В зале снова начало становиться тихо, словно ее слова подавляли все другие звуки.

— Вчера вечером, наши героические солдаты смогли уничтожить человека, возглавлявшего этих подлых террористов, — холодно и спокойно сказала она. — Он не был украинцем. Он не был чеченцем, — сказала она медленно и четко, вполоборота к батарее наведенных на нее камер. Они ловили каждое ее слово. Идеально. — Убитым был Казимир Яник, офицер самого элитного спецподразделения Польши — подразделения, которое может похвастаться своей способностью наносить смертоносные удары далеко за пределами границ Польши. Этот факт может свидетельствовать только об одном. И это неоспоримо. Правительство Польши ведет тайную, секретную войну против моей страны — агрессивную войну, в нарушение всех норм международного права и всех международных норм.

Настолько прямое заявление выбило из толпы репортеров последние остатки приличий. Они принялись кричать во все горло, так, что было невозможно даже разобрать их вопросы, не говоря уже о том, чтобы на них ответить.

Дарья Титенева лишь улыбнулась, ожидая, пока галдеж стихнет, и она сможет продолжить.

К ее удивлению, министр иностранных дел Польши казался искренне потрясенным ее заявлениями. Она не думала, что Анджей Ванек является хорошим актером. Может быть, подумала Титенева, его и держали в неведении относительно того, что происходит на Украине. Конечно, она была совершенно уверена, что Геннадий Грызлов скрыл бы от нее многие их собственных темных дел Москвы, если бы счел это нужным.

Например, те вопросы, вдруг подумала она, которые лучше было не задавать. Например то, откуда такое количество настолько убедительных доказательств вдруг упало в руки российским спецслужбам, явно было не той линией, которую стоило развивать.

Однако министр иностранных дел России снова встало прямо, подождав секунду. Оглашая приговоры, подумала она, не следовало напрягать голос.

— По всем нормам международного права, моя страна имеет полное оправдание на то, чтобы немедленно объявить Польше войну, — она улыбнулась в резко наступившей ошеломительной тишине, чтобы подчеркнуть сто, что ей предстояло сказать дальше. — Но мы не станем этого делать. Россия заинтересована только в мире. В отличие от тех, кто жестоко атаковал нас, мы не приемлем насилия ради насилия. Но, тем не менее, мы не дураки и не слабаки. Против нас совершено преступление — преступление, факт совершения которого взывает к справедливости и возмездию.

Она повернулась непосредственно к польскому министру иностранных дел, действуя так, словно на американцев и дипломатов из других стран НАТО можно было не обращать внимания.

— Соответственно, мое правительство поручило мне передать президенту Польши Петру Вильку и членам его кабинета ультиматум следующего содержания. Во-первых, Польша должна немедленно прекратить все нападения на российские войска и сферу российских интересов — как в Зоне Охраны, так и в самой России. Во-вторых, Польша должна передать всех террористов и их польских советников и командиров моей стране для суда в соответствии с российским законодательством. В-третьих, все боевые самолеты ВВС Польши должны быть немедленно прекратить полеты и оставаться на земле до завершения кризиса в соответствии с требованиями российского правительства. Чтобы убедиться в этом, мы требуем, чтобы критически важные системы двигателей и вооружения были сняты с самолетов и храниться в соответствии с международными нормами. В-четвертых, то же самое касается всех элементов ПВО Польши — в том числе радаров и зенитных ракетных комплексов. В-пятых, все подразделения сухопутных войск Польши должны оставаться на существующих базах опять таки, под международным контролем. Все меры по мобилизации, включая объявленный президентом Вильком призыв резервистов, должны быть отменены. И в-шестых, Польша должна выплатить репарации за каждого русского, солдата или гражданского, погибшего в этих террористических атаках. Она также должна компенсировать моей стране стоимость всей уничтоженной или поврежденной в этих нападениях военной техники.

На несколько долгих моментов в зале повисла напряженная, почти перебивающая дыхание тишина.

Наконец, Анджей Ванек поднялся на ноги. Его длинное и постное лицо профессионального юриста было белым, как снег.

— Я не буду обсуждать и пытаться опровергнуть эти грязные выдумки и прямую клевету, — хрипло сказал он. — Тем не менее, я ощущаю обязанность перед моим правительством и моей любимой и уважаемой страны, задать вопрос: как долго мы можем уделить рассмотрению этих возмутительных требований, содержащихся в этом абсурдном ультиматуме?

— У вас есть пять дней, — сказала ему Титенева. — Пять дней на то, чтобы полностью выполнить все наши требования.

— А если мы откажемся? — Мрачно спросил Ванек.

— Тогда Россия будет вынуждена использовать более жесткие меры, — сказала она с аналогичной мрачностью. — Меры, которые обеспечат прочный мир во всем регионе. Мира, который в полной мере обеспечить безопасность России на многие десятилетия.

— Вы не можете всерьез рассчитывать на принятие подобных требований, — сказала президент Стейси Энн Барбо своему российскому коллеге. — Вы требуете от поляков снять все оружие, и рассчитывать, что вы не воспользуетесь этой слабостью. Ни одно суверенное государство в мире не примет подобных требований. — Она подалась вперед. — Послушайте, господин президент, я полностью понимаю ваш гнев в связи с тем, что случилось на Украине, но я уверена, что мы можем выработать более реалистичный набор предпосылок для переговоров по урегулированию этого бардака. Вы, что я прошу, это чтобы ваши и мои люди сели вместе с поляками, чтобы разобраться в ситуации без дальнейшего насилия.

— Вы не поняли цели моего звонка, — возразил Грызлов. — Я делаю чисто дипломатический жест вежливости, информируя вас о намерениях моего правительства. Не более того. — Выражение его лица было ледяным. — На данный момент я готов допустить, что вы, американцы, действительно не знали о польском заговоре против нас, что вы просто было обмануты подлым дьявольским планом, порожденным фашистской кликой в Варшаве. Но если вы хотите, чтобы я продолжил придерживаться этой точки зрения, является ли она фактом или фантастическим допущением, вы должны остаться в стороне.

Барбо моргнула, но ее глаза сузились от неожиданности и гнева.

— Президент Грызлов, я говорю вам…

— Здесь нечего обсуждать, — решительно сказал Грызлов. — Польша будет наказана за акт агрессии против моей страны. Если вы выберете сторону Польши, вы признаете свою поддержку терроризма — и это будет то, что весь мир увидит и поймет. Подумайте над этим, госпожа президент. Очень хорошо подумайте. — Он дал знак одним пальцем кому-то за кадром. Экран в оперативном центре потемнел — русские отключили связь.

— Да, хорошо поговорили, — пробормотал Эдвард Рош, советник по национальной безопасности.

— Блядь! — Прорычала Барбо. — О чем, черт его дери, этот сукин сын Вильк думал? Дирижировать террористическими актами против русских? Используя собственных солдат? Господи! Он что, действительно думал, что может пнуть кого-то настолько контуженного, как Грызлов и спокойно уйти?

— Президент Вильк заверил нас, что его правительство не делало ничего подобного, — отметил Томас Торри. Директор ЦРУ выглядел обеспокоенным. — Поляки все еще разбираются в том, как именно это оружие и капитан Яник оказались на Украине, но они достаточно точно уверены, что оружие было подброшено — вероятно, самими русскими. И что Яник был похищен посреди улицы в Варшаве, а затем убит.

— О господи! Какие сказки венского леса! — Стейси Энн Барбо была готова взорваться. — Конечно, эту историю Вильк и попытается впарить… И кто-то, настолько же тупой, как куча троглодитов из числа правых в это поверит. — Она повернулась к генералу Спеллингу. — Как же они объясняют те спутниковые снимки, которые русские предоставили нам? На которых показаны те трах-бабах учения в этой, Помо-как-его там?