— Мне нужен телефон сверхбыстрой военной связи.

Сельская местность к востоку от Белостока была покрыта в основном лесами, с небольшими деревнями и фермами в пробелах между лесом. В шестнадцати километрах от города, узкая двухполосная дорога шла с севера на юг среди высоких деревьев. В нескольких сотнях метров от местного отделения государственной лесной службы ее пересекал мотогоночный трек, который вел на восток, глубже в лес[37].

Возле синего фургона, припаркованного у этого перекрестка, стояли двое. Они курили сигареты и, по-видимому, наслаждались солнечным днем. Оба были одеты как обычные сельскохозяйственные работники, в грязных джинсах, серых рубашках и темных заляпанных куртках. Кто-то внимательный мог бы обратить внимание на жесткие взгляды и плотно сжатые губы, более характерные для криминогенных районов большого города.

Один из них медленно выпрямился, заметив приближающийся к ним побитый «Фиат Панда». Он отбросил сигарету в сторону.

— Горски, — пробормотал он.

— Вовремя, хрен его побери, — пробормотал его товарищ. Оба говорили по-украински.

«Фиат» остановился прямо у фургона. Из-за руля неловко выбрался пухлый мужчина средних лет и подошел к ним.

— Извините, что опоздал, — нервно сказал он по-польски. — Офицеры, черт бы их побрал, хотели провести еще одну проверку готовности. Прямо перед выходными, господи!

— Все офицеры ублюдки, — ответил один из украинцев на безупречном разговорном польском, закатив глаза. — Можно подумать, война началась. — Его голос ужесточился. — Привез то, что мы просили?

— А, да. Конечно. Нет проблем, — запинаясь, проговорил штаб-сержант Теодор Горски. — Все в багажнике.

— Покажи, — прошипел второй.

Покрывшись потом, польский сержант раскрыл багажник «Фиата». В нем лежало сложенное в несколько слоев одеяло. Он убрал его, показывая богатый набор оружия, боеприпасов и средств связи.

Один из украинцев наклонился и взял один из автоматов, карабин американского производства «Кольт-М4А1». Этот автомат использовался польским спецподразделением GROM. Быстро, с явным опытом, он проверил его, удовлетворенно кивнув. Он положил автомат обратно и вытащил безоткатное 84-мм орудие шведского производства «Carl Gustav». Как и М4, этот противотанковый гранатомет использовался исключительно спецназом, не армией Польши. Он был в идеальном состоянии. Удовлетворившись, украинец повернулся к Горски.

— Ты ничего не забыл?

Поляк с явной уверенность покачал головой.

— Ни в коем разе. Все это состояло на учете как «неподлежащее ремонту, на списание» и «с истекшим сроком эксплуатации». Я прятал все это в своей квартире несколько месяцев, и никто не собирался их искать, сколько бы они не проверяли журналы учета и компьютерные базы.

— Что по серийным номерам? — Спросил второй украинец.

— Они все еще там, — сказал Горски и пожал плечами. — Но вы же сотрете их, да? — Он слабо улыбнулся. — Я к тому, что вы же не хотите, чтобы они выследили вашего лучшего поставщика?

— Нет, — категорично отрезал первый. — Конечно, мы этого не хотим. Ваши услуги для нас очень полезны.

— То есть договорились? — Спросил поляк.

— Договорились, — подтвердил второй украинец. — Он бросил поляку пакет с примерно тридцатью тысячами злотых или 10 000 долларов разными валютами — евро, злотыми, американскими долларами и английскими фунтами[38]. — К сожалению, я потерял налоговую форму для оформления. Надеюсь, вы сможет оформить все документы самостоятельно?

— Естественно, — ухмыльнулся Горски и принялся жадно пересчитывать деньги.

— И еще в качестве бонуса, — сказал первый, протягивая ему визитку. На ней была изображена очень красивая обнаженная рыжеволосая женщина. Рядом был варшавский номер телефона. — Ее зовут Фринтишка. Она ждет вашего звонка вечером, ближе к полуночи.

Немолодой пухлый поляк уставился на визитку. Он сглотнул, жадно глядя на ее невероятную фигуру, блестящие губы, яркие, большие, зовущие глаза. Обычно ему приходилось довольствоваться проститутками, выставленными по возрасту из зачуханных борделей на левобережье Варшавы. А эта Франтишка должна была быть «эскортом» высшей категории, профессиональной фавориткой богатых бизнесменов и туристов.

— Это… Очень любезно с вашей стороны, — пробормотал Горски, пожирая взглядом карточку. — Очень признателен.

— Вы это заработали, — сказал второй украинец и улыбнулся. — Для друзей все самое лучшее? Она поработает с вами на славу. Она знает много… — Он ухмыльнулся. — Разных фокусов.

Когда они перегрузили оружие и другое военное имущество в синий фургон, польский сержант принял уже несколько жалкий от нетерпения вид. Он выехал обратно на дорогу и, подняв облако пыли, бодро понесся прочь.

— Наконец-то нам больше не придется иметь дела с этим жирным чмом, — пробормотал один из украинцев. — Слава богу.

— Бог тут совершенно не при чем, — ответил второй с холодной жестокой улыбкой. — Для этого у нас есть Франтишка.

— Na zdrowie! — Невнятно пробубнил Горски, опрокидывая еще одну рюмку светло-желтого оттенка «Зубровки». Он облизал губы, смакуя слабый привкус миндаля и ванили. — Офф… фигенно, — выдавил из себя он. — Хороша. Как я думаю, намного крепче восьмидесяти градусов. Губ не чувствую…

Красивая рыжая женщина, сидевшая напротив него, хитро улыбнулась.

— Осторожнее, тигр. Ты же не хочешь совсем размякнуть?

Глупо усмехнувшись, Горски откинулся на подушки. Господи, эта Франтишка была невероятна. Она не только сорвала ему крышу и будет здесь на всю ночь, но еще и пришла с подарком — бутылкой замечательной дорогой водки. Только представьте себе, подумал он, шлюха пришла с подарком! Другие сержанты, постоянно подкалывавшие его из-за всех лишних килограммов, накопленных за последние несколько лет, должны были увидеть его сейчас! Никто из них не мог сказать, что кто-то из них когда-либо мог поработать на таком станке!

Тем более бесплатно.

Это было самым лучшим в этом деле. Он получил почти тридцать четыре тысячи злотых, и не придется выкладывать не грóша[39] за много часов с ней. Все, что она попросила у него, это сигарету. Открытая пачка лежала на тумбочке рядом.

Он нахмурился, вернее попытался, так как лицо онемело. Он не мог пошевелить губами. Почему Франтишка попросила у него сигарету? Она ведь не курила ее. Сигарета просто лежала на тумбочке, рядом с коробком спичек.

Она тихо села, глядя на него слегка задорным взглядом.

— У тебя, кажется, проблема, Теодор? Слишком много водки? — Она покачала головой. Ее улыбка исказилась, став насмешливой, извращенной, такой, что по спине пробежал холодок. — Это было глупо. Как мы можем получать удовольствие, если ты надрался так, что не можешь даже до меня дотронуться? Какой позор.

Горски попытался поднять голову. Руки. Пальцы. Ничего. Он не мог двигаться! Его глаза широко раскрылись. Он не мог пошевелиться, господи, господи, подумал он.

Франтишка спокойно нагнулась, проверяя его зрачки. — Препарат обычно начинает действовать через десять минут. — Она взглянула на часы на своем тонком запястье. — В вашем случае, ушло почти пятнадцать. Я так думаю, это потому что у вас скопилось столько жира на вашем уродском животе.

Она потянулась через него к тумбочке, проведя полными грудями по его покрывшемуся потом неподвижному лицу.

— Ничего? Твой вялый chuj даже не дернулся? Как печально.