Турпин опустил глаза.

— Какое тебе до нее дело? — упорствовал Рыжий Оттар.

— Она напоминает мне кое-кого, — ответил Турпин, тяжко вздохнув. — И каждый на корабле должен относиться к ней с уважением. — Он посмотрел на красивого юношу долгим и многозначительным взглядом: — Мне нужно, чтобы вы поручились в этом, когда поедете в Ладогу.

— Мы едем в Киев, — быстро проговорил Рыжий Оттар.

— Киев! — воскликнул Турпин.

— Все когда-то случается впервые. Да, больше опасностей, но больше и золота.

— Киев, — объяснил Турпин для Сольвейг, — находится на юге. Дальше Ладоги, дальше Новгорода.

— Я знаю, — ответила она. — Там правит Ярослав.

Рыжий Оттар в удивлении поднял брови.

— Мне рассказывал отец. Это же больше чем на полпути к Миклагарду!

— Я дам вам больше шкур, чем обычно, — предложил Турпин.

— Да уж пожалуйста, — сухо ответил Рыжий Оттар. — Дай! А если она не будет добросовестно выполнять свою долю работы, мы вышвырнем ее за борт. — Он оглядел свою команду и медленно проговорил: — Да… И нет. Я вижу, что некоторые из вас согласны взять ее с собой, а некоторые — нет. И на то у кого-то из вас есть веские причины. Но не у всех… — Шкипер повернулся к Турпину: — Хорошо! Это мы решим сегодня вечером. Главное — возвращайтесь.

Сольвейг просидела полночи, не смыкая глаз, и вырезала при свете огня. Сначала она, выполняя сделку с тремя торговцами, закончила кленовый гребень, а затем приступила к свирели из моржовой кости.

Она вырезала и пыталась заглянуть в будущее…

«Я не знаю, что решит Рыжий Оттар, — думала она. — Та огромная женщина с рыбьими руками против меня. Вигот очень хорош собой, но сам знает об этом. И я не очень ему доверяю. Но если они откажутся меня взять? Что же тогда мне делать?

Заглядывать в будущее и вспоминать прошлое… Я не жалею, что оставила Асту. Она не будет обо мне слишком горевать. Но мне грустно, как подумаю, что она сидит дома одна, без мужчины. Некоторые люди сами творят свою судьбу, а другие, вроде Асты, становятся ее жертвами. И именно тогда на пороге раздаются тяжелые шаги отчаяния…»

На рассвете Сольвейг отдала свирель Турпину:

— Если будешь играть на ней с утра, печаль отступит от тебя на целый день.

— А кто это говорит, что я печален? — нахмурился он.

— Я.

Турпин серьезно посмотрел на нее, а потом неловко, по-медвежьи, обнял:

— Пусть боги приведут тебя к отцу.

Было еще темно, когда Сольвейг и торговцы вернулись вдоль речного берега, мимо амбара и солодовни к складу Рыжего Оттара. Сольвейг несла с собой небольшой сверток с одеждой, оленью полость и мешочек с костями.

— Ну что ж, — объявил Рыжий Оттар. — Мы решили взять тебя.

Сердце Сольвейг подпрыгнуло у нее в груди.

— Но не думай, что все об этом только и мечтали, — добавил он. — Вовсе нет.

«Та рослая женщина, — подумала Сольвейг. — Кто же еще?»

— Но команда есть команда, — продолжил шкипер. — И мы должны ладить друг с другом.

— Я буду с вами ладить, — сказала Сольвейг.

— А то как же! — Рыжий Оттар повернулся к высокой женщине и кивнул ей: — Бергдис. И ты, Одиндиса.

Жена Слоти и Бергдис выступили вперед и встали бок о бок с Сольвейг.

— Вот! — воскликнул Рыжий Оттар. — Вот твои ближайшие товарищи. И разумеется, грести и вычерпывать воду вы тоже будете вместе. Они — опытные мореходы, мы отправлялись с ними в плавание больше дюжины раз. Они будут наставлять тебя и предупреждать об опасности. И они отвечают за тебя передо мной.

Сольвейг не могла не почувствовать, что Бергдис наседает на нее своим горячим плечом, а со стороны, где стояла Одиндиса, будто веет холодом.

— И если с тобой приключится что худое, — нарочито медленно проговорил Оттар, — то же будет ждать и их самих…

Он помолчал.

— Ты слышал, что я сказал, Турпин?

— Да.

— Я клянусь в этом, друг. — Рыжий Оттар помахал указательным пальцем. — Ну что ж. Пятеро мужчин, четыре женщины, двое детей. Одиннадцать человек в команде. У каждого есть свои обязанности, и каждый принес с собой свои умения. Ты, Сольвейг, умеешь вырезать и заплатишь мне за дорогу своими работами.

Сольвейг кивнула.

«В нем есть сила, — подумала она. — Мне это по душе».

— Ты должна будешь помогать Бергдис в стряпне и служить подмастерьем у нашего резчика и кузнеца, Бруни Черного Зуба. Все понятно?

— Да, — ответила Сольвейг.

— Может, ты думаешь, — продолжал Рыжий Оттар, — что, как только мы окажемся в море, у нас появится куча времени? Так не бывает. Дела находятся всегда. — Он повернулся к Торстену: — Так когда мы можем отчаливать? Что скажешь, Торстен?

Торстен ответил, что установилась хорошая погода.

— И не только погода. Ветер будет дуть нам прямо в спину.

— Ветер будет дуть в спину нам, а мы — моему сопернику Ульрику, — сказал Рыжий Оттар. — Он уплыл еще прошлой ночью.

— Тогда завтра на рассвете, — провозгласил Торстен.

— Когда мы оставим озеро позади и отправимся в открытое море, — рассказывал девушке шкипер, — сперва нам на пути попадутся Аландские острова. Один большой и сотни маленьких — будто месяц в окружении звезд. Дотуда плыть два дня и две ночи.

— Мы направимся прямиком к островам, — сказал Торстен. — Если ветер не переменится.

— Аланд, — проговорила Одиндиса нараспев. — Остров, населенный чародеями.

— Пфф… — сплюнул Рыжий Оттар и бросил на жену Слоти колючий взгляд.

— Знаешь, иногда я вижу то, чего не видят другие, — продолжала Одиндиса.

Шкипер хлопнул в ладоши:

— Вздор!

Одиндиса повернулась к Сольвейг и посмотрела на нее полудиким рассеянным взглядом, будто застыла между мирами.

— Значит, Аланд, — повторил Торстен. — А потом на восток, все время на восток, до Ладоги. Идти от Аланда будем пять дней и пять ночей, никак не меньше.

— Я видела, как двое плясунов превратились в камни, — мечтательно сказала Одиндиса.

— Одиндиса! — рявкнул Рыжий Оттар. — Я от тебя мокрое место оставлю!

— Может, мне показать девочке корабль? — спросил Торстен.

У Сольвейг екнуло сердце. Она не могла дождаться мига, когда расспросит кормчего про отца.

Но Рыжий Оттар сказал, что пойдет с ними вместе:

— Мне нужно проверить груз.

— Мы его уже проверили, — возразил ему Бруни Черный Зуб. — Слоти и Вигот уже на борту, сторожат.

— Все равно.

Сольвейг заметила, как гордится своим судном Рыжий Оттар. Проходя по причалу, он похлопал его по обшивке.

— Дуб, — объявил он. — Тес из дуба, только недавно срубили. Я был в том лесу, когда раскалывали деревья для моего корабля. Ему ведь всего годочек.

— Какой красивый! — воскликнула Сольвейг.

— Посмотри на эти изгибы, на эти очертания!

— Похож на волны, — сказал Торстен. — И на мою жену.

— А эта морская красавица и есть моя жена. Киль целиком сработан из отличной древесины. Знаешь что-нибудь о кораблях?

Сольвейг покачала головой:

— Нет, почти ничего. О рыбацких лодках и яликах могу рассказать, но я никогда не ступала на судно, которое было бы хоть вполовину так прекрасно, как это.

— Ну так заходи! — пригласил ее шкипер. Его глаза, рыжие, как мех лисицы, ярко сияли.

О! Пока Рыжий Оттар вышагивал с ней от носа к корме и обратно, а потом поперек корабля, она ощутила такую легкость в душе, что едва касалась ногами палубы. В ее ушах звенели строки, которые нередко произносил отец:

— Измерь его, — приказал Сольвейг Рыжий Оттар. — Познакомься с ним!

И все трое снова зашагали бок о бок от кормы к носу. Сольвейг вслух считала шаги.