— Вы говорите загадками, дорогой Вадим Федорович! — напряженно усмехнулся Арбузов.

— Если загадки, то легкие. Не волнуйтесь, вам не придется долго ломать голову. Прочитайте тогда вот это, тоже снято на ксероксе… — заявление Коваленко должно дать нужный эффект.

— Ну как? — не терпелось Вадиму Федоровичу увидеть поверженного Арбузова, но тот отозвался легко, пренебрежительно:

— Почему я должен верить этой бумажке?

— Потому, Олег Александрович. Моделей-то не было, нет и не будет, а денежки уплачены. И уплачены не этой даме, а Грише. Конечно, за убийство это не цена…

— Какая-то галиматья…

— Не скажите, Олег Александрович. Эта галиматья доказывает, откуда вы берете средства для расчета с рэкетирами. А рэкетиры не могут оставаться на простое, им же деньги идут. Вот они и убили Ламко. Потом Фролова. Галина вам мешала. А за что ж несчастного алкоголика-то? Неужто лишь устрашения ради? Ладно, можете не отвечать. Вот почитайте, — Воздвиженский похлопал по толстой папке с документами. — Вам сразу все будет ясно. А Быкову тем более.

Лицо Арбузова стало холодным, злым, надменным.

— Я не знал, Вадим Федорович, что вы столь наивны, — он бегло просмотрел схваченные скоросшивателем бумаги. — Неужели вы полагали, что мне неизвестно о некоторых нарушениях? Сейчас так, потом прикроем, все в своих руках, закон позво…

— Ничего вам не позволяет закон! — оборвал его Воздвиженский. — По закону — вы спекулянт и расхититель!

Арбузова передернуло, он оскорбился:

— В свой карман я не положил ни копейки… И потом… Быков занимается убийством, а не финансами.

— Но ваши с Гороховым аферы и открывают глаза на причину гибели Ламко. Неужели не ясно? В таком случае — вот, — Вадим Федорович положил перед Арбузовым черный пакет. — Не скрою, эти фотографии я сделал в квартире Горохова. Он неаккуратен, ваш друг, последователь и продолжатель. Зачем он дома хранит улики, которые выдают с головой? Деньги, адресок?.. По этому адресу Гриша должен был отправить деньги за убийство? Следовательно, на роль наемного убийцы вы пригласили бывшего мужа Ламко? Это же его адрес. Тот не согласился, пришлось пачкать руки самому? А деньги подкинуть, подбросить, прислать все же Малышеву — чтобы им, а не Гороховым занялось следствие? На какой из этих вопросов вы беретесь ответить, Олег Александрович?

Арбузов задрожал. Воздвиженский сказал убежденно:

— Да, вы ее убрали, потому что знали, Ламко способна на донос.

— Это шантаж! — выкрикнул Арбузов. — Никаких рэкетиров!.. Да вы, оказывается, чудовище, Воздвиженский!

— Я не все сказал. Не так уж я и страшен. Со мной можно договориться. Я решил использовать свой шанс. Доказательное стремление оклеветать Малышева я могу представить в МВД так, что тут же станет рельефнее сговор Гришки с лжесвидетелями, которые распространяли версию об избиении Ламко подростками. Тем более, лжесвидетели опознали Гришку и отказались от своих показаний, назвав их ошибкой, заблуждением. Но стремление обелиться видно. Кто, как не убийца, возьмется за подобные грязные дела? Такие дела по личной инициативе не делаются. Вы дали Горохову руководящие указания. Как дали их мне. Повторность действия является системой. Но все останется между нами, если… Я тоже не хочу быть благородным, но бедным, — у Воздвиженского вырвался истерический смех, он расхохотался, не выдерживая своей роли. — Дудки, я решил не отставать, ничуть. — И спокойно пояснил: — Я хочу совсем немного в вашем масштабе цен. Мне нужно всего сто тысяч. Я должен наконец выстроить дом. Ваша свобода и жизнь Григория стоят больше.

— У меня таких денег в наличии нет, — помолчав, сказал Арбузов.

— В таком случае все документы и фотографии я передам Быкову. Быков сразу поймет, как вы намерены его провести, и сделает соответствующие выводы. По-моему, Малышев не слишком подходит на роль злодея. И даже если бы по ложному доносу Быкову пришлось провести в его доме обыск, даже если бы он нашел эти деньги, вряд ли бы он так быстро поверил, что Ламко убита бывшим мужем с целью ограбления, и закрыл бы дело. Он начал бы искать провокатора, непременно начал бы искать. Но я ему помогу. Правда, дачи у меня не будет. Зато я очищу совесть, и возмездие воздастся.

— Нет у меня таких денег! — Вдруг заорал Арбузов, из белого став пунцовым.

— Обратитесь к друзьям. Продайте что-то, — Воздвиженский обвел глазами комнату. — Видеосистемы, персональные компьютеры нынче в цене. Обратитесь к Максу, он вам не откажет…

— Не знаю никакого Макса! Кто это? Как его фамилия?

— Не знаю фамилии. Знаю только, что однажды он вас уже субсидировал.

Арбузов не сдержал отчаянного стона, но все же упрямо ответил:

— И я не знаю, я в долг денег никогда не брал. Перестаньте, Вадим Федорович. Вам все это не… не к лицу! — с неподдельной горечью закончил он. Тяжело поднялся с кресла, прошелся по комнате, неловко натыкаясь на мебель, подошел к окну и раздвинул тяжелые портьеры. Блеснул солнечный свет.

— Хорошо, — глухо сказал он. — Вы загнали меня в угол. Завтра приходите в «Элладу» к восьми, пока никого нет, но учтите, вы заберете у меня последнее. Я это говорю, чтобы предупредить дальнейший шантаж, он бесполезен, мне нечем будет расплачиваться…

Только отойдя от дома Арбузова на приличное расстояние, Воздвиженский понял, чего все время подспудно боялся — вдруг Арбузов схватит какую-нибудь бронзулетку или тяжелую хрустальную вазу и размозжит ему голову…

А потом вошел в будку телефона-автомата, позвонил в справочную МВД. Да, по-прежнему, как и двадцать лет назад, министерство работало и по воскресеньям. Вот только жаль, что полковник Быков отдыхает. По его группе дежурит капитан Сиволодский. «Ну, что ж, — сказал себе Вадим Федорович, — выбирать не приходится. Да и Сиволодский мальчик сообразительный».

Арбузов заметался. За такое сто тысяч — не цена. Этот прохиндей не только знает Макса, он знает… все! И он с досады, со злобы, от нищеты своей донесет. Они же все, бездельники, нищие, завистливо ненавидят каждого, кто живет хоть на йоту лучше, богаче. Раньше ненавидели аппаратчиков, хозяйственников, торгашей — теперь ненавидят кооператоров. Это все понятно, объяснимо. Но и прощать нельзя. Надо пресечь. Где Гришка? Где он, сукин сын! И надо выходить на Макса — ситуация чрезвычайная, да и в конце концов пора познакомиться. Не то время, чтобы сидеть по углам. Обороняться придется вместе.

Адрес Горохова Арбузов знал. Но где искать эту улицу, этот дом в новой Москве, представления не имел. Поэтому Арбузов позвонил Антонине. Гриши у нее не было. Но она пообещала его найти.

Горохов позвонил только в половине четвертого.

— Гриша, я должен тебя видеть. Откладывать нельзя. Дело серьезней, чем ты думаешь. Вадим решил дачу строить — понимаешь?

— Пусть строит, — хмыкнул беспечно Гриша.

— Не понял? Ему нужны деньги. Большие деньги. И он продает…

— Ничего не понимаю… — честно признался Гриша. — Завтра, Олег Александрович. Мне к вам такого киселя хлебать…

— Нет. Я сейчас поеду тебе навстречу. Где мы можем встретиться? Давай у Мухинской статуи.

…В маленький бассейн под статуей Рабочего и Колхозницы уже налили воду, и Арбузов понуро рассматривал в ней свое отражение — оно рябило, как только налетал ветерок. Горохов окликнул его из машины. Арбузов на удивление Гриши быстро подбежал и плюхнулся рядом с ним на переднее сиденье.

— Гляжу я на этих веселых гегемонов, — кивнул Гриша на статую — У-у-у — монстры! Но их надо сохранить, как памятник несгибаемому духу времен ошибок…

— Гриша, мне не до общих вопросов, — перебил его Арбузов. — Скажи честно, как выйти на Макса? Я должен с ним встретиться.

«Олежка много захотел», — подумал Горохов и ответил:

— А он вовсе не Макс.

Затем резко повернулся к Арбузову и с вызовом спросил: — А собственно, в чем дело? — Пусть знает свое место, производственник!

— Подожди, не ерепенься. В руках Воздвиженского доказательства, что Ламко убил ты. Судя по всему, ему помогали Мария Сергеевна и Никонова.