА, явился к шефу просить о помощи. Адам был утвержден в должности секретаря, и, в знак благодарности, проставляется благодетелю по сей день. Кроме того, никто иной, как Адам выхлопотал для Володи место постоянного сотрудника, и тот из эксперта по кадрам превратился в консультанта по местной технике. Секториум от этого не прогадал. Напротив, упростил себе жизнь. Володя обладал не только отменной интуицией, золотыми руками и дружелюбным характером. Он также, в силу своего исключительно пролетарского происхождения и обширных знакомств, имел доступ во все дыры цивилизации. К примеру, свой первый шуруп он завернул в сортире женского туалета локомотивного депо, и ракурс придал соответствующий. Но Вега простил ему эту шалость. Слава богу, Адам к тому времени уже откалывал номера похлеще.

— Форма одежды — пляжная, — предупредил шеф. — Петр пригласил всех. Отправление из офиса в семь. Опоздаете — добирайтесь самолетом.

Из всех приглашенных отказалась только Алена. Она же не пустила Водю Сивухина, использовала его законный отпуск для покраски своей машины, но Водя на судьбу не роптал. Палыч извинился за них обоих и сказал, что задержится. Адам Славабогувич умчался на день раньше. Французы, Люк и Этьен, которых я пока не имела случая видеть лично, потерялись где-то между Москвой и Парижем, и Вега долго ругался с ними по-французски через компьютерный видеофон. Собственно, может быть, не ругался, но беседовал крайне эмоционально. К моменту отправления в офисе оказалась только я, потому что никуда не отлучалась. Холл превратился в мой рабочий кабинет. Здесь мне было дозволено ставить на полку книги и захламить стол тетрадями. Здесь я высиживала полный рабочий день и час-другой сверхурочно, поскольку теоретические навыки давались мне с трудом, и не приносили творческого удовлетворения.

— Ноутбук можно взять, — сказал шеф, — а бумагу по минимуму, чтобы ветер не носил ее по пляжу.

Что мне точно следовало взять с собой в дорогу, так это стул. Стоять в лифте полтора часа было невыносимо, а сидеть на полу в присутствии шефа — неловко. Два раза мы останавливались в пути. Два раза шеф звонил из кабины Индеру и ругался. На этот раз точно ругался, на своем родном языке, который мне был непонятен также как французский.

— Обычно мы проходим часовой пояс за пять минут, — объяснял шеф, — когда движемся с востока на запад. На юг приходится двигаться ступенями по старым трассам, которые не ремонтировались со времен первых миссий. К тому же сегодня магнитная буря.

— Хорошо, — отвечала я. — Это в любом случае быстрее, чем на самолете.

Торжество, затеянное Петром на морском побережье, было посвящено покупке яхты. Ее должны были увидеть все секториане, и счастливый хозяин с трудом оторвался от приобретения, чтобы встретить нас. Лифт открылся в цокольном этаже особняка, между стиральной машиной и электрощитом. Он был замаскирован под шкаф. Поэтому первое, что мы увидели перед собой в пункте прибытия, это сплошной кусок фанеры.

— Поднимайтесь и располагайтесь, — пригласил Петр и пропал в своем просторном жилище.

Из подвала мы поднялись на веранду. Окна были открыты, сквозняк шевелил жалюзи. Теплый южный ветер с ароматами трав и кромешная темень вокруг. Пока Петр носил закуску из холодильника на столик у камина, я обошла дом по периметру первого этажа. Второй этаж был опоясан сплошным балконом. Холл нижнего уровня выходил в сад, где начиналась территория неизвестного мне государства.

После Алениного терема, меня трудно было впечатлить роскошью частных владений, но в саду Петра имелся бассейн, фонари горели на дорожках. Правда, вода отсутствовала, зато глубинная подсветка мерцала разноцветными пятнами. Южные аромат были озвучены стрекотанием насекомых, пахло морем, которое едва виднелось за горой, поросшей лесом.

Вега предложил мне бокал вина, и я бессовестно его проглотила, словно путник, преодолевший пустыню.

— Пора подумать о бункере, — сказал он, словно уловил мою душевную безнадегу. — Очень удобно. Там можно поставить технику. Всегда будет надежная связь.

— Почему бункер? — спросила я. — На воздухе тоже хорошо.

— Там будет все, что захочешь, — пообещал шеф. — Захочешь воздух — будет воздух.

Чем занимается Петр, толком не знал никто. Личных друзей Веги в Секториуме обсуждать не принято. Представительный мужчина лет сорока. О таких говорят «видный», и этим все сказано. На таких «видных» дядьках прекрасно сидят пиджаки, словно природа создала их специально для ношения пиджаков. Они никогда не стоят в очередях и не пользуются общественным транспортом. Вроде бы, вся троица: Вега, Петр и Олег Палыч, вместе учились и сдружились еще в студенчестве. Потом Палыча завернуло на искусство, Петра на коммерцию, а Вегу на трансгалактические проекты. Первоначально все они учились на инженеров, а теперь Петр вынужден был в одиночку осуществлять финансовую поддержку конторы. То есть, «поддержка» — это мягко сказано, неуважительно по отношению к Петру. Он просто раскрывал кошелек и платил нам зарплаты.