Гипотетический государственный секретарь в гипотетической администрации, у которой почти не было шансов победить на выборах, говорил обо всем этом как о чем-то само собой разумеющемся.

Губернаторы штатов Аризона и Нью-Мексико, вылетевшие в Вашингтон — кое-кто поговаривал, что они бежали в Вашингтон, — выразили свое разочарование и неодобрение. Разумеется, захватчики объявили о том, что оба губернатора смещены со своих постов. Больше половины полицейских штата Аризона перешли на сторону захватчиков, вместе со своими машинами и всем оборудованием. На машинах на смену надписи «Штат Аризона» пришла надпись «Республика Аризона». Представители новых властей спешно искали кого-нибудь, с кем можно было бы обсудить оказавшиеся под угрозой пенсии и медицинские страховки.

Две главные политические партии заключили перемирие, и средства массовой информации торжествующе провозгласили, что наконец-то был услышан голос большинства. В десятках избирательных округов начались процедуры отзыва депутатов. Новые партии росли как грибы, и среди них было изрядное количество поганок. От Дакот до Каролин формировались независимые ополченческие отряды.

Белый дом объявил об успешном завершении операции на Ближнем Востоке. Ирак снова стал свободной и демократической страной.

Однако на родине этих самых свободы и демократии, принесенных на Ближний Восток, положение дел становилось все более мрачным. Национальная конференция католических епископов обсуждала вопрос слияния с собратьями-епископами по ту сторону того, что когда-то было южной границей Соединенных Штатов. На первом же заседании вопрос был торжественно поручен покровительству Мадонны Гваделупской. Большинство приходских газет на юго-западе теперь использовали в качестве основного языка испанский, отводя англоязычным читателям лишь несколько колонок.

Так началась, хотя и непреднамеренно — дальнозоркие прелаты пытались разглядеть что-то в смутно виднеющихся вдали лесах, при этом теряясь в окружающих их трех соснах, — политизация ярости, выплеснувшейся, когда шайка вооруженных боевиков похитила священный образ Мадонны Гваделупской. Этот образ, где бы он ни находился, принадлежал покровительнице обеих Америк. Упаси, Господь, как бы ей не пришлось стать источником распрей между теми, кто ей поклонялся.

В Сенат была представлена резолюция, в которой утверждалось, что Мадонна Гваделупская была символом не только латиноамериканцев, но и гринго. (Именно это слово и было использовано в резолюции.) Разумеется, она была отклонена.

«Мужественные всадники» Теофилуса Грейди снова мчались вдоль границы, их число многократно возросло за счет новых горячих сторонников. Пол Пуласки выступил в Конституционном зале в Филадельфии, рассказав о роли, сыгранной в образовании Соединенных Штатов первыми минитменами. Им противостояли лоялисты[71], однако в конечном счете свобода восторжествовала, и родилось новое государство. Наследники этих лоялистов сейчас среди нас, предупредил Пуласки, и они проникли во все уровни власти. По сути дела, они похитили республику. Пришло время решительных действий.

В Ричмонде спешно провозглашенная ассамблея объявила новое отделение южных штатов вследствие вопиющей неэффективности и отсутствия патриотизма со стороны федерального правительства. Тотчас же было приписано дополнение к этой декларации, в котором подчеркивалось, что о возрождении рабства речь не идет. На острове в гавани Чарльстона, где находится форт Самтер, начали появляться люди в серых мундирах.[72]

За всем этим штурмом и натиском все как-то забыли про священный образ Мадонны Гваделупской.

Мигель Арройо перенес свою штаб-квартиру в здание отделения «Справедливости и мира» в Сан-Диего, жадно следя за развитием событий.

— Где Винсент Трэгер?

Игнатий Ханнан задал этот вопрос Лоре и Рею Синклерам, посвящая их в тщательно проработанный план, которым дон Ибанес поделился с основателем «Эмпедокла». Смайли связывался с Ханнаном из Санта-Каталины, а затем из аэропорта Мехико, во втором случае сказав только: «Finito»[73], — и этого было достаточно. Затем после короткой остановки в Майами самолет вылетел на север. За штурвал села Стелтц, а Смайли отправился вздремнуть в салон. Однако именно он посадил самолет в аэропорту Манчестера и подкатил его к ангару «Эмпедокла». Ханнан их не встречал. Из Мехико поступили известия о катастрофе.

Ханнан связался со своими деловыми партнерами в Мексике, выясняя, что же там произошло, во имя всего святого. Он слушал и не мог поверить своим ушам. Трэгер доставил не тот ящик! Такой продуманный план, такое безукоризненное выполнение — Ханнан гордился Смайли и Стелтц; надо будет сказать им об этом, как только он немного поостынет, — и затем, после триумфальной процессии к храму, известив всех о предстоящем радостном событии, епископ получил от Трэгера копию чудодейственного образа и рухнул без чувств на пол. Разверзлась преисподняя. Всеобщее смятение продолжалось несколько часов. Хорошо хоть епископа удалось забрать из храма целым и невредимым. Его посох оказался разломан на несколько частей.

— Что известно о Трэгере? — спросил Ханнан.

Никто из его источников ничего не знал, поэтому Ханнан обратился с этим вопросом к Лоре и Рею, сидевшим напротив. Рей был обижен тем, что их оставили за бортом. Однако Лора, увидев, чем все это закончилось, обрадовалась.

— Он нас обманул, — заявил Нат, обдумывая это предположение.

— Это бессмысленно.

— В этом деле все бессмысленно.

— Зачем Трэгеру браться за выполнение плана, о котором ты нам сообщил только что, если он не собирался доставлять оригинал на место?

— Ты полагаешь, его самого обманули?

— Это уже больше похоже на правду, Нат. — Рей закинул ногу на ногу, что у него означало готовность выслушать возражения.

Лора же никак не могла поверить в то, что все это время оригинал находился в руках дона Ибанеса. Происходили беспорядки, лилась кровь, вся страна трещала по швам, а старый идальго мог бы прекратить все это в одно мгновение. Все это Лора высказала вслух.

— Должно быть, у него были свои причины, — сказал Ханнан.

— Хотелось бы узнать, какие именно.

Нат взял было трубку, затем передумал и положил ее на место.

— Я отправляюсь в Калифорнию.

— Зачем, ради всего святого?

— Просто чтобы быть там. Я хочу говорить с доном Ибанесом, глядя ему в глаза.

Неужели теперь роль обманщика перешла к дону Ибанесу? Кто будет следующим? Слава богу, они с Реем лишь только что узнали об этом сложном плане. Трэгер, доставив оригинал, должен был сразу же выступить с публичным заявлением о том, что произошло. Предположительно, безудержная радость по поводу возвращения чудодейственного образа должна была сгладить все шероховатости в его объяснении. Однако после «святого обмана» Трэгер просто исчез.

— Оригинал по-прежнему у дона Ибанеса?

Нат Ханнан посмотрел на Рея отсутствующим взглядом.

— Вы летите со мной?

Лора позвонила Смайли, судя по всему разбудив его, и спросила, готов ли он снова лететь на Западное побережье.

— Летать — это моя работа.

— Как насчет Стелтц?

— Я у нее спрошу.

Похоже, он прикрыл трубку ладонью.

— Мы будем готовы к вылету через час, — через мгновение сказал Смайли.

— Вы сможете по очереди спать в полете.

— Отличная мысль.

По-видимому, двое пилотов резвились вместе, как это было у них с Реем, пока они не поженились. Но у Стелтц где-то есть муж, которому дали отставку вследствие несовместимости. Так что пилотам нужно вести себя осторожнее, не то Нат укажет им на дверь. Во всем том, что касалось женщин, основатель «Эмпедокла» вел себя так, словно у него недоставало двух-трех шариков. Была ли у него когда-нибудь подруга? Определенно, сейчас у Ханнана никого не было. Евнух ради царства под названием «Эмпедокл»? Это объяснение можно было принимать до «великого обращения», произошедшего после того, как Ханнан увидел в выпуске EWTN мать Ангелику. Теперь все это было ради Царствия Небесного — по крайней мере, в таком виде, в каком его понимал Нат.