Я вынужден был сделать передышку. Жадно глотая воздух, я посмотрел на его лицо и внезапно понял, что он не слышал ни одного моего слова. Он был в сознании и неподвижен, как я и хотел, но мои слова не доходили до него. Он просто не воспринимал. В его душе не было места никаким чувствам, кроме одного: как бы добраться до меня и прикончить…

Глаза его, поймавшие на какой–то момент в поле зрения свою жену, вновь устремились на меня. На них было страшно смотреть.

“Даже если я проживу сто лет, — подумал я, — я никогда не смогу их вычеркнуть из памяти”.

Потом я вспомнил, что для меня будет чудом прожить не сто лет, а хотя бы до завтрашнего утра, и встал, едва держась на ногах.

В комнате стояла полная тишина. Было слышно только наше тяжелое дыхание. Я подошел к телефону и вырвал провод из стены. Потом стал искать ключ от его фургончика, но никак не мог найти. Но я могу воспользоваться его патрульной машиной! Трудно придумать более удобный способ — скрыться быстро и незаметно. Однако нет смысла заглядывать вперед дальше, чем на минуту. Кто знает, как все обернется…

В дверях я оглянулся. Она лежала на полу и рыдала… Ну и артистка! А он выбирался из–под обломков столика и пытался доползти до меня, словно собака с перебитым хребтом, и не спускал с меня глаз. И ни разу за все время не произнес ни звука…

“А я‑то еще собирался говорить с ним!” — подумал я.

Как бы то ни было, но я выиграл несколько минут и машину.

Я выбежал из дома и сел в машину. Ключи были на месте. Я быстро свернул за угол, промчался по улице и взял курс на шоссе. К этому времени я уже навел некоторый порядок в мыслях и понял, что не имею никаких шансов выехать из этого штата, даже на другой машине. И что я вообще никуда не могу уехать, пока не найду Джорджию Лэнгстон. Кто знает, что они задумали на сей раз? Во всяком случае, от них можно было ожидать любой гадости!

Может быть, Олли что–нибудь видел? У меня было еще несколько минут, прежде чем Редфилд доберется до телефона и поднимет тревогу.

Я скользнул между двумя машинами, стоявшими на стоянке у “Силвер Кинг”, и быстро выскочил из машины. Вокруг — ни души. Когда я вошел в кафе, на меня воззрились официантка и два посетителя.

“Интересно, — подумал я, — какой у меня сейчас вид?”

Зато в баре было полно народу. За стойкой находился незнакомый мне человек. “Но ведь не вечно же он будет тут! — подумал я устало. — Когда–нибудь его смена кончится!”

И тут в другом конце бара я увидел Олли. Он проверял чеки. Посетители оборачивались и смотрели на меня. В зеркале я поймал свое отражение. Порез над глазом снова раскрылся, и кровь засохла на щеке. Под другим глазом расцвел синяк, левая скула распухла.

Затолкав лохмотья рубашки за пояс, я застегнулся на все пуговицы, но насколько я мог понять, вид у меня от этого не стал более респектабельным.

Олли обернулся и поспешил мне навстречу.

— О, боже ты мой, Чэтэм! Что случилось?

— Длинная история, — бросил я.

— Вы видели миссис Лэнгстон?

— Нет.

— Она звонила сюда несколько минут назад. Спрашивала, не видел ли я вас…

— Откуда она звонила? — прервал я его. — И когда точно?

— Откуда — я не знаю. Но это было минут пять назад.

— С ней все в порядке?

Он удивленно посмотрел на меня.

— По–моему, да… Просто беспокоилась насчет вас, я думаю.

В этот момент, как иногда бывает в барах, внезапно наступило затишье. Проигрыватель внезапно умолк, и несколько человек перестали разговаривать почти одновременно, и в этой тишине, где–то за моей спиной, отчетливо прозвучал одинокий голос. С одной стороны он показался мне знакомым, и в то же время я его не узнавал. Я обернулся Это был Перл Тэлли Он сидел спиной ко мне и рассказывал одну из своих бесконечных историй:

— …И вот первый человек говорит: “Послушай, Моггис, мы знаем — у тебя это уже болезнь, это должно было случиться с Гитлером, но, Моггис, мы только пгосим тебя, будь так добг…”

— Имитирует еврея из района Тобакко—Роуд, — сказал Олли. — Он также может имитировать шведа из южных штатов.

— Неплохо, — сказал я, задумчиво следя за Перлом.

— О, когда он в ударе, он может всю ночь вас развлекать, подражая разным говорам…

— Может быть, он даже способен говорить на чистом английском языке? — спросил я.

Олли усмехнулся и покачал головой:

— При мне никогда не пробовал.

— Ну ладно, пока! — сказал я и повернулся, собираясь уйти.

— Могу я вам чем–нибудь помочь? — спросил Олли. — Может, отвезти вас к врачу, если у вас нет машины?

— Все олл райт! Спасибо! Мне только нужно найти миссис Лэнгстон. — “И исчезнуть в ближайшие 5–6 минут, — подумал я. — Конечно, если хочу увидеть очередной восход солнца!”

Я вышел и посмотрел через дорогу. Перед бюро стояла ее машина! Не я ничему больше не удивился. Я бросился бежать и чуть было не попал под грузовик. Шофер выругался и промчался дальше. А я вбежал в вестибюль и услышал, что она в комнате.

При моем появлении она обернулась. На ней было то же платье, что во время обеда в ресторане, и, насколько я мог видеть, она была цела и невредима. Увидев мое лицо, она вскрикнула, а потом — словно мы репетировали это всю неделю — очутилась в моих объятиях.

— Я так беспокоилась, — прошептала она, — я искала вас повсюду, Билл… Что случилось?

— Об этом потом! — сказал я. — Нам нужно уезжать. И притом — немедленно!

По моему тону она почувствовала, что дело серьезно, и не задавала вопросов. На мгновение скрывшись в спальне, она вернулась с кошельком и парой туфель на низком каблуке. Мы поспешно вышли. Она заперла входную дверь. И подумал, что черный ход, вероятно, не на замке, но сейчас это мне не показалось столь важным.

— Где живет Тэлли? — спросил я, включив мотор. — Восточнее или западнее, если ехать из города?

— Западнее, — сказала она. — Надо проехать на тот берег, а потом на юг, 4 или 5 миль.

“Рискнем!” — подумал я.

У меня не было никакого плана. Я только знал, что необходимо как можно быстрее исчезнуть с шоссе и вообще из поля зрения. Знал я и то, что мы вряд ли успеем проскочить через весь город и через мост. Через несколько минут все дороги для нас будут перекрыты.

Я развернулся и рванул по шоссе, по направлению к городу. И почти одновременно, где–то впереди, я услышал вон полицейской сирены. Поворачивать обратно было уже поздно. Я мчался вперед, затаив дыхание. Мимо меня пронеслась машина шерифа. На нас они не обратили внимания. Видимо, подумали, что я все еще нахожусь в патрульной машине.

— Следите за ними! — бросил я.

— Хорошо, — сказала она. — Но в чем дело?

— Потом объясню, — ответил я. — Если проскочим через город!

У меня было сейчас такое чувство, будто я еду по яйцам. Улицы безлюдны, движения почти нет. Никто не обращал на нас внимания. Мы выехали к мосту, и меня всего свело судорогой от мысли о том, что вот–вот завоет сирена. Но никакой сирены не было. Я облегченно вздохнул. Переехав мост, я снизил скорость до 50–ти миль.

— Где нам сворачивать? — спросил я.

— Примерно через милю, — ответила она. — Там есть станция обслуживания.

Мысленно я просил господа бога, чтобы она оказалась закрытой. Но она функционировала. Хозяин, однако, был занят обслуживанием клиента, и вряд ли заметил нас, когда мы сворачивали с шоссе.

После поворота я облегченно выпрямился и сбавил скорость.

Мы теперь находились на грунтовой дороге, которая вела через лес, и ни впереди, ни сзади не было видно ни одной машины. Я затормозил.

— Послушайте, — сказал я. — Вы еще можете выйти из этой игры. Если вы будете без меня, вас не остановят. Выезжайте обратно на шоссе и сверните на восток.

— Вы попали в беду? — спросила она спокойно.

— В большую! И вы тоже в нее попадете, если вас задержат со мной.

— Значит, я должна бросить вас одного, в темноте, пешим? — спросила она. — Билл, только не сердите меня!