– Ого.– Он хвалебно прищелкнул языком.– Вполне! Слушай, моя пресветлая госпожа, у меня возник замечательный план: а попрошу-ка я политического убежища у владельца этого славного магазинчика. Это же настоящий рай, а не подвал: вино в ассортименте,– он пихнул сапогом корзину с белым токайским «Харшлевелю»,– закуски полно, и любимая женщина под боком… Ну чем, спрашивается, не жизнь?
Я рассмеялась и погрозила ему пальцем:
– Прости за каламбур, но через пару дней ты тут волком завоешь от моей стервозности…
– Не-а,– галантно парировал он, ловя мою руку и целуя в серединку ладони,– не наговаривай на себя почем зря. Я ведь знаю, что женщины бывают просто стервозные, очень стервозные и ужасно… – Он замолчал, складывая губы умильным бантиком.
– Ну, – со смешком потребовала я,– договаривай уж давай, если заикнулся.
– И ужасно любимые! – торжественно закончил он, опускаясь передо мной на одно колено.– О, госпожа моего сердца, ты самая прекрасная из всех стерв и самая стервозная из всех красавиц этого мира! – мелодичным речитативом завел он.– Я люблю тебя, я тебя обожаю. Млею от воспоминаний о твоей нежной груди, о твоих шелковистых бедрах, об упругом животе, стройных ногах и…
– Это у тебя уже не любовь, а какая-то анатомическая инвентаризация получается! – неловко пошутила я, специально обрывая поток его восхвалений и опасаясь – до описания каких еще интимных уголков моего тела он способен дойти. Но Рейн упрямо отсалютовал мне початой бутылкой вина и предупреждающе откашлялся, видимо намереваясь немедленно продолжить поток дифирамбов.
– А твой любовный бутон… – нараспев выдал он,– услада мужской страсти…
Я залилась багровым румянцем смущения…
– Бдзинь! – громко звякнула вдребезги разбитая бутылка, орошая пол бордовым потоком отлично выдержанного «Виллани вёрёш».
– Стрелы Аримана! – зарычал Рейн, отбрасывая в сторону бутылочное горлышко, оставшееся у него в руке, сталкивая меня с корзины и закрывая своим телом.– Вот мерзкие отродья, такое вино угробили…
Напавшие на нас ликантропы сбили закрывающие окно мешки. Пули жужжали над нашими головами, выщербляя стены и портя запасенный в подвале товар. А мне вдруг стало совсем не страшно, потому что я ощутила – на сей раз смерть подобралась совсем близко и теперь забавляется напропалую, придирчиво отмеряя отведенный нам срок. И мне ужасно захотелось обставить эту старую дуру, ибо я почти ничем не отличалась от нее внешне – тоже имела косу и могла похвастаться чуть менее эффектной худобой. Но зато я обладала значительным преимуществом: была намного моложе и, стало быть, красивее и выносливее. А красота для женщины – уж что-нибудь да значит!
– Идиоты! – долетел до нас гневный вопль моего мужа.– Кто дал вам команду стрелять? Убью гада! Прекратить огонь! – И он добавил уже совсем другим тоном, медоточиво и преувеличенно заботливо: – Любимая, ты не пострадала? Я так по тебе соскучился… Ты меня не ждала, случаем?
– Не ждала? – с издевкой хохотнула я.– А как же! Да я даже перестала тебя ненавидеть. Ведь для того, чтобы ненавидеть, нужно уважать объект ненависти. Вадим, я тебя презираю!
– Не ершись, дорогая! – снисходительно порекомендовал муж.– Все равно ты от меня никуда не денешься. Так что давай решим наше маленькое дельце без кровопролития, тихо, по-семейному. Выходи-ка ты из этого подвала сама, добровольно, и не вынуждай меня суетиться.– Последняя фраза прозвучала на редкость лениво, с этаким обманчивым миролюбием.
– Фиг тебе! – нагло отбрила я, с опаской косясь на автоматные дула, демонстративно маячившие перед разбитым окном.– Пойди в больничку, полечи свою манию величия для начала!
– Лучше наслаждаться манией величия, чем страдать от комплекса неполноценности! – амбициозно откликнулся Вадим.– И скажи мне спасибо за то, что я избавил тебя от неуверенности в себе…
– Как это? – не поверила я.– Ты хочешь сказать…
– Да, именно! – звонко рассмеялся он.– Я и хочу тебя, и скажу… Долго же до тебя доходило, любимая!
– Так, значит,– недоверчиво начала я,– ты все спланировал заранее? Но… нет, я тебе не верю!
– Почему? – непритворно изумился он.– Привыкай к мысли, что твой муж – гений! – Смерть от скромности ему явно не грозила.– Я долго искал твои следы, хитроумно заметенные Львом Казимировичем, но в итоге все-таки узнал про Екатеринбург и вознамерился покорить твое сердце. Полагаю, самый удобный и прямой путь завоевать доверие женщины – это внушить ей чувство любви. Согласись, кошечка моя, ты влюбилась в меня по уши! – В его голосе проскользнули самодовольные нотки.– И быстренько выскочила за меня замуж. О, поначалу меня постигло жесточайшее разочарование, ибо ни морально, ни внешне ты ничуть не походила на будущую спасительницу человечества. Но, признаюсь откровенно, позднее я разглядел в тебе многообещающие задатки великой личности: терпение, преданность, упрямство, выносливость и адскую смесь крайней неуверенности в себе с постоянно прорывающейся наружу природной дерзостью. Ты просто чудо, радость моя!
– И тогда ты решил сделать из меня бойца? – догадливо продолжила я.
– Точно! – хмыкнул он.– Разве мне это не удалось? Разозли мышь – и она покусает слона! Чувство ревности и обида на меня привели в действие спусковой механизм заложенной в тебе бомбы. Твой бурный темперамент и сильный характер прирожденного лидера поперли наружу, будто на дрожжах. Кстати, я и не помышлял слишком рано открывать тебе тайну своего настоящего имени и рассказывать про пророчества Заратустры, ибо кого бы я получил в этом случае – послушную, тихую сообщницу? Нет, мне нужна настоящая чаладанья – бешеная волчица, готовая рвать и метать…
– Молодец! – саркастично похвалила я.– Ну просто молодец, стрелу Аримана тебе в задницу! Ты, интриган проклятый, заставил меня страдать, считать себя брошенной и обманутой, из-за тебя я плакала и мучилась…
– Слезы – это хорошо,– серьезно перебил меня муж,– они очищают душу…
– Они тебе еще отольются! – мстительно пообещала я.– Ты же вел себя как альфонс!
– Ну-у-у,– словно подводя итог своим действиям, он чиркнул ногтями по кирпичной кладке дома, сбрасывая излишки раздражения,– я ведь старался. Легкое поведение – весьма тяжелая работа! Я неустанно подливал масло в огонь твоего праведного гнева, выставляя напоказ эту дуру Софочку. Но не забывай, дорогая, что, по законам геометрии, четырежды сходивший налево муж непременно возвращается обратно!
– Никогда тебя не прощу. Ты – подонок! – уязвленно огрызнулась я.
– Не зарекайся понапрасну, милая! – вкрадчиво проворковал муж.– Ты тоже причинила мне боль, когда вознамерилась сделать яркий макияж и пойти по другим мужикам. О, вот тогда я не сдержался и приревновал, чуть не разрушив свои далеко идущие замыслы. К тому же мне были вовсе не нужны новые претенденты на твою руку и сердце, я не мог позволить тебе рисковать твоей личной свободой. А уж когда ты схватилась за кинжал… Я не посмел позволить тебе убить меня, ведь за сим последовал бы процесс моего эффектного воскрешения… А бить тебя по-настоящему оказалось превыше моих сил! Как называется женщина, которую и любишь и ненавидишь? – самокритично вопросил Вадим, разговаривая сейчас, скорее, не со мной, а лишь с самим собой.– Жена! Ева, ты мне очень дорога… – Он немного помолчал, видимо ведя безмолвную беседу со своим сердцем.– Поэтому я форсировал развитие событий и быстро вовлек тебя в подставную игру, дабы отвлечь от мыслей о мужчинах! – Он иронизировал.– К тому же с этой игры и началось обретение твоей силы, ведь я знал о скрытом в подземелье артефакте. А ныне ты стала настоящим бойцом! Выходи же, любимая, не упрямься…
– А Стас на самом деле собирался меня изнасиловать? – поддела я.– Знаешь, реакция его организма не выглядела имитацией!
– Он бы не посмел! – взбешенно отрезал Вадим.– Перед ним ставилась задача вытянуть из тебя ценную информацию. Но причини он тебе хоть малейший ущерб, я бы его не помиловал!
– Зачем тебе информация? Твоя цель спасти ликантропов? – откровенно спросила я.
