– Генерал!
– Что такое, отправили?
– Да, господин, но…
– Да что же это такое!
– Адмирал!
– А-а-адмирал? - Сакрошвили неожиданно резко подпрыгнул и развернулся к центральному экрану. - Все вон! создайте наиболее благоприятный канал передачи!
В опустевшем помещении рубки (даже за стенами стихли возня и шорох техников - флотские недолюбливали наземников и, пользуясь привилегированным положением часто обставляли последних) мигнул глазок проектора и перед центральным пультом материализовалась призрачная фигура Батора в полтора роста.
Отвесив церемониальный поклон, Сакрошвили стоял, понурив голову, разглядывая мелькание огоньков на пультах. Адмирал начал без официальных приветствий.
– Нам стало известно о потере командующего Темен. Как вы можете объяснить произошедшие обстоятельства? - Голос верховного представителя кагана в данной части Вселенной, искаженный автоматикой, казалось, пронизывал весь воздух рубки, заставляя трепетать поджилки.
– Мирр адмирал! Мы делаем все возможное, чтобы найти командующего Темен… но несмотря на наличие командного комплекса… полет над вражеской территорией без должного прикрытия…мы… - Генерал стал запинаться.
– За жизнь старших офицеров вы несете полную ответственность. В данном случае налицо преступная халатность и непомерные амбиции… неужели выдумаете, что сможете присвоить себе все лавры?
– Но… даже! - Генерал, с налитым свинцом позвоночником не мог даже возражать, говорить о том, что истребители находились не в его подчинении и он, соответственно, не мог отдать приказы эскорту.
– Молчать… оправдываться вы будете перед трибуналом, сейчас же боевая обстановка и я даже не могу без ущерба для общего дела разогнать вашу шайку наземных крыс!
– Это означает…
– Вам предоставляется возможность кровью искупить свою вину… я даю вам половину стандартных суток на перегруппировку войск и размещение резервов. Повторяю, затребованная вами тяжелая техника должна остановится в пяти километрах от шаттла, пускай пилоты наденут кольца Шахраба. Вы лично поведете первую штурмовую волну! И запомните…служители верховного эрвината не допускают ошибок, а если и допускают, то умеют их исправлять… вы свободны… полковник!
Сакрошвили в полной прострации отошел от передатчика, один из младших офицеров помог ему опустится в кресло. Он жестом приказал всем удалится, и взяв оптическую клавиатуру, стал отпечатывать распоряжения о предстоящем наступлении. Через час, закончив общий план действий, он спустил его штатным аналитикам и киберам для доработки деталей и построения проекционной карты боевых действий. Сам же принялся отстукивать послания членам своего прайда, прикладывая к ним карточки и видеовставки из Кирбалы.
"Праматерь Захерби…я с честью выполнил свой долг перед командованием и не покрыл пятном позора наш династ и геном мой никогда не пойдет на создание синтетов, оставаясь в ковчеге избранных…но вряд ли у меня будет потомство и после прекращения моего физического существования, командующий вынес конджактикон о моем низложении. Потому я завещаю свою долю муштрун и трофеи, полученные в компании другим челнам нашего прайда. Все те иегуа, что погибнут от рук наших геройских солдат, по традиции "селфмерда" будут отходить к нам, здесь адмирал Батор не сможет нарушить свода правил и, погибая физически, я приношу пользу общему делу и пополняю сокровищницу нашего прайда лучшими экземплярами иегуа. Я верю, что мы создадим из них великолепных войнов и имя прайда Сакрошвили прославится в веках…С безмерным уважением и почтением ваш недостойный Пурген"
"Дорогой Зураб Ж., твой веселый Сакрош передает тебе привет в свете неминуемой гибели и отсутствия продолжения существования геномного набора. Я выполнил с честью свой долг перед Учением, но был несправедливо обвинен, и сейчас вынужден готовить себя к обряду "селфмерда". Пожалуйста, вспомни то, что нас объединяло, и что мы с успехом скрывали от остального прайда…даже когда нам приходилось исполнять обязательные групповые ритуалы. Скорее всего, мы никогда не увидимся с тобою ни полностью, ни частями… ты знаешь, как жестоки правила. Проклятый поход нарушил наше единение и, ты знаешь, что последние шесть месяцев я так тосковал по тебе и твоим шалостям… но помни в свой смертный час когда я предстану перед судом Хаббербранта я не предам наших святых уз и того, что нас объединяло… будь здрав и помни меня".
Далее, следуя традиции создания кратких литературных произведений, перенятой многими прайдами, и ведущей свое существование уже Хаббербрант только знает сколько поколений, он набросал несколько слов на старокащерском, перевел их на новый язык и с упоением принялся шлифовать каждое слова на посмертной табличке:
Что жизнь нам - честь и слава!
Что смерть - покой и благость!
Отринувши сомненья пред догматом Веры,
Я твердо шел навстречу вечной жизни!
Но вот пусты оковы бытия
И дух готов окончить Дело Правды!
Посмертья нет и, как нет ревоплощенья,
Отринув страх, иду на Суд, что даст мне
Истины сиянье бесконечной.
Оставшимся, соратникам по Вере завещаю,
Достичь решенья основной проблемы бытия
И вновь пройти проложенной стезею Веры!
Да будет смерти предан каждый удрук-иегуа,
Чтоб пламя жизни в сердце возгорелось и
Воскрешенья час всех кашорей пробил!
Друзья, надежда есть, пока в небытии
Я буду пребывать, и искра разума моя погаснет,
Вы доведете Дело Веры до конца!
Пурген Миихатороцки Сакрошвили никогда не считал себя особенно сильным в риторике и с трудом мог припомнить несколько фраз из книги "Научений", но, похоже, слова получились искренними и никто не сможет его упрекнуть в том, что он отступил от традиций. Ведь многим приходилось совершать обряд "селфмерда" своими руками, в плену врага. И трофеи были с честью приняты главами прайдов. Здесь же он в первых рядах пойдет навстречу смерти и, кто знает, может быть, индивидуальный чип сохранится после его гибели и там будет записано несколько картин гибели врага. Это означает, что видеозапись и эмоциональную окраску, снятую приборами будут транслировать во время торжественных собраний прайда, на ней жесткости сердца и непоколебимости Веры будет учиться молодежь. Да, адмирал еще трижды поплатится, что отправил на верную смерть такого командира. Он еже покажет, что лучше умеет управлять боем и воодушевлять солдат лучше, чем эта вертихвостка Темен.
За оставшееся время перед решающим штурмом генерал велел в одной громадной лощине построить всю свою штурмовую колонну - десять тысяч бетайров и столько же более легковооруженных пехотинцев. В качестве трибуны для выступления он избрал небольшой бронеход.
Высокие скалы, сквозь которые едва пробивалось восходящее солнце, отбрасывали зловещие тени на броню машин и одеяния пехотинцев. Генерал приказал себе забыть о своем понижении и велел подать свой парадный скафандр, почти лишенный брони, но зато снабженный всеми регалиями (иной имперец бы с зависти подох - про себя подумал генерал, зная пагубную страсть тех же изродов к красивой форме и бесчисленным количеством побрякушек).
– Соратники! Доблестные воины Света Веры! Ваше беспримерное мужество и добрая воля к самопожертвованию уже помогли нам отбросить поганых иегуа за хребет… Теперь осталась самая малость - и каждый из вас сможет насладиться трепетом врага, жилы которого оставляет жизнь!
Бетайры оживленно зашевелились. Редко когда офицер разрешал им "погулять" на вражеской территории. Обычно после битвы уцелевшими набивали огромные фуры и везли в тесные казармы. Так что не было никакого развлечения, кроме как после боя подрать мирное население или пленных врага. Наркотики и стимуляторы не шли ни в какое сравнение с возбуждением от ощущений живой плоти врага, капающей крови и стонов жертвы.
– Мало того, уцелевшие по личному распоряжению верховного командующего адмирала Батора будут участвовать в качестве "экзекуторов" в ритуале муштрун и сполна насладятся смертями молодых иегуа фром Суфиа! - В запале он сам уже почти перешел на бетайрское наречие.
