— Вот оно что! Понятно! Послушайте, скажу вам честно: когда я предложил вам испробовать эту веревку, я заметил ваш взгляд. Вы заподозрили меня? Я так и подумал. Успокойтесь, я не способен на такие чудеса. Что касается вашего вопроса… Я здесь не авторитет, а если что и знаю, то предпочитаю помалкивать. Своего рода профессиональная этика. Поэтому я стараюсь не болтать о всяких фокусах с исчезновениями и прочим.

— Почему?

— Потому, — ответил многозначительно О’Рурк, — что, во–первых, большинство людей сильно разочаровывается, когда узнает секрет фокуса. К тому же секрет этот обычно так прост, что люди просто не верят, что их одурачили. Они говорят: “О черт! Не говорите нам обо всем этом! Я видел это всего секунду”. Во–вторых, в фокусе с исчезновением обычно участвует помощник. Это разочаровывает людей еще больше. Они говорят: “Ну, так вам помогали…”, как будто это самое главное.

Он нервно затянулся.

— Странная все же бывает публика. Они идут смотреть фокусы, вы им говорите, что это фокусы, они платят деньги, чтобы увидеть фокусы. И все равно они почему–то разочаровываются, когда узнают, что это не настоящая магия. Когда они слышат объяснение того, как человек выбрался из закрытого ящика или завязанного мешка, который они проверяли, они огорчаются, узнав что это — трюк. Чтобы быть хорошим фокусником–эскапистом, нужно быть хладнокровным, сильным, опытным и быстрым, как молния. А еще — иметь мозги. Но люди предпочитают, чтобы это была настоящая магия, которая не под силу обычному человеку. А на самом деле ни один человек, кто бы он ни был, никогда бы не смог пройти сквозь стену, пролезть в замочную скважину и так далее. Возьмем для примера фокус с завязанным и запечатанным мешком, вот один из способов. Выходит исполнитель — в середине группы людей, с легким мешком из черного муслина или сатина, достаточно большим, чтобы войти туда в полный рост. Он залезает в мешок. Его ассистент затягивает этот мешок примерно на шесть дюймов ниже края и крепко завязывает его длинным платком. Затем люди из публики могут добавить еще узлов, если хотят и запечатать узлы, его и свои, воском, со своими печатями — все что угодно. Бац! Исполнителя закрывает ширма. Через тридцать секунд он выходит, а через руку у него переброшен мешок, все узлы завязаны и опечатаны, как были. Оп–ля!

О’Рурк сделал паузу, затянулся, потом продолжал.

— Теперь, джентльмены, мы подходим к главному. Мешков два, оба совершенно одинаковы. Один из них фокусник сворачивает и засовывает за пазуху. Когда он залезает в мешок и ассистент встряхивает и затягивает его поверх головы исполнителя, появляется на свет дубликат. Он высовывается на шесть дюймов из первого мешка и, черный на черном, выглядит как его верх. Ассистент завязывает дубликат, прихватив самый краешек верхнего мешка, так что снаружи ничего не заметно. Потом идут узлы и печати. Когда исполнитель оказывается за ширмой, то ему остается сбросить мешок, в котором он стоит, спрятать его за пазуху и выйти, держа завязанный и запечатанный дубликат. Вам все понятно? Это очень просто, а публика ломает голову над загадкой. Но когда они узнают, как это делается, они говорят: “А, так вам помогали…”

Хедли, вопреки обыкновению, слушал с интересом, а доктор Фелл — с детским любопытством.

— Я понимаю, — сказал Хедли, — но человек, которого мы ищем, который совершил эти два убийства, не мог иметь помощников! Кроме того, это не фокус с мешками…

— Понятно, — сказал О’Рурк, — тогда я расскажу вам еще об одном эффектном трюке. Его можно демонстрировать на любой сцене, вплоть до открытой площадки, где нет ни потайных люков, ни прочих хитрых приспособлений. Выезжает верхом на коне фокусник в шикарном голубом костюме, на шикарной белой лошади. С ним выбегает группа ассистентов в белых одинаковых костюмах, с обычным цирковым “оп–ля!”. Они сначала бегают по кругу, потом двое ассистентов взмахивают большим веером, который — всего на мгновение — закрывает фокусника. Веер падает — его кидают в публику, чтобы она убедилась, что все — о’кей, а человек на лошади исчез. Он испарился прямо с центра арены. Оп–ля!

— И как же это делается? — спросил Фелл.

— Очень просто! Человек и не покидал арену. Но вы не видите его потому, что шикарный голубой костюм сделан из бумаги — поверх настоящего белого костюма! Когда поднимается веер, он срывает с себя голубой костюм и прячет его под белый. Он спрыгивает с лошади и просто присоединяется к группе ассистентов в белых костюмах. Дело в том, что никто никогда не пытается заранее сосчитать ассистентов и они все вместе уходят. Это — основа большинства фокусов. Вы смотрите на кого–то и не видите его или, наоборот, видите что–то, чего на самом деле там нет.

В комнате было тихо, слышалось завывание ветра за окном. Вдалеке раздался звон церковных колоколов. Хедли потряс своей записной книжкой.

— Мы уходим от темы, — сказал он. — Все это достаточно интересно, но какое все это имеет отношение к делу?

— Никакого, — согласился О’Рурк, — я рассказал вам, потому что вы спросили. И чтобы показать, против кого вы играете. Не хотел бы вас огорчать, сэр, но если против вас — опытный иллюзионист, у вас нет абсолютно никаких шансов на выигрыш. Эскаписты — народ ученый и это их работа. И нет на земле тюрьмы, которая смогла бы их удержать

Хедли помрачнел.

— Мы еще посмотрим. Главное, что меня интересует, — это почему Флей послал своего брата совершить убийство. Флей был иллюзионистом, Флей и должен был бы это сделать. Но он этого не сделал. Был ли его брат таким же, как он?

— Не знаю. Во всяком случае, я не встречал его имя на афишах. Но…

— Минуточку, Хедли, — перебил доктор Фелл, — приготовьтесь к встрече гостей через пару минут. Взгляните туда — только не подходите близко к окну!

Он показал рукой. Прямо под окном по аллее шли двое, сутулясь от холодного ветра. Они свернули с Гилфорд–стрит и, к счастью, смотрели себе под ноги. В одной из фигур Рэмпол узнал Розетту Гримо, второй был высоким мужчиной, опиравшимся на палку, его правый ботинок был необычайно толст.

— Выключите свет в остальных комнатах, — велел Хедли. Потом повернулся к О’Рурку: — Я попрошу вас об одном одолжении. Быстрее спускайтесь вниз и отвлеките чем–нибудь домовладелицу. Задержите ее до тех пор, пока я вам не скажу. Захлопните за собой дверь.

Доктор Фелл был удивлен.

— Послушайте, вы же не собираетесь спрятаться, чтобы подслушать их ужасные секреты? — спросил он. — Да они же сразу обнаружат нас! Здесь сильно накурено — О’Рурк постарался.

Хедли задернул занавески.

— Ничего не поделаешь, мы должны попробовать. Будем сидеть тихо. Если у них что–то на уме, они могут выдать себя сразу же, едва войдя в квартиру. Людям это свойственно. Кстати, что вы думаете об О’Рурке?

— Я думаю, — сказал доктор Фелл, — что О’Рурк — самый наблюдательный и надежный свидетель по этому кошмарному делу. Он спас мое интеллектуальное самолюбие. Он для меня — как церковные колокола.

Хедли, который подсматривал сквозь щель между шторами, обернулся.

— Церковные колокола? Какие колокола?

— Обычные церковные колокола, — ответил доктор Фелл, — я хочу сказать, что, когда я блуждал в потемках, эти колокола раскрыли мне глаза. Они удержали меня от ужасной ошибки… Да, да, я вполне здоров. Это просветление, Хедли! Наконец–то, просветление!

— Может быть, вы прекратите говорить загадками? Неужели церковные колокола объяснили вам трюк с исчезновением убийцы?

— О нет! — сказал доктор. — К сожалению, нет. Они всего лишь сообщили мне имя убийцы.

В комнате воцарилась напряженная тишина, так что было слышно дыхание присутствующих. Внизу хлопнула дверь и послышались шаги двух человек по лестнице. Одни шаги были легкими и быстрыми, другие — тяжелыми и неторопливыми. Шаги приближались. Раздался звук открываемого замка, дверь раскрылась и вновь захлопнулась. Потом щелкнул выключатель.

— Значит, вы потеряли ключ, который я вам дал, — раздался низкий мужской голос, — и вы говорите, что не приходили сюда вчера вечером?