— И вы готовы поверить моему слову, что я не скажу ему?

— Мне не нужно вашего слова.

— Почему?

— Комплимент за комплимент: мне нравится все то, что я о вас слышал.

Он удивленно посмотрел на меня и покачал головой:

— Ну, парень, смелости вам не занимать!

— Чего там!.. Я вот что вам лучше скажу. Допустим, что с точки зрения тех странных и бестолковых понятий о ценностях, которых, видимо, придерживается большинство людей, мы не должны обсуждать вопрос о том, может ли — или могла бы миссис Редфилд иметь любовника — об этом просто не принято говорить. Но никакой общественный закон не запрещает нам размышлять о том, виновата она или нет в сравнительно меньшем преступлении — вроде убийства! Ну что, поговорим чисто профессионально?

Он жестко усмехнулся:

— Вам бы адвокатом быть, а не полицейским.

— Ни тем, ни другим… Хочу стать архитектором по благоустройству, — ответил я. — Но вернемся к миссис Редфилд. У вас ведь тоже есть основания подозревать ее — иначе вы бы не поняли, куда я клоню.

— Что ж, возможно, — сказал он, неохотно соглашаясь. — Но это — лишь цепочка совпадений. Первое звено этой цепочки, естественно, — расположение их домов. Та женщина — если это была не миссис Лэнгстон — оставила машину Стрейдера у мотеля и до рассвета успела дойти до своего дома. Дом Редфилда, если идти через фруктовый сад, находится в четверти мили от мотеля. Но с другой стороны, если вы вздумаете подозревать всякого, кто живет на небольшом расстоянии от мотеля, то вы сможете заподозрить весь город. Ведь это — не Лос—Анджелес…

— Согласен, — сказал я. — Дальше!

Он загасил сигарету и устало вздохнул:

— Оба раза, когда Стрейдер приезжал сюда, Редфилда не было в городе.

Я кивнул:

— Я тоже об этом знаю, но как об этом сказать, чтобы меня не убрали?.. Ведь это решает все!

Он гневно ударил кулаком по столу:

— Что это решает? Разве можно обвинять женщину на основании только этого дурацкого совпадения! Послушайте, Чэтэм, ведь это — не какая–то там шлюха, которую он подцепил в пивной! Это — почтенная дама! Она была учительницей…

— Она была не только учительницей…

— Если вы намекаете на историю с ее первым мужем, то лучше давайте забудем о ней. Об этом знают все. Это был просто несчастный случай. Ни полиция, ни страховая компания ни на минуту в этом не сомневались!

— Конечно, — сказал я с горечью. — В этом и состоит беда мелких страховок. Если бы он был застрахован на сто тысяч, они наверняка бы полюбопытствовали, куда она потратила эти деньги.

— И куда же она их потратила?

— Она купила на них бар для человека, с которым встретилась за три месяца до того, как ее супруг пропустил через себя электроток!

Он весь напрягся.

— Что?!. И кто был… — Потом он вздохнул. — Неважно, вы уверены, что это был Стрейдер.

— Именно Стрейдер это и был! На нее я наткнулся потому, что прослеживал путь Стрейдера. Молодая женщина, которую он называл Цин, с волосами цвета красного вина. И жили они в Новом Орлеане весной и летом 1954 года, между ее отъездом из Уоррен—Спрингс и появлением здесь.

С минуту, уставившись на сигарету, Келхаун молчал. Потом сказал тоном очень усталого человека:

— Ладно, рассказывайте, как вы все это узнали. Начните с вашего приезда сюда.

Я рассказал ему все, сделав небольшую паузу только в то время, пока он ходил на кухню за пивом. Когда я закончил, он сказал:

— Вы никогда этого не докажете.

— Знаю, — ответил я. — С теми данными, что я имею, не докажу.

— Вы знаете, как поступит Редфилд?

— Но ведь она совершила убийство…

— Вы этого не знаете, вы только предполагаете. И прежде чем вы дойдете вообще до убийства, вам придется заявить Редфилду, что его жена — потаскуха. Хотите попробовать?

В этот момент зазвонил телефон, стоявший на краю стола. Келхаун протянул руку и снял трубку.

— Келхаун слушает!

Минуту он молчал, потом сказал:

— Кто? Руп Халберт? О’кей, пусть подойдет к телефону! — Последовала короткая пауза, а затем: — Руп? Это Келхаун! Бармен говорит, что вы начинаете шуметь… Отправляйтесь домой… О’кей!

И положил трубку на рычаг.

Я посмотрел на него и покачал головой:

— Вы командуете по телефону!

Он усмехнулся.

— Вообще–то Руп — неплохой парень. Беда только, что после нескольких порций ему мерещатся в пиве боксерские перчатки.

Покончив на этом с Руном, он сказал:

— Значит, вы считаете, что Лэнгстон в то утро поехал к Редфилду и застал их обоих?

— Иначе не могло быть.

— Но зачем же он заезжал? Даже если бы он забыл, что Редфилд не сможет поехать с ним на рыбалку, ему незачем было входить в дом.

— Попробуем рассуждать иначе, — сказал я. — Предположим, он знал, что Редфилда нет дома, но не знал, что там Стрейдер. Вспомните, ведь в тот раз Стрейдера зарегистрировала в мотеле миссис Лэнгстон.

Он тихо присвистнул:

— Если уж ты в чем убежден, сынок, то тебе наплевать на все. Лэнгстон пользовался огромным уважением. И не гонялся за бабами. К тому же Редфилд был его другом. И ко всему прочему, у Лэнгстона не было никаких оснований подозревать жену Редфилда.

— Я же просто сказал “попробуем”, — ответил я. — Черт бы вас побрал, Келхаун! Вы просто должны согласиться, что Лэнгстон вошел в дом и что именно это и стоило ему жизни! Иначе и не могло быть!.. Возможно, что он догадывался, что она собой представляет. Возможно, он когда–нибудь видел ее в обществе Стрейдера.

Келхаун покачал головой:

— Даже если предположить, что он действительно застал их вдвоем, я далеко не уверен, что они бы его убили.

— А что, если произошла ошибка? А если они подумали, что вернулся Редфилд и впали в панику? Правда, я сам не очень уверен. Тут есть еще неясности…

— В том–то вся и штука! Здесь в ваших гипотезах зияет большая дыра, с милю шириной, и старая загадка остается. Подозрение в соучастии должно было пасть на миссис Лэнгстон, и никто его не отвел. И неопровержимый факт — что убийца знала, что если дело станут расследовать, подозрение падет на нее. Но ни у кого ни на минуту не возникло мысли, что убийство могла совершить миссис Редфилд. Ведь они со Стрейдером могли бросить труп Лэнгстона в любую канаву, и никто бы не заподозрил их.

— Стоп! — перебил я. — Я потратил много времени, пытаясь ответить на этот вопрос. Цинтия Редфилд и есть убийца; но она только думала, что ее могут заподозрить. Вполне естественная ошибка…

Он покачал головой:

— Не понимаю.

— Представьте себя на минуту на месте миссис Редфилд. Вы смотрите на труп человека, которого вы только что убили, и понимаете, что совершенно не имеет значения, когда и где обнаружат этот труп, — все равно люди узнают, что последним местом, куда заехал Лэнгстон — и это можно неопровержимо доказать — был ваш дом…

— Но ведь вовсе не предполагалось, что он туда поедет… — Он замолк и уставился на меня. — Ох ты черт возьми!

— Вот именно! — сказал я. — Она–то этого не знала! Зато видела, что Лэнгстон приехал в рыболовном костюме и что он явно заехал за Редфилдом, как это делал десятки раз. Может быть, она даже не знала, что они собирались на рыбалку. А может быть, и знала, но решила, что Редфилд забыл предупредить Лэнгстона. И в том и в другом случае она могла подумать, что и Редфилд, и миссис Лэнгстон знают, что Кендэл должен заехать в дом Редфилда…

— Черт возьми! — повторил он.

— И единственный изъян во всем этом деле, — продолжал я, — заключается в том, что даже если все так и было, никто никогда не сможет сказать ни одного слова в доказательство. Нет ни одной ниточки, за которую можно зацепиться — ведь двое из трех участников дела мертвы, а третьему нужно только сидеть тихо и молчать. Ей ничто не угрожает, ни с какой стороны.

Он кивнул:

— Абсолютный тупик.

— Подождите! — сказал я. — Существует возможность, что все было не так просто… Может быть, в то утро Лэнгстон наскочил на что–то более серьезное, чем неверная жена? И не только на них двоих?