— Да и правда. А в окрестных лесах богатыри…

— Кто?

— …великаны тоже слушали.

Сольвейг кивнула:

— И духи. Духи огня, духи воды.

Девушка обхватила себя руками.

— Смик ведь рассказывал и про них, — объяснил Михран. — И они слушали, чтобы убедиться, что он ничего не переврал.

— А я знаю историю о молодой женщине, которая повела свой рассказ не вовремя и дорого за это заплатила. Я потом поделюсь ею с тобой.

— Когда придет подходящий день, — с веселой улыбкой сказал Михран.

— Да, — отозвалась девушка. — Всему свое время — так мне однажды сказала жрица.

Спутники стали возвращаться на корабль. Хотя дни понемногу становились теплее, ночью все еще было зябко. Сольвейг свернулась под оленьей шкурой, но дремота охватила ее не сразу.

«Мы все смеялись над Смиком, — подумала она. — Все, кроме Вигота. Смех похож на лекарство, он успокоил нас».

— Ты, вор! — воскликнула Бергдис. — А ну убрал руки из моего котла!

Вигот отдернул правую руку и облизал пальцы:

— Я всего лишь попробовал.

На тесном судне редко что укрывалось от взгляда Рыжего Оттара. Он мрачно заговорил:

— Человек с ловкими пальцами… Человек, укравший малое, может украсть и что-нибудь побольше.

Вигот избегал взгляда Бергдис. Он принялся насвистывать какую-то нескладную мелодию, а затем привязал к леске Один из блестящих бронзовых крючков, что купил у Олега.

Вскоре между Рыжим Оттаром и Одиндисой разгорелся жаркий спор. Они ходили взад-вперед по пристани, и Сольвейг слышала, о чем был их разговор.

— Нет значит нет!

— Но ты сам попросил меня!

— Женщина! — взревел Оттар. — Я передумал!

— Ты об этом пожалеешь.

— Нет.

— Я наложу проклятие.

— Не угрожай мне! — завопил шкипер.

— Рыжий, — насмехалась над ним Одиндиса. — Вспыльчивый. Ничем не лучше Тора.

— Я зашью твой рот!

— И такой же глупый.

Сольвейг слушала со смесью страха и восхищения. Одиндиса и Бергдис так похожи: такие же сильные, такие же пылкие, как и сам Оттар.

Она, разумеется, знала, из-за чего был спор: четырехглазая брошь, которую Рыжий Оттар собирался подарить Эдит, а потом передумал. Он часто меняет свои решения. Сольвейг вспомнила, как лежала на коленях у Одиндисы и слушала: «Будто флюгер! Поначалу рассердится, но потом сам же будет доволен».

— Ведьма! — прорычал Рыжий Оттар, отвернулся и стал взбираться на корабль.

Сольвейг ничего не могла с собой поделать — она расхохоталась.

Городище, городок… Они плыли все дальше, останавливаясь на ночлег в крохотных и невзрачных торговых селениях, чьи названия были набиты шипящими и гортанными звуками.

— Я никак не могу их выговорить, — пожаловалась Сольвейг Михрану. — Они будто каша с комками.

Из-за того, что никак не поднимался ветер, почти всю дорогу приходилось грести, и к середине пятого дня они были так измождены, что Рыжий Оттар приказал Торстену вывести челн на берег реки.

Михран козликом соскочил с борта на берег, и Торстен кинул ему канат. Проводник обвязал его вокруг серебристой березки, будто поджидавшей путников.

Многие из гребцов распластались на корме и носу. Бергдис ворчала, что ее работе конца и края не видно, а все эти тупые мужланы только и делают, что едят и треплются; Слоти заиграл на свирели какую-то плавную мелодию, а Сольвейг раскрыла мешочек с костями.

«Мне бы пора уже закончить этот гребень. Осталось только обстругать его и отполировать песком. Какая же твердая эта моржовая кость!»

Вскоре к ней подошел Оттар — посмотреть, что она там вырезает. Но тут Михран перепрыгнул через планшир и очутился с ним рядом.

Проводник поднял четыре пальца:

— Опасности.

— А?

— Волок, — стал перечислять тот, загнув первый палец. — Дикие звери… Разбойники… Четвертая опасность!

— Какая четвертая опасность?

— Вода.

Рыжий Оттар нахмурился:

— Что опасного может быть в воде?

— Очень многое. Мокошь хранит нас, но Владыка вод слишком силен. — Михран растопырил руки. — Я никогда не видел столько воды в первую неделю мая.

Оттар нахмурился еще сильнее:

— И в чем здесь опасность?

Михран положил два пальца в рот, посвистел — и к говорящим приблизился Торстен.

— Я пытаюсь объяснить, — сказал Михран, — что течение такое сильное. Мы идем сейчас слишком медленно. Уже опаздываем на два дня.

— Что значит — опаздываем? — спросил Торстен.

Проводник вздохнул:

— Если мы придем в Киев слишком поздно, вода отступит, и мы не смочь вернуться. Сейчас вода высока, но скоро она упадет очень низко.

— И что же нам теперь делать? — спросил Оттар. — Полететь?

— Мы должны прийти в Киев как можно скорее, — ответил Михран. — Тогда у вас будет много времени, чтобы продавать и покупать.

— В таком случае, — решил Торстен, — мы не должны задерживаться в Новгороде на три дня, как договорились раньше.

Михран кивнул:

— Твое решение есть. — Его темные глаза сверкнули. — Твоя лодка есть!

С этими словами он отошел, чтобы шкипер мог поговорить со своей командой.

— Нам не известны здешние судоходные пути, — сказал Рыжий Оттар. — А Михран их знает. Зачем брать проводника, если не следуешь его советам?

— Незачем, — согласился Торстен.

— А ты что скажешь, Сольвейг?

— Я?! — в удивлении переспросила девушка.

— Ты, — подтвердил Оттар.

— Ну что ж… — начала она. — Ну что ж, если б вы спросили Одиндису, она бы сказала, что нам нужно принести жертву водяным духам.

— Я спрашиваю не Одиндису.

— Ой, — ответила Сольвейг. — Тогда я скажу то, что говорил мне отец: спроси того, кто знает, и следуй его совету.

— Если, конечно, ты ему доверяешь, — медленно проговорил шкипер. — Если он не хочет извлечь выгоду из своих советов.

— Как? — удивилась Сольвейг.

— Сейчас он может прикарманить мои денежки и устроиться на другое судно.

— Ты правда так думаешь?

— Нет. Возможно, и нет. Ладно, решение принято. Но не могу сказать, что рад такому повороту событий. Как раз тогда, когда всем нужен отдых, нам придется удвоить усилия.

Михран обнажил в улыбке все свои белые зубы.

— Цены в Киеве лучше, — воскликнул он. — Шкуры да, янтарь да, броши да, оружие да.

— Да, да… — Рыжий Оттар хлопнул в ладоши, отсылая от себя Михрана.

— Рабы да.

— У нас нет рабов, — откликнулся шкипер, — для продажи.

Михран пожал плечами:

— Рабы нет, мед да, воск да.

— Речные проводники да, — добавил Рыжий Оттар.

Однако Михран пропустил его издевку мимо ушей.

— Если только… — начал он, а затем остановился, накручивая ус на указательный палец.

— Что?

— Если только вы не хочет в Миклагард.

— Никогда! — резко возразил Рыжий Оттар.

Проводник улыбнулся ему, словно желая воодушевить:

— Цены лучше. В Миклагарде цены лучше всех!

Рыжий Оттар хмыкнул:

— Лучшие-лучшие!

— Как и твои шкуры, Оттар, — заговорил Торстен. — Все хорошие, но некоторые лучше, и совсем немногие…

— Нет, — ответил шкипер. — Я не стану и думать об этом.

— Не станешь? — спросил кормчий. — Или не думал?

— И то и другое, — рявкнул тот. Затем повернулся к Сольвейг: — Это ты надоумила Михрана?

Сольвейг уставилась на Оттара и покачала головой.

— Вы прийти домой с шелк, атлас, пряности, серебро… — продолжал Михран.

— Атлас! Тебе, шкипер, пойдет атлас, — фыркнул Вигот.

— Нет! — отчетливо произнес Рыжий Оттар. — Далеко ли это, интересно мне знать.

— Вниз по течению, — ответил Михран. — Прямиком от Киева до моря Черного.

— До Черного моря, — поправил его Торстен.

— Да, вниз по течению…

— И всю обратную дорогу вверх, — вмешался Рыжий Оттар.

Сольвейг осмелилась положить руку ему на плечо.