Ренц поцеловал ее снова, на этот раз дольше, придерживая руками ее лицо. Он видел, как ее глаза закрылись. Он чувствовал, как ее тело расслабилось.

Она наслаждается этим. Она начинает чувствовать то же, что чувствую я.

Но Дестини, отстранившись, рассмеялась.

— Ты для меня староват, Ренц. — Она прищурилась. — Кстати, а сколько тебе лет? Девятнадцать? Двадцать?

Он усмехнулся.

— В прошлом месяце разменял вторую сотню. Ты права. Я слишком стар для тебя.

— Что ж, одно я знаю точно. Ты не похож на парней из моей школы. Где ты вырос? В Италии?

Ренц кивнул.

Я не хочу разговаривать. Не для разговоров я тебя сюда привел.

— Я вырос на севере, в горах, окруженный нищетой… и великими чудесами.

Он сжал ее руки. Отблески лунного света играли в ее светлых волосах.

— Чудесами? Какими, например?

— Люди в моей деревне пестовали множество страхов и суеверий, — отвечал он, говоря тихо и удерживая ее подле себя. — Наибольший ужас вселяли в них древние вампиры, что населяли пещеры, окружавшие нашу деревушку. Поговаривали, будто по ночам вампиры вылетают на охоту в облике черных дроздов и летучих мышей. Они нападают на жителей деревни — мужчин, женщин и детей — и высасывают из их вен всю кровь.

Дестини шутливо пихнула его в бок.

— Ты пытаешься меня напугать, верно?

Ренц кивнул.

— Да. На самом деле я родился в Филадельфии.

Она рассмеялась над его шуткой.

Притянув ее ближе, Ренц ощутил, как по коже от волнения поползли мурашки. Во рту, в горле возникла вдруг ужасная сухость… Он был взбудоражен. Он как никогда чувствовал себя живым. Готовым действовать.

Держа ее за руки, он опустил лицо к ее лицу. И прошептал:

— Ты веришь в вампиров, Лаура?

С отрывистым вздохом Дестини отдернула голову назад.

— Не поняла? В вампиров? И кто такая Лаура?

Он воззрился на нее, облизывая губы. Все его тело била мелкая дрожь. Он знал, что у него затрясутся руки, если он выпустит ее.

— Лаура? Ну… ты мне кое–кого напомнила, вот и все.

Он снова привлек ее к себе. Выражение ее лица смягчилось.

— Я тоже думала о тебе этим летом, — призналась она, отводя глаза.

Она и застенчива, как Лаура, подумал он. Совсем не похожа на свою сестру.

— И ты заметила, что я наблюдал за тобой? — спросил он взволнованно.

Она колебалась.

— Ну…

Он поцеловал ее снова. Нежно. Он боялся торопить события. Слишком долго ждал он возможности привести ее сюда, подвести ее к этому моменту.

Теперь же этот момент настал.

— Как же я счастлив, что снова нашел тебя, Лаура, — прошептал он, глядя ей в глаза. — Я искал тебя столько лет. Я знал, что снова тебя найду.

Заслышав эти слова, она принялась вырываться. Но он крепко сжимал ее руки и удерживал ее напротив себя.

— Не отстраняйся, Лаура. Этой ночью мы воссоединимся.

— Ренц, что ты за хрень несешь? Пусти меня! Теперь ты меня и впрямь пугаешь…

— Не надо бояться, дорогая. Я знаю, что ты ждала этого момента не меньше, чем я. Боль продлится недолго. Я обещаю: боль продлится недолго. И тогда мы снова будем вместе, вместе навечно.

Она извивалась, пыталась высвободить руки и отбиться от него кулаками.

— Пусти. Пусти, ублюдок! Ты с ума сошел?

Он вглядывался в ее глаза, позволяя ей сопротивляться. Он вглядывался в самую их глубину… он вторгался в ее сознание.

Она издала протяжный вздох и запрокинулась назад, обмякнув в его руках.

— Так–то лучше, Лаура. Теперь ты совершенно спокойна. Ты не хочешь противиться мне. Нынешней ночью, под полной луной, я отведаю твоей крови, а ты отведаешь моей. Два долгих глотка, и все закончится, дорогая. И тогда ты снова станешь Лаурой. Тогда ты будешь бессмертна, как я. И мы будем жить вместе вечно.

Дестини предприняла слабую попытку вывернуться из его рук.

— Ш–ш–ш, — прошептал он. — Не пытайся двигаться. Не пытайся думать, дорогая. Смотри мне прямо в глаза, не отрываясь. Вот так. Видишь? Твой разум чист. Ты ничего не помнишь. Ты витаешь в облаках.

Слабое хныканье сорвалось с ее губ, плач маленького испуганного зверька, угодившего в капкан. Голова ее запрокинулась, горло белело в лунном свете.

Белое и беззащитное. И притягательное.

— Я затуманил твой разум, и ты не запомнишь ни слова из того, что я тебе говорю. Ты не вспомнишь и меня самого, пока я того не пожелаю. Пока я не буду готов улететь с тобою, чтобы проводить каждую ночь… вечность… с тобой.

Ренц склонился вперед, опустив лицо к ее горлу.

— Ты чувствуешь себя хорошо, не так ли, Лаура? Ты чувствуешь радостное головокружение, и звезды так грациозно вьются в небесах, не правда ли? И все исполнено неги и красоты, не так ли, дорогая? Романтика! Ты всегда была романтична.

Ее тихие всхлипы умолкли. Дестини взирала на него снизу вверх, широко разинув рот, глаза ее остекленели, грудь часто–часто вздымалась и опускалась.

Ренц нежно оттянул воротник ее кофточки. С влажным щелчком выскользнули из его десен острые кривые клыки. Он облизывал их языком, пытаясь увлажнить слюной. Но во рту по–прежнему было сухо, будто в пустыне.

Наконец, он больше уже не в силах был медлить. Он опустил голову, высунул шершавый язык и лизнул ее в шею. Он облизывал ее мягкую кожу, царапая грубой поверхностью языка. Облизывал с голодной жадностью.

Затем он широко разинул рот и с утробным стоном сомкнул клыки. Пронзил ее бледную кожу. Погрузил острые клыки глубоко в ее горло. И начал пить.

Дестини смотрела в лиловое ночное небо. Перед глазами плясали вспыхивающие белые точечки. Полная луна в окружении мерцающих звезд становилась все ярче, ярче… пока Дестини не пришлось опустить глаза.

Она чувствовала, как горячий лоб Ренца упирается ей в подбородок. Его густые темные волосы щекотали ее кожу. Она слышала плещущий звук, словно от струящейся воды. Нет. Словно собака шумно хлебала воду из миски.

Она чувствовала легкую боль в горле, легче комариного укуса. Со вздохом Ренц поднял голову.

Что за темная жидкость бежит по его подбородку?

Дестини пыталась сообразить. Но луна сияла так ярко, словно мощный прожектор, а звезды устроили такую дикую свистопляску, что ее одолели головокружение и сонливость. Она не могла сосредоточиться.

Ей нравилась улыбка Ренца, его широко раскрытые глаза, его лоб с поблескивающими бусинками пота. Но почему его кривые острые зубы достают до самого подбородка? И что на них за темная жидкость с таким резким, металлическим запахом?

Сосредоточиться. Сосредоточиться.

Она напряженно моргнула. Но все вокруг казалось расплывчатым, отдаленным.

Она посмотрела в его глаза, мерцающие чернотой, устремленные на нее. И глядя в них, она поняла вдруг, к своему изумлению, что видит его мысли.

Она увидела черноволосого мальчонку лет шести или семи, одетого в одни лишь грязные изодранные штаны до колен. Мальчик, чумазый, с торчащими ребрами, держал в руках рыболовную удочку. Удочка была слишком длинной и тяжелой для него, и потому он тащил ее волоком по узкой пыльной дороге.

Дестини поняла, что это Ренц — Ренц, когда он был еще маленьким мальчиком. Ренц в своей крохотной деревушке на севере Италии, где ему приходилось расти в нищете.

Наверное, он показывает мне свою жизнь, поняла она. Он делится со мною своей историей.

Она видела, как мальчик возвращался домой, ссутулив плечи и повесив голову, а по щекам его бежали горькие слезы. Ни одной рыбешки не попалось ему на крючок. Дестини вздрогнула, когда на ее глазах седой, изможденный мужчина, отец Ренца, отвесил мальчонке такую затрещину, что тот отлетел и врезался в стену.

Ай! Она сама чувствовала эту затрещину, чувствовала, как боль разливается по щеке.

Она заморгала, пытаясь отогнать боль. А когда снова открыла глаза, мальчик уже находился на корабле, и океанские волны накидывались на серые борта судна. Пенящиеся валы перехлестывали через раскачивающуюся палубу, на которой мальчик — маленький Ренц — застыл неподвижно возле перил, перепуганный до смерти, одинокое маленькое личико в окружении взрослых, испуганных лиц.