Тепло, даже жарко и душно!.. Я непроизвольно рванула ворот куртки, облизала пересохшие губы и проснулась… Окружающий меня лес изменился разительно. В воздухе разливалось благодатное тепло, лежащий на земле снег – таял, а сплетения бурелома словно отступили от могучего пня, открывая небольшую лесную поляну. И как это я сразу не заметила, что попала в самый центр красивой рощи, образованной странными серебристыми дубами? Я изумленно поднялась с пня, не находя логичного объяснения ни столь резкому потеплению, ни неестественному поведению леса, враз сменившего откровенную враждебность на не менее красноречивое гостеприимство. Лес вел себя будто одушевленное разумное существо…

Дубовые ветви раздвинулись, являя моему взору крохотную мраморную беседку на невысоком пригорке. Невзирая на самый разгар января, возле изящного сооружения буйно цвели ландыши, изливая упоительный аромат. Медленно переставляя затекшие от неловкой позы ноги, я брела между дубов, ласково оглаживающих меня своей листвой – не по-зимнему сочной и пышной. «Ты пришла!» – удовлетворенно шелестели могучие деревья. «Это она, она!» – мелодично звенели ландыши, покачивая изящными колокольчиками. «Здравствуй, девочка! – эхом откликнулся белый купол беседки.– А мы тебя заждались…» Ничего не понимающая, околдованная, очарованная, я робко вступила на трехступенчатую лесенку, ведущую к хрупкой конструкции из четырех колонн, покрытых легкой крышей и соединенных между собой серебряной решеткой, изукрашенной хрустальными инкрустациями. Я никогда раньше не видывала ничего более воздушного и печального. Словно великий архитектор сумел воплотить в камне и металле некий похоронный гимн, пронизанный болью утраты и надеждой на возрождение, и построил из них эту надгробную беседку, ставшую апофеозом вечной любви и поклонения. Внутри траурного сооружения я увидела не каменный пол, а зеленую лужайку, в середине которой находилась статуя прекрасной девы, высеченная из глыбы белого мрамора. Чья-то талантливая рука выгравировала на надгробии изображение распахнувшего крылья сокола, а под ним скупую дату, обозначающую годы ее жизни: 1465 – 1490. Я вздрогнула от выявленного совпадения, выглядевшего отнюдь не случайным.

Принцесса Дагмара умерла в возрасте двадцати пяти лет, и ее скоропостижная кончина сильно изменила будущее нашего мира. Вырезанный узелок, нарушивший целостность полотна бытия… А ведь именно столько же мне исполнилось совсем недавно… И, словно желая презреть смерть одной из нас и возвестить приход другой, перед мраморным надгробием цвел роскошный розовый куст, увенчанный двумя золотистыми бутонами. Но мое внимание привлекли отнюдь не диковинные цветы. Тяжело опершись на одну из колонн, в беседке стоял старый, словно само время, человек, облаченный в просторное белое одеяние, отороченное по краю широкой золотой каймой. Бессчетные промчавшиеся над этим мужчиной столетия беспощадно скрючили его тело, некогда стройное и безупречно сложенное. Ухватившаяся за колонну рука, иссохшая и покрытая шерстью, превратилась в звериную лапу, а его лицо, намеренно освобожденное от складок откинутого назад капюшона, выглядело настолько омерзительным, что я невольно отшатнулась назад и закричала от отвращения…

Буквально через секунду я одумалась, устыдилась своей спонтанной реакции и ладонью зажала себе рот, мысленно проклиная собственную несдержанность. Мужчина добродушно улыбнулся и переместился поближе ко мне, двигаясь короткими вымученными шажками. Похоже, его здоровье подтачивала затянувшаяся болезнь суставов. Потрясенно, вытаращенными глазами, я рассматривала ужасную морду загадочного незнакомца, имеющую мало общего с обычным человеческим лицом.

– Как это вас угораздило? – наконец смогла выдавить я блеющим голосом и стыдливым движением руки изобразила нечто неопределенное вокруг своей головы.– Генетическое отклонение, внутриутробная инфекция?..

– Вас пугает мой облик? – В глазах чудовища промелькнули беззлобные смешинки.– Увы, это не болезнь, а всего лишь справедливая расплата за долголетие, опыт и способность к смене облика…

– Правда? – озадаченно брякнула я.

Монстр утвердительно кивнул.

– А по моему мнению, так больше похоже на последствия заключенной с дьяволом сделки… – с сомнением пробормотала я.– Я давно подозревала, что если быстро произнести фамилии всех венгерских футболистов, то можно вызвать самого Сатану!..

Чудовище дребезжаще рассмеялось:

– Браво, милая девочка! Человек, в любой ситуации не теряющий чувства юмора, практически не подвержен приступам страха…

– А не смешно,– нахохлившись, будто воробей, и чувствуя себя виноватой, буркнула я.– Если каждого лугару ожидает подобная непрезентабельная старость, то лучше их на фиг – эти способности…

– Боишься стать некрасивой? – иронично усмехнулся мужчина.

– Не более чем любая другая женщина,– обиженно огрызнулась я.– Но подурнеть до такой степени – это уже явный перебор…

Старик успокаивающе похлопал меня по плечу, и я ощутила слабый запах разложения, исходящий от его скрюченной, покрытой струпьями клешнятой лапы.

– Утихомирься, тебе это не грозит. В этом городе нет другого лугару, превзошедшего меня возрастом. Я находился в числе нескольких молодых жрецов, вместе с римскими легионерами прибывших во вновь завоеванную провинцию Паннонию…

Прикинув, сколько примерно лет исполнилось этому существу, я ощутила легкое головокружение…

– Так не бывает,– недоверчиво выпалила я.– Не верю! – Мой хваленый скептицизм проснулся совершенно не вовремя и сейчас яро бунтовал против столь невероятных цифр.

Жрец усмехнулся еще саркастичнее:

– Самый приятный характер встречается у циников, самый невыносимый – у идеалистов, ибо для подтверждения собственных теорий им вовсе не нужны факты!

– Предлагаете мне стать циничной и каждый уготованный нам крест считать плюсом? – подначивающе хмыкнула я.– Ну что-то привлекательное в вашей идее, безусловно, есть…

Ужасную морду старика расколола довольная улыбка.

– Умница,– похвалил он и добавил с мальчишеским гонором: – Наш человек!

– Человек! – задумчиво протянула я, пробуя на вкус такое, казалось бы, обычное слово.– Я совсем перестала понимать, какой смысл вкладываем мы в это понятие? Меня запутал Калеб…

– Калеб… – опечалился старик.– Мир его душе! Хороший он был человек…

– Человек? – аж икнула я.– Вы хотели сказать – волк?

Жрец наблюдал за мной, словно за дрессированной обезьянкой, демонстрирующей старательно заученный трюк.

– Не торопись с выводами,– спокойно посоветовал он.– Оцени, взвесь истинный смысл этих двух слов – волк и человек. Пойми, кем из них хочешь стать ты, но помни, недаром принято говорить: «Человек человеку – волк!»

– Да уж,– скептично наморщила лоб я,– нехилая дилемма. Вот уж точно – сначала появилось слово. А потом: слово за слово – и понеслось…

– Тебе не откажешь в объективности,– одобрительно кивнул жрец.– Так оно и случилось на самом деле. Люди и волки, добро и зло – между ними существует давнее противоречие. Возможно, именно ты сумеешь его разрешить…

– А мир спасать – уже не требуется? – ехидно осведомилась я.

– Считай себя капитаном олимпийской сборной по спортивному многоборью! – язвительно парировал жрец.– Нет, тут проблема комплексная: волки, анты, украденный артефакт…

– Стоп! – педантично скомандовала я.– Пожалуйста, пожалейте мои мозги, прошу вас, не валите все в кучу, а разложите по отдельным полочкам.

Жрец на мгновение опустил морщинистые веки, видимо собираясь с мыслями, а потом и правда – разложил, да причем так, что у меня даже дух захватило от масштабности описываемой им картины…

Ариман и Ормузд оказались не единственными Творцами, посетившими нашу планету. Несколько звездолетов, управляемых их соотечественниками, попали в сильный метеоритный дождь и совершили вынужденную посадку на Землю, намереваясь починить поврежденные корабли. Но их надеждам не было суждено осуществиться – поломки не удалось устранить, и смирившиеся со своей горькой участью пришельцы построили прекрасный город, скрыв его от людей. В довершение ко всему, в результате произошедшей аварии они лишились своих навигационных приборов и устройств связи, позволяющих контактировать с далеким Эониумом. Прошли годы и десятилетия… Жизнь инопланетных колонистов становилась все труднее, потому что ее техногенный уровень неуклонно снижался. Постепенно рассказы о другой планете превратились для них в миф, а сами пришельцы начали вырождаться и вымирать, не сумев полностью адаптироваться к земному климату. Так возник новый народ, наделенный парадоксальными привычками и чуждым мышлением, называющий себя антами, а место расположения великого города пришельцев кануло в пучину веков, превратившись в тайну даже для их потомков…