Карлос помог перенести пенопластовый ящик с драгоценным содержимым к грузовичку и засунуть его в кузов. Ящик, принесенный Трэгером от Джейсона Фелпса, поставили к алтарю. Находившуюся в нем копию повесят позже.

Кузов грузовичка закрыли; Трэгер пожал руку дону Ибанесу. Из часовни вышел брат Леоне, судя по виду вообще не ложившийся спать. Дон Ибанес что-то ему сказал, и священник поднял руку в благословении. Арройо перекрестился, затем поднес руку к губам и поцеловал большой палец.

— Я хочу поехать с вами.

— Даже не надейтесь.

Отстранив его, Трэгер сел за руль. Джордж Уорт устроился рядом с ним. Трэгер решил изменить план. Все нужно делать проще, проще.

— Джордж, я поеду один. Вам незачем ехать со мной.

— Но мы…

— Вы вооружены?

— Разумеется, нет.

— Именно это я и имел в виду. Вылезайте, Джордж.

Арройо буквально вытащил Джорджа из кабины и с силой захлопнул за ним дверь. Раз он не может поехать, Джордж также не поедет, правильно?

Включив передачу, Трэгер проехал через лужайку к дороге, видневшейся впереди в первых робких намеках на новый день. Проезжая мимо особняка, он увидел на пороге Клару, прекрасную в одном халате.

Трэгер колебался, когда брал напрокат грузовичок. Хватило бы и пикапа с крытым кузовом или универсала, у которого можно было бы сложить задние сиденья. Однако броское и очевидное нередко бывает лучшей маскировкой. Когда ценные произведения искусства перевозят из одного музея в другой, всегда бывает вторая машина, привлекающая к себе внимание, тем самым вводя в заблуждение потенциальных грабителей. Что ж, в данном случае грузовичок отвлекал внимание, но в то же время играл главную роль. Двигатель был оснащен регулятором, ограничивающим скорость пятьюдесятью пятью милями в час, что было хорошо на горных дорогах, однако, когда Трэгер выехал на автостраду, ограничение скорости стало действовать на нервы. Надо было бы отключить регулятор. Трэгер покачал головой. Такой грузовичок на дороге — самое обычное дело, но грузовичок, выжимающий семьдесят или семьдесят пять миль в час, обязательно привлечет к себе внимание.

Несомненно, он правильно предположил, каким образом Мигел Арройо проведал о передаче. А как еще он мог об этом узнать? Однако всю дорогу до аэропорта Трэгер находил изъяны в своем объяснении. Джордж Уорт обитает в другом мире, но не может же он быть настолько глуп. Да, этот человек предпочитает раздавать беднякам бесплатную похлебку, даже если это и означает разрыв с Кларой Ибанес, но такие люди встречаются. Идеалисты. Опасные.

Еще труднее было представить, что Лоури передает это известие Арройо. Впрочем, труднее ли? Трэгер вспомнил, как настойчиво Лоури призывал его встретиться с Арройо, как раз перед тем как пришел вызов вернуться в Вашингтон. И в этом случае покушение, о котором раструбили средства массовой информации, все больше и больше напоминало хорошо спланированный спектакль, призванный отвлечь внимание.

Приближался утренний час пик, по определению самое сумасшедшее время дня на дорогах. Мимо непрерывным потоком проносились машины, и даже в крайнем правом ряду Трэгеру постоянно сигналили, мигали фарами, после чего разгневанный водитель обгонял грузовичок, проклиная его последними словами. Это отвлекало мысли Трэгера от проблемы Арройо.

Как раз сейчас копию устанавливали за алтарем часовни дона Ибанеса. Трэгер представил себе, как Клара работает вместе с отцом и молодыми людьми. Брат Леоне выполняет свой обет. Он поклялся провести время до возвращения образа в Мехико в молитвах и воздержании. Трэгер находил в этом утешение. Он понятия не имел, как Бог обрабатывает обращенные к нему просьбы, но готов был поспорить, что молитвы брата Леоне достигнут Всевышнего без задержки.

Стали появляться знаки, указывающие на приближение аэропорта. Трэгер тщетно надавил на газ, однако грузовичок и так уже выдавал всю скорость, разрешенную регулятором. Двадцать миль, затем десять, и, наконец, Трэгер свернул с автострады и направился к территории, отведенной для частных самолетов. В башне диспетчерской были открыты все окна. Наверху горел прожектор. Трэгер выехал на бетонку и подкатил к самолету Игнатия Ханнана, уже вывезенному из ангара. Приблизившись к самолету, он помигал фарами. Открылась дверь, и выпрыгнул Джек Смайли.

Если все остальное пройдет так же гладко, как и доставка ящика до самолета, перспектива выглядела вполне хорошо. Вдвоем со Смайли они вытащили ящик из грузовичка, подняли его на борт самолета и поставили в проходе кабины.

— Вылет разрешен? — спросил Трэгер у Смайли.

Поднятые вверх большие пальцы. Смайли был в модных темных очках, фуражка сдвинута под нужным углом. Войдя в салон, он направился вперед. Бренда Стелтц уже сидела в кабине и завершала предполетную подготовку.

— Кто победил? — окликнул Трэгер пилота.

Тот повесил очки на ухо.

— Я застрял здесь.

Вернув очки на место, Смайли прошел в кабину и занял свое место. Ну-ну.

Когда самолет подкатил к началу взлетно-посадочной полосы, Трэгер почувствовал, как напряжение покидает его. Он слышал, как Смайли разговаривает по радио с диспетчерской. Что ж, вчера вечером пилоту не повезло; пусть ему повезет сейчас. Однако гораздо больше Трэгер рассчитывал на молитвы брата Леоне.

Остановившись в начале взлетно-посадочной полосы, самолет постоял минуты две, после чего Смайли дал полный газ, и самолет покатил вперед, набирая скорость. В иллюминатор Трэгер увидел промелькнувшие мимо машины и здания, прожектор на башне диспетчерской подмигнул, и самолет поднялся в воздух. Трэгер откинулся назад. Разве что-нибудь сравнится с тем ощущением, которое испытываешь, когда самолет отрывается от земли и, задрав нос в небо, поднимается все выше и выше? «У нас все получится», — подумал Трэгер. Все будет просто замечательно, как и было запланировано. Идеально. По крайней мере, на несколько минут тревоги и сомнения покинули его.

Поднявшись на пять тысяч футов, Смайли начал выполнять плавный поворот в сторону океана, продолжая набирать высоту. Какое-то время внизу виднелись огни города, но затем они исчезли. В первых лучах восходящего солнца сверкнул мост через залив Золотые Ворота. Потом внизу не осталось ничего, кроме бескрайней водной глади. Первое время еще были видны огоньки рыбацких лодок, но затем осталась одна вода, все более отчетливо различимая в свете нового утра. Отстегнув ремень, Стелтц прошла назад.

— Все прошло хорошо?

Она сняла фуражку и распустила гриву золотистых волос. Даже форменный мундир не скрывал ее женские формы.

— Пока что да.

Стелтц засуетилась на маленькой кухоньке. Вскоре салон наполнился ароматом свежего кофе.

— Кто вчера победил? — спросил Трэгер.

Обернувшись, Стелтц изобразила было высокомерное негодование, затем попробовала притвориться, будто ничего не поняла, и, наконец, улыбнулась.

— Мы победили.

Ну-ну. Возможно, Смайли просто поступил как джентльмен.

Стелтц протянула Трэгеру кофе в кружке с логотипом «Эмпедокла».

— Как давно вы летаете?

— С тех пор, когда была еще маленькой птичкой.

— Так долго?

Стелтц мило наморщила носик. Взяв две кружки, она прошла в кабину, но не стала закрывать за собой дверь.

Какое-то время назад Трэгер выработал теорию, что в его возрасте уже можно восхищаться женской красотой, не опасаясь потерять свободу. Однако в этой теории было два недостатка. Во-первых, она была неверна, а во-вторых, то, что он называл свободой, не соответствовало высоким стандартам этого слова. Вот уже несколько недель Трэгер находился в окружении привлекательных женщин, молодых и не очень молодых, однако женская красота является вещью двусмысленной. Лора Синклер, урожденная Берк. Карлотта. Клара Ибанес. Катерина Долан. И Стелтц. Теперь Трэгер был даже более восприимчив к таким женщинам. Его теория была верна только в том, что он действительно получал удовольствие, наблюдая со стороны за увлекательными взаимоотношениями полов.