— Все хорошо, Макси, не волнуйся, — сказал Перелли. — Мы просто должны убрать кое–какой кухонный мусор. Успокойся.

Макси резко остановился. Он нагнулся, чтобы разглядеть лицо девушки, узнал ее и моментально сбросил маску безразличия.

— Это она! И куда же это вы тащите ее?!

— А тебе, собственно, какое дело, куда ее уносят? — спросил Перелли.

Макси усердно закивал головой, потом лишь заговорил:

— Так–так. Но неужто Бэррэтт позволил вот так сбежать?

— Пока мы там судили да рядили, он дрыхнул, — ответил я. — Мы подумали, что не стоит его будить.

Макси еще раз глянул на мое оцарапанное лицо и присвистнул:

— Угу. Будем считать, что я вас не видел, ребята, — и обратился к портье. — Слышишь, Грейс, мы никого не видели!

Девушка согласно кивнула и снова погрузилась в чтение. Макси махнул на прощание рукой:

— Осторожно, тут у нас полно сыщиков…

Озаренный солнцем тротуар. Сыщиков вокруг что–то не видать.

Я укладываю так и не очнувшуюся пока девчонку на заднее сидение машины и захлопываю дверцу.

— Ну что ж, еще раз премного благодарен. Не кривя душой, вы спасли мне жизнь. — Я вручаю Перелли свою визитную карточку. — И я ваш должник. Прошу об этом помнить. И всегда к вашим услугам.

…Все это теперь легко рассказывать, но, тем не менее, если проследить события последних дней, я сам себе кажусь обезьяной с привязанной к собственному хвосту кастрюлей. А ведь минуло всего несколько недель, как я оказался вынужденным сдержать слово.

III

Джек Кермэн, длинный и тощий, растянулся во весь рост на моем диване — четкий силуэт в костюме из бутылочно–зеленой фланели, шелковая рубашка кремового цвета, туфли из замши каштанового оттенка. На груди у него упрочился бокал с разбавленным виски. Вяло и не вполне уверенно он аккомпанирует пальцами в такт какому–то джазовому сочинению, которое передают по радио. А я развалился перед ним в одном из тех кресел, что оседают чуть ли не до самой земли, и наблюдаю в проем окна, как разливается лунный свет над Тихим океаном. И все никак не могу сделать выбор: принять ли ванну, либо же налить и себе порцию виски.

Дочка Уингрова уже перешла в разряд древней истории, я даже не без труда мог бы вспомнить, кто такой Перелли. Вот уже десять дней, как юная наркоманка, пусть в бессознательном состоянии, но возвращена семье, следовательно, что касается меня, то дело сделано.

— Я так думаю, что пора бы уже в отпуск, — заговорил вдруг Кермэн. — Из–за этой адской работы я наживу себе язву желудка. Что сейчас надо? Запереть нашу лавочку на несколько месяцев и рвануть на Бермудские острова или Гонолулу. Я пресыщен местными аттракционами. Мне хочется чего–нибудь попикантнее: например, юбки из банановых листьев, вместо традиционных пляжных костюмов. Словом, чего–то более увлекательного. Что ты думаешь об этом, Вик? Поедем? Можем же мы себе это позволить!

— Ты — возможно и да, но я — увы. И, к тому же, как быть с Паулой?

Кермэн отхлебнул виски, вздохнул и закурил сигарету.

— Ну Паула — это твоя забота. Эта девушка просто опасна для общества. Она думает только с работе и о деньгах. Кстати, ты не мог бы ей сказать чтобы она не придиралась ко мне? Послушать ее, так можно решить, что я не стою денег, которые мне платят.

— А по–твоему, стоишь? — говорю я, прикрывая веки. — Полагаешь, мы все их стоим? Такие вот как сейчас! Во всяком случае, не приходится рассчитывать на отпуск, Джек. Мы почти на пределе и неплохо бы там удержаться. Если мы закроем агентство, то неделю спустя все о нас позабудут. При нашей профессии,.

Кермэн пробормотал:

— Может, ты и прав. Но, должен сказать, у меня есть маленькая рыжая девчушка, что дороже мне моих глаз. Я не знаю, что она обо мне думает. Наверное, она решила, что я печатаю деньги. Учти, она хорошая девушка и не заставляет долго себя упрашивать, а я это ценю. Но что меня донимает…

Зазвонил телефон.

Кермэн приподнял голову, искоса глядя на телефонный аппарат.

— Не отвечай, — посоветовал он. — Вдруг это клиент.

— В десять минут одиннадцатого? Придумай что–нибудь получше! — бросил я, удобнее располагаясь в кресле. — Скорее уж, несколько грациозных призраков из моего прошлого желают напомнить о себе.

— Тогда будет лучше, если ты передашь трубку мне. Беседовать с женщинами — эго моя стихия.

Я швырнул в него подушкой и снял трубку.

— Алло?

Мужской голос поинтересовался:

— Это господин Мэллой?

Голос, способный повергнуть в трепет женскую душу. Голос, рисующий в мозгу мужественную фигуру, красивое загорелое лицо, с владельцем которого славно выпить по чашечке кофе особенно в отсутствие мужа… Возможно, я тут и не справедлив, но что поделаешь, именно такой образ явился мне, едва я услышал этот вибрирующий баритон.

— Да, это я, — отвечаю. — С кем имею честь?..

— Меня зовут Ли Дедрик. Пытался отыскать вас в вашем агентстве, но никого там не застал.

— Весьма сожалею! Но конторы закрываются в шесть часов.

— Это уже неплохо, — бормочет Кермэн, взбивая подушку. — Скажи ему, что мы заболели скарлатиной — и лежим в постели.

Голос становится отрывистее:

— Но есть у вас налаженное ночное дежурство?

— Вы и разговариваете с ночным дежурным, господин Дедрик.

— Да?! Ладно. Я вижу…

Затем последовала пауза и:

— Могу ли я попросить вас немедленно приехать? Это в самом деле срочно.

Несмотря на его властный тон, у меня создается впечатление, что он испуган. Голос его как–то странно неровен, даже с задышкой. Не обращая внимания на мимику Кермэна, убеждающего меня знаками повесить трубку, я интересуюсь:

— Не могли бы вы, мистер Дедрик, хоть немного охарактеризовать дело, которое хотите поручить мне?

Вначале полное молчание, я внимательно вслушиваюсь в шум дыхания на другом конце провода.

— Несколько минут тому назад мне позвонили. Кто–то предупредил меня, что я этим вечером буду похищен. Возможно, это и пошлая шутка. Однако, лучше быть готовым ко всему. Сейчас я дома сам, если не считать шофера. Он филиппинец и, мне кажется, что в случае опасности толку от него будет немного.

История показалась мне довольно странной.

— Строите ли вы сами какие–то предположения о причинах возможного похищения?

Опять пауза, прерывистое дыхание. Все это действует на меня до странности неприятно. Словно я воочию вижу его лицо, искаженное страхом.

— Я муж Серены Маршланд, — наконец он ответил. — Я бы очень просил вас не терять зря времени на вопросы. Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство, когда вы прибудете сюда.

Я не признаю подобного обращения, но я понимал, что он попросту в ужасе. Вообще–то я не испытывал и малейшего желания приниматься за эту работу. Я трудился весь день и не прочь скоротать вечер за парой бокалов в обществе Кермэна. Но бизнес есть бизнес, если хочешь преуспеть. Сказалось, конечно же и то, что Серена Маршланд — владелица четвертого по величине состояния в мире.

— Где вы находитесь, мистер Дедрик?

— Дом “Оушн энд”. Вам наверное он знаком. Буду премного благодарен, если вы поторопитесь.

— Да, я знаю этот дом. Мы встретимся через десять минут.

— Там есть такая неприметная аллея, которая выходит на дорогу. Ворота будут открыты. Я совсем недавно переехал сюда, и вот…

Он вдруг смолк. Я все ждал, но ничего не слыхать:

— Алло?!

Опять донеслось прерывистое дыхание — и ничего более.

— Алло? Мистер Дедрик?!

Теперь не слышно даже дыхания. Длительное молчание, затем щелчок. Связь прервана.

IV

“Оушн энд” расположен на песчаных дюнах километрах в пяти от моего бунгало. Возводить era начали в 1930 году для одного миллионера, не жившего там и дня. Он обанкротился и покончил жизнь самоубийством задолго до того, как дом был готов. Затем многие годы дом простоял необитаемым, пока его не приобрело какое–то акционерное общество. Оно изрядно нажилось на нем, сдавая проезжим богачам или иностранным аристократам, которых не мог удовлетворить “Орчид Отель”. Теперь это одна из самых известных достопримечательностей нашего края. Если доверять рекламным проспектам — просто голубая мечта миллионеров.