Но Сапиенсу заинтриговало присутствие дона Ибанеса.

— А как дон Ибанес объяснил свое присутствие на стоянке?

— Кто знает? Он вернулся к себе в поместье.

Сапиенса бывал там; ему устроили обзорную экскурсию.

Он стоял в копии храма в Мехико, совершенно равнодушный, размышляя о том, сколько на это все пошло денег, которые можно было бы использовать на благо беднякам прихода. Казалось, дон Ибанес прочитал его мысли. Сапиенса уезжал от него, увозя чек на солидную сумму.

— И еще там был Винсент Трэгер, выдававший себя за водителя дона Ибанеса.

— Трэгер?

Еще один бывший сотрудник ЦРУ. Ханнан в прошлом уже прибегал к его услугам.

— Судя по всему, у вас полно ниточек, которые нужно распутывать. — Казалось, Сапиенса спрашивает, зачем они пожаловали к нему.

— Мы подумали, что вы можете замолвить за нас словечко дону Ибанесу.

— Я с ним едва знаком.

— Он о вас очень высокого мнения.

Временами бывает очень трудно не найти удовольствие в подобных похвалах — порочное удовольствие, не сомневался Сапиенса. Больше всего его пугало, что в действительности он такой же комедиант, как Мигель Арройо, привлекает к себе внимание тем, что старается быть как можно незаметнее. Некоторые епископы последовали его примеру и перестали носить епископские регалии, кроме как во время богослужений. По своей первой реакции Сапиенса понял, что должны были думать о нем самом. Смотрите, какой я простой.

— И как мне его убедить? Если я попробую?

— Лоури, повар в приюте рабочих-католиков, подозревает, что дону Ибанесу известно, где находится похищенная реликвия.

Джорджу повезло, что у него оказался такой человек в Пало-Альто. Ах, какие беседы он вел с Лоури! Тот, возвратившийся к вере своей молодости после многих лет приверженности коммунистической идеологии, похоже, навсегда потерял ту почтительность, с какой миряне относятся к священнослужителям, особенно к епископам.

— Вы и палатки будете шить? — Лоури засунул в зубы свою зловонную трубку.

— Только после того, как переживу одно-два кораблекрушения.

Однако замечание Лоури связывало Сапиенсу со святым Павлом, с первым поколением епископов, апостолами, от которых на протяжении столетий вели свою родословную все епископы.

И вот сейчас, отвечая двум журналистам, Сапиенса сказал, что у него нет времени и желания отправляться в Напа-Вэлли.

— Вы могли бы ограничиться телефонным звонком.

Словно чтобы доказать их неправоту, Сапиенса заглянул в справочник и набрал номер особняка. Ответила Клара, дочь дона Ибанеса. Она приходила к Сапиенсе, когда решила не оставаться в приюте рабочих-католиков Джорджа Уорта. Клара сказала, что лучше уйдет в монастырь. Сапиенса согласился, что подобная нищета не для нее. Но, еще говоря это, он усомнился в том, что его поддержка ее решения утешит Клару надолго. Настоящая проблема заключалась в ее чувствах к Джорджу Уорту. Так что ни о каком монастыре речи быть не могло.

— О, ваше преосвященство, отца сейчас нет дома. Я могу вам чем-нибудь помочь?

— Просто попросите его перезвонить мне. Дело несрочное.

Лулу и Нилу не понравилось последнее дополнение, но они тем не менее поблагодарили епископа. Он проводил их до машины, сжимая в руке бумажку, на которой Лулу записала номер своего сотового телефона. Она просила позвонить, как только будет ответ от дона Ибанеса.

Тем временем Сапиенса отправился в Пало-Альто, чтобы переговорить с Лоури.

Засунув большие пальцы в кобуры, Теофилус Грейди стоял перед панорамным окном, откуда открывался величественный вид, который он не замечал, размышляя над новостями из Сан-Франциско. Морган — теперь это было очевидно — оказался предателем, однако Грейди уже давно догадывался об этом благодаря Глэдис Стоун. До сих пор еще не поступали известия от групп, отправленных следить за Морганом. Грейди казалось, он окружен людьми, которым нельзя доверять, однако подозрительность является бичом добровольных помощников закона. По определению они действуют вне закона, их преданность условна, так как же от них можно ожидать преданности своему вожаку? Но наконец долгожданное известие пришло. Два «Хаммера» были в пути, и они зажимали Кросби в клещи.

Кросби. Грейди скинул фотографию Кросби Уортмену, находившемуся во втором «Хаммере», и тот его опознал. Грейди постарался улыбнуться. Хорошо хоть это не Трэгер. У Уортмена имелась и фотография Винсента, однако такого человека он пока не замечал.

Трэгер когда-то возглавил ту группу, которая выкрала Грейди из Албании, и от него можно было ожидать больших неприятностей. Впрочем, Кросби был ненамного лучше. Из разговора с Уортменом стало ясно, что именно этот человек стал свидетелем того, что произошло в аэропорту Сан-Франциско. Грейди не хотелось думать о том, что это означало для его старого товарища. Поразмыслив, он приказал «Хаммеру», ехавшему следом за Кросби, не трогать его. Уортмен выразил удивление и разочарование.

— Но не теряй его из виду. Я хочу знать, где именно он будет находиться, когда доберется сюда.

Судя по ответу, Уортмен не собирался выполнять приказ.

Через несколько часов Грейди уединился с Эхманом, водителем первого «Хаммера», следом за которым ехал Кросби. Грейди нетерпеливо слушал. Эхман не знал, с чего начать; его рассказ был сбивчивым и бессвязным.

— Это у вас?

Эхман недоуменно таращился на него.

— То, что вы забрали из багажника, после того как расправились с Морганом?

— Упаковка? Конечно, она у нас.

— А деньги?

— Они у Уортмена.

Судя по всему, Эхман и те, кто был с ним, знали о случившемся на долговременной стоянке еще меньше, чем сам Грейди. Он сознательно распределил задачи. Не желая, чтобы его можно было привязать к Моргану. Что ж, теперь все знают, что бывает с предателями.

— Мы унесли оттуда ноги ко всем чертям, когда приехала полиция.

Он что, ждет, чтобы его похвалили?

— Уортмен догнал машину, преследовавшую нас.

— Где он?

— Должен быть здесь с минуты на минуту.

Эхман ничего не знал о деньгах, которые собирался заплатить за картину Ханнан. Черт побери, неужели Морган вздумал, что может просто так прикарманить целый миллион? Хитрый Арройо заверил Грейди в том, что образ в надежном месте.

— Где?

— Где лучше всего спрятать книгу?

Грейди молча ждал. Арройо вызывал у него отвращение. Порой на благо революции приходится ложиться в постель с самыми неподходящими личностями.

— В библиотеке!

Уточнить Арройо отказался наотрез. Они сходились в том, что чудодейственный портрет ни в коем случае нельзя возвращать в Мехико, ни за миллион наличными, ни вообще за какую бы то ни было сумму. В конце концов, именно он являлся casus belli.[45] У Грейди был осведомитель среди приближенных Пуласки, и он, по крайней мере, знал, что происходит в руководстве «Минитменов». Быть может, ему следовало остаться на границе, вступить в бой, как это делали Пуласки и его «Минитмены». Это было бы во много раз лучше, черт побери, чем торчать в этой дыре и всецело полагаться на донесения извне. И всецело зависеть от таких козлов, как Эхман. С другой стороны, если бы они не смылись, Грейди оказался бы лишен триумфа пресс-конференции в Эль-Пасо.

Так что же, черт побери, произошло в Сан-Франциско? Разумеется, Грейди ни на йоту не верил в то, что говорили долбаные средства массовой информации. Только сейчас до него дошло, как же мудро он поступил, позволив Кросби приехать сюда. Он расскажет про то, что случилось на долговременной стоянке, лучше, чем Эхман и остальные. И тут, как этого и следовало ожидать, позвонил Муни, независимый конгрессмен от Аризоны.

— Поздравляю! — без предисловий начал он.

Черт возьми, Муни хоть представляет себе, что случилось?

— Кровавая получилась заварушка, сэр.

— Но вы отобрали образ! Что было бы, если бы он был возвращен? Это все испортило бы.