— Так в чем же дело? — спросила Мирна, потягивая вино.

— Как долго мы с тобой не виделись?

— Одному богу известно.

— Богу?

— Это лишь fagon de parler.[33]

— А я уж испугалась, что ты подалась в религию.

— Ха!

Значит, она не ошиблась, пригласив Мирну на обед. Та являлась председателем местного отделения общества «Болиголов» и часто выступала с лекциями по поводу того, почему многие культуры отправляют своих стариков в то, что считают «загробным миром». Она написала для местной газеты рецензию на выступления Докинса и Хокинга[34], восторгаясь их неприятием христианства, веры в Бога и в сверхъестественные предрассудки. Особенно ей понравилась книга «Никакого Бога нет» Кристофера Хитченса.[35] После того как Катерина навела Мирну на эти книги, ей оставалось только слушать. Она испытывала прямо-таки чудодейственное очищение, слушая веселый голос подруги, полный пренебрежения.

— Я тут прочитала об этом похищении в Мехико, — осторожно вставила Катерина.

— Ты имеешь в виду Мадонну Гваделупскую?

— Ты знаешь о ней?

— Катерина, у меня есть досье на все подобные святыни. Известно ли тебе, что есть книги, посвященные так называемым «нетленным мощам», телам людей, умерших много лет, а то и столетий назад, — и вот они лежат, все такие розовые и хорошие.

— Неужели?

— Разумеется, это подделки.

— Но разве это нельзя доказать?

— Похоже, это никого не волнует. Бедные глупцы все равно стекаются к этим святыням.

— Ты воспитывалась атеисткой?

Мирна рассмеялась, тряся сережками в ушах:

— Господи, нет. Наша семья принадлежала к Епископальной церкви. Это такая упрощенная версия католицизма.

— Я выросла в католической вере, — заметила Катерина.

— Ты в этом не виновата. Разве у тебя спросили твое мнение?

— Перед тем, как меня крестить?

— Это я и хочу сказать.

— Как ты рассталась с Епископальной церковью?

— Можно еще бокал вина? Это будет долгий рассказ.

Вкратце ответ на вопрос Катерины можно было выразить одним-единственным словом: антропология. Изучение других культур позволило Мирне вырваться из рамок своей собственной культуры и взглянуть на все другими глазами.

— Где ты защищала докторскую?

— В Беркли.

— По антропологии?

— Катерина, моим научным руководителем был Джейсон Фелпс! Нет, пожалуй, это надо выразить по-другому. Впрочем, и это тоже сыграло свою роль. Разумеется, ты слышала о Фелпсе.

— Мирна, моей специализацией была микробиология.

— Была?

— Я отошла от дел.

Мирна откинулась назад:

— Уже? Похоже, ты заработала кучу денег.

— Не кучу, но достаточно.

Мирна обвела взглядом обеденный зал:

— Достаточно для всего этого?

— И многого другого.

— Счастливая.

— Расскажи мне о Джейсоне Фелпсе.

Наставник Мирны, известный антрополог, был воинствующим атеистом, и в первую очередь он прославился своими книгами, разоблачающими католические предрассудки. Мирна говорила и говорила о его книге, посвященной Туринской плащанице.

— Что это такое?

— Это якобы полотно материи, в котором был погребен Иисус, и представь себе, на нем отпечаталось его изображение. И люди действительно в это верят. Некоторые ученые из той группы, что проверяла подлинность плащаницы, также поверили в это! Ну, они отказались признать, что результаты их анализов показали, что это подделка. Вот что прямо-таки бесит Джейсона. Безмозглые ученые, которые поддерживают и подкрепляют предрассудки. Тебе надо прочитать его брошюру «Декарт и дом в Лорето».

— Что это за дом в Лорето?

— Ты готова слушать? Это дом в Назарете, в котором вырос Иисус, чудодейственным образом переместившийся в итальянский город Лорето! Это чертово жилище перелетело целиком по воздуху, словно ковер-самолет. Рене Декарт, отец современной философии и создатель метода радикального сомнения, совершил паломничество в Лорето в знак благодарности за свое философское прозрение. Джейсон великолепен, разнося все это в пух и прах.

— Он еще жив?

— Он удалился на покой. Купил себе дом в Напа-Вэлли и разбирает там свои бумаги. Закончив работу, он выйдет из игры.

— Умрет?

— Покончит с собой. Я никогда не забуду его лекцию о Сенеке. Эти древние стоики подходили к делу правильно.

— Он твой герой?

— Джейсон? Называй его так, я ничего не имею против. Если бы у меня была такая возможность, я бы отправилась к нему помогать разбирать бумаги.

Обед оправдал ожидания Катерины. Свежий ветерок здравого рассудка пахнул ей в душу. В мозг. Куда бы там ни было. Мирна прислала ей книги Джейсона Фелпса. Они оказали еще более сильное воздействие, чем рассказ Мирны за столом. Тем не менее искушение время от времени наносило свой удар снова, когда Катерина меньше всего этого ждала. Так что она написала Джейсону Фелпсу, немного рассказала о себе, упомянула о знакомстве с его бывшей ученицей Мирной Биттл и спросила, можно ли его навестить. Катерина обмолвилась о желании Мирны помочь Фелпсу с его бумагами, и по его ответу Катерине показалось, будто он вообразил, что и она сама горит желанием заняться этим. Она решила не поправлять его. И заказала билет на ближайший самолет до Окленда.

Джейсон Фелпс получил сообщение по электронной почте от Мирны раньше, чем пришло письмо от Катерины Долан. Он сидел за столом на улице, где предпочитал завтракать и ужинать, и смотрел на долину. Какое вокруг все зеленое, новое и полное жизненных сил. Казалось, пробуждающаяся природа издевается над дряхлым стариком.

О, Джейсон прекрасно справлялся со своим возрастом. Красивый орлиный нос, морщинистое загорелое лицо, все еще впечатляющая копна седых волос — он прекрасно видел все это, однако главным его оружием оставались глаза под величественно изогнутыми бровями. Оружием! Он по-прежнему оставался привлекательным для женщин — даже для молодых, — однако какое это имело значение? Воспоминания о Мирне вызвали печальную усмешку. Теперь все это осталось в прошлом. Теперь уже многое осталось в прошлом. И все же письмо Катерины разбередило ему душу, и он пригласил ее к себе в гости. После краткой беседы Джейсон принял ее предложение помочь ему разобраться в своих бумагах. Сейчас Катерина была здесь — под присмотром Клары изучала, что к чему.

Неужели он превратился в гуру, к которому обращаются те, кому не дают покоя предрассудки, кто хочет избавиться от непосильной ноши? Наверное, это неизбежно. Взять хотя бы «Письма стоика» Сенеки. Духовное наставление — вот что представляют собой эти письма, в том же литературном жанре, что и «О подражании Христу».[36] Насколько сильнее становятся наши убеждения, когда мы видим их отраженными в других!

— Я католичка, — сказала Катерина вчера вечером, когда они вдвоем сидели за этим же самым столом, знакомясь друг с другом.

— Хорошо.

Она была удивлена. Тогда Джейсон процитировал кардинала Ньюмена.[37]

— С точки зрения логики, нет никакой разницы между атеизмом и католической верой.

— Простительное преувеличение, и Ньюмену приходилось снова и снова объяснять его. Он имел в виду то, что каждый человек постепенно смещается к одной из крайностей, если уже не достиг ее. И он был прав. Нас тянет только к крайностям.

— Вы сами были католиком?

— Нет, но мне нередко приходилось сожалеть об этом. Мои родители принадлежали к Унитарной церкви, верящей в то, что бог всего один, если вообще существует. Это такая старая шутка. По большому счету, это никакая не религия, поэтому расставаться с ней гораздо тяжелее. И, разумеется, все ответвления протестантизма определяют себя с оглядкой на католицизм.