— Ренца?..

— Вот. Посмотри сама. — Накейша снова положила альбом ей на колени. — Ренц был повсюду, так? Он посещал абсолютно все занятия. Тогда как вышло, что он не попал в ежегодник?

Дестини судорожно сглотнула. Она позволила ежегоднику соскользнуть с коленей на пол.

— Ренц? В лагере? Он же работает в моей школе. Не могло его быть в лагере.

— Что-о? В твоей школе? — Накейша вскочила. Положив руки на талию, она посмотрела на Дестини. — Ты с ума сошла? Я говорю о Ренце. Р–е–н-це. Мы общались с Ренцем все лето. Ты по нему вздыхала и увивалась за ним, как и все девчонки. А теперь говоришь мне, что не помнишь этого?

Дестини смотрела на подругу. Внезапно у нее закружилась голова. Она вцепилась в края дивана.

Ренц работал в лагере. Ренц, новый представитель колледжей, работал в лагере. Как такое могло быть?

И вдруг она увидела себя вместе с ним. Они с Ренцем у озера… полная луна над мерцающей водой… Ренц склоняется к ней… целует ее…

О мой Бог.

Постепенно правда пробивалась сквозь круговорот мыслей.

Я поняла. Теперь я все поняла.

Не осталось фотографий Ренца в ежегоднике.

Не осталось и у меня воспоминаний о его присутствии в лагере. Но он там был. Я знала его. Я общалась с ним. Я… целовалась с ним.

Нет фотографий и нет воспоминаний о нем…

Вампиры не отображаются на фотографиях…

Ренц — вампир. Да. Теперь это очевидно, спасибо Накейше и ее ежегоднику. Ренц — тот самый вампир, что разрушил наши жизни.

— Он не Исцелитель, — проговорила она, размышляя вслух.

Накейша по–прежнему стояла над ней.

— Что? Тебя невозможно понять, Ди.

О да, меня невозможно понять.

Ренц не Исцелитель.

Накейша еще что–то говорила, но Дестини ее не слышала, все заглушал ужас от осознания жестокой правды.

Дестини прижала ладони к щекам и крепко зажмурилась. Ренц — не Исцелитель… Мой папа — охотник на вампиров… Мои самые близкие друзья — тоже охотники… Моя сестра со мною не разговаривает… Когда суббота закончится, я стану такой же, как миссис Бауэр, безумным созданием, днем и ночью скитающимся в бесконечных поисках крови…

— Дестини? У тебя что, нервный срыв? Ты в порядке? — Голос Накейши — далекий–далекий, звучащий за множество миль — ворвался в ее мысли.

Нет. Я не в порядке.

Я не в порядке.

Мне не к кому обратиться, некому доверять.

В ночь на воскресенье… в ночь на воскресенье… в ночь на воскресенье… моя жизнь подойдет к концу.

Ренц сидел за столом, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза.

— Дестини. — Он беспрестанно нашептывал ее имя. Мысли о субботней ночи приводили его в волнение. — Дестини… Лаура. Да, ты станешь Лаурой.

Воспоминания затопили его мысли. Это было прошлой весной… только прошлой весной, а казалось, будто давным–давно… он заметил свою любовь на заднем дворе старшей школы, когда она опять ждала своих дочерей. Да, ныне она звалась Деборой Уэллер и была женою ничем не примечательного ветеринара.

Но мне все равно, как ты себя называешь. Сегодня ты вновь станешь Лаурой, думал он, глядя на полную луну. Он позволил лунному свету согреть себя, после чего вновь обратил взгляд на нее. Он боялся упустить ее из виду, боялся, что может снова ее потерять.

С той самой случайной встречи на школьной стоянке он думал о Деборе Уэллер, преследовал ее, следил за ней. Вечерами он прокрадывался к окну и наблюдал, как семья вкушает вечернюю трапезу. Через окно он наблюдал за ней и наслаждался ее смехом, ее улыбкой, ее яркими, зелеными глазами.

Лаура, чувствуешь ли ты, что я рядом?

Чувствуешь ли ты мою любовь к тебе?

Нас разлучили, Лаура. Но ненадолго.

А потом, несколько дней спустя, Ренц понял, что время пришло. Полная луна освещала серебристым светом ее внедорожник, когда она ждала на пустой парковке. Он выскользнул из темноты и направился к машине, готовый заявить свои права на будущую невесту.

Окно с ее стороны было закрыто. Ее светлые волосы изящно ниспадали на плечи, в них играли отблески лунного света. Он тихо постучал в окошко и увидел, как она подскочила от неожиданности.

Она долго смотрела на него, потом вспомнила. Опустила стекло.

— Мистер Анжелини? Надо же. Мы все время встречаемся на этой парковке.

Ее низкий голос был словно бархат. Как у Лауры.

— Вы бы не могли мне помочь? — спросил он, усилием воли сдерживая дрожь в голосе. — Я уронил ключи. Если вы приоткроете дверцу, свет из салона поможет мне их найти.

Она ни секунды не колебалась. Она открыла дверцу машины.

Он запустил руки в салон и схватил ее.

Он сжимал ее так крепко, что она даже не могла закричать.

Наконец–то. Наконец–то. Наконец–то.

Выскользнули клыки, и он глубоко погрузил их в ее горло. Он пил жадно, шумно, прижимая ее, беспомощную, к себе.

Когда он напился, и кровь побежала по его губам и подбородку, он поднял голову и прошептал:

— Теперь и ты можешь пить, Лаура. Теперь ты должна испить моей крови.

Он подставил ей свое горло. Он видел дымку, подернувшую эти бездонные зеленые глаза, недоумение на ее лице.

— Пей, — велел он. — Пей, и мы будем вместе.

Она отвернулась.

Двери школы распахнулись. Выбежали близнецы.

Нет. О нет.

Ренц разжал хватку. Он попятился назад, затем скользнул в тень, отбрасываемую деревьями и изгородью парковки.

Он смотрел, как девочки бежали к парковке. Смотрел, как Лаура вытирала шею рукавом блузки. Прикрыла ранки воротником. Приветствовала девочек. Растерянная, ошеломленная, не понимающая, что с ней только что произошло.

Но я‑то знаю, что произошло, думал он. Я испил твоей крови под полной луной, и теперь тебе необходимо испить моей. Я нужен тебе. Я нужен тебе.

Девочки уже сидели в машине. Он слышал, как щелкнули дверные замки. Он ждал, пока автомобиль не покинул парковку и не уехал. И тогда он запрокинул голову и испустил протяжный, звериный вопль, вопль ярости, разочарования и душевной боли.

Шли дни. Ренц знал, что ему придется ждать месяц, до следующего полнолуния. Он следил за ее домом. Что она там делает? Выходила она очень редко.

Что сказала она своему мужу? Дочерям? Что она больна?

По вечерам он видел, как ее супруг возвращался из своей ветеринарной лаборатории. Ренц видел, что тот приносил своей жене. Он таскал домой животных — кроликов, хомяков, мелких грызунов. Для своей жены, чтобы кормить ее?

Стало быть, муж знает, решил Ренц. Он приносит ей пищу. Но больше он ничего для нее сделать не может. Он бессилен.

Только я могу спасти тебя, Лаура. Только я могу вернуть тебя к той жизни, которой мы собирались жить давным–давно.

Дни и ночи тянулись ужасно медленно. Последняя зимняя вьюга уступила место теплым весенним ночам. Ренц наблюдал за луной, выжидая.

И вот, наконец, полная луна взошла высоко над деревьями. Дом Лауры стоял, погруженный во тьму, свет горел лишь в окне ее спальни. У близняшек были весенние каникулы, и сейчас они проводили время с друзьями. Младшего брата оставили ночевать у знакомых, живших в паре кварталов отсюда. Муж допоздна работал в своей лаборатории.

Ренц знал обо всем этом, потому что постоянно держался неподалеку — как можно ближе к дому и его обитателям.

Если я хоть на мгновение отвлекусь, она может исчезнуть. И я снова потеряю ее.

Но нет. Луна плыла в вышине, и была она полная, освещала дома, словно луч прожектора. И Лаура находилась в своей спальне.

Она ждет меня.

Он крался вдоль стены, прижимаясь к дранке, пробираясь к ее спальне в задней части дома. Окно спальни было открыто, занавески трепетали на легком ветру.

Он помедлил с мгновение, борясь с волнением. Но он уже чувствовал сладостный вкус ее крови на языке. И, когда кровь их будет смешана, какова же будет ее радость от воссоединения с ним!