— Понятно. — Она хотела сделать глубокий вдох, но не смогла. — Дальше я сама справлюсь. Спасибо.

— Послушайте, мисси, мне не трудно ради вас поднять его наверх.

— Нет, со мной все в порядке. Мне подниматься тем же способом, что я спустилась сюда? Пожалуйста, накройте это… ее. Спасибо.

К тому времени, когда лифт поднялся до третьего этажа и дверь начала открываться, Сондра стояла, прислонившись к стенке кабинки, в ушах у нее шумело. Дважды во время подъема Сондре казалось, что обморока не миновать, но она выстояла — гнев придал ей силы. Когда дверь шумно открылась, она увидела, что из помещения, где царила полная тишина, на нее уставились двадцать пар глаз.

Мистер Морено подошел и равнодушно взглянул на нее:

— Я впечатлен тем, что вам самостоятельно удалось справиться с этим, Мэллоун, учитывая то обстоятельство, что вы даже не знаете, чем отличается ваш рост от веса!

Она умерла в результате кровоизлияния от нанесенной самой себе раны в области матки. Девушке было лет семнадцать. Выяснить, откуда она, не удалось: никто за ней не пришел.

Джейн Доу.

Сондра мало что усвоила во время сегодняшнего анатомирования в лаборатории. Смотрела на все стеклянными глазами, мысли в голове путались.

Не удалось выяснить, откуда она: за ней никто не пришел.

Возвращаясь домой по послеполуденной духоте, Сондра не заметила тяжелые серые тучи, собиравшиеся над океаном.

Семнадцать лет. За ней никто не пришел.

Что произошло с этой девушкой? Почему она так поступила? Какие обстоятельства привели бедняжку к столь трагическому шагу?

— Не питайте никаких чувств к вашим трупам, — наставлял Морено. — У некоторых студентов возникают чувства привязанности, и во время анатомирования у них сдают нервы. Вот почему скрыты лица трупов. Вы работаете с телом. Не забывайте об этом.

Но Сондра не могла забыть. Придя домой, она застала Мики, которая подавленно сидела за кухонным столом, одна щека у нее была бледной, другая — ярко-розовой. Была очередь Рут готовить ужин, и она открывала банку с чили.

— Какой ужасный день! — сказала Сондра, бросая свою сумочку. — Я никак не ожидала подобного!

— Морено — подонок, — пробормотала Рут.

Сондра взглянула на продукты, разбросанные по столу, — чили с мясом, нарезанный белый хлеб — и сказала:

— Знаете что? Пожалуй, сегодня неплохо бы пойти куда-нибудь поужинать!

Мики подняла голову, у нее сначала загорелись глаза, затем в них мелькнул страх.

— В «Джилхоли»?

Она побывала в «Джилхоли» всего один раз. Эта забегаловка славилась как место постоянных сборищ, где студенты пили пиво и слушали музыкальный автомат, изливали свои переживания и разочарования, — бурное, шумное, многолюдное заведение. Там Мики становилось совсем не по себе. Но сегодня вечером это место вдруг показалось ей привлекательным — просто надо было сходить куда-нибудь развеяться.

— Не знаю, — задумчиво протянула Рут. — К следующему понедельнику надо вызубрить эту таблицу осмолярных веществ и прочитать пятьдесят страниц из книги Фарнсуорта…

— Я угощаю, — сказала Сондра, хватая свою сумочку. Пошли, нам втроем пора сделать перерыв!

Если немного пройтись вдоль авениды, прямо напротив больницы Св. Екатерины встретишь торгово-развлекательный центр, где предлагались услуги на любой вкус: «Волшебный фонарь», где показывали кинофильмы с субтитрами; аптека «Дешевые лекарства», круглосуточная прачечная самообслуживания, пончики фирмы «Данкер», магазин «Сейфвей», небольшая книжная лавка, магазинчик рабочей одежды и «Джилхоли».

Девушки только и успели добежать до бара, когда на их свитерах засверкали первые капли дождя. Музыка играла громко, вытесняя тяжелые мысли из голов посетителей; за столами сидели мужчины и женщины. Они разговаривали и смеялись. Здесь было тепло, светло и царило оживление. Вдруг Рут заметила Стива.

— О, привет! — сразу просветлев, радостно воскликнула она. Рут познакомилась со Стивеном Шонфельдом две недели назад в разношерстной компании в Энсинитас-Холле и в прошлое воскресенье ходила с ним смотреть «Земляничную поляну». Стив был высокого роста, симпатичный и учился на четвертом курсе.

— Стив машет рукой, он приглашает нас к себе, — сказала Рут.

— Лучше не пойдем, — пробормотала Мики, уставившись в пол. Она не смотрела в сторону трех парней, сидевших за столом вместе со Стивом. На них были белые больничные халаты, а это означало, что в любую минуту им можно ждать вызова из больницы.

— Мики права, — согласилась Сондра. — Давайте найдем себе столик и пригласим Стива к себе.

Найти свободный столик в «Джилхоли» было не так легко. Но Рут заметила один и протиснулась к нему через толпу пьющих у барной стойки. Она положила сумочку на дачного типа столик, вокруг которого стояли пять стульев, отодвинула от себя грязную посуду и смятые салфетки. Когда Сондра и Мики тоже сели, подошел широко улыбающийся Стив Шонфельд.

— Послушай, Рут, как это тебе удалось оторваться от книг?

Между ними эта фраза уже стала шуткой. За две недели их знакомства Рут отклонила четыре приглашения, всякий раз отговариваясь учебой. Даже в «Волшебном фонаре», где Рут с ним провела два часа, пытаясь вникнуть в суть фильма Бергмана, ей не удалось забыть о листочке с уравнениями биохимических реакций. Она то и дело поглядывала на них.

Познакомившись со всеми, Стив сел и между прочим объяснил:

— Меня могут вызвать в любую минуту. Не обещаю, что смогу долго услаждать вас своим присутствием. — Он положил руки на стол и сказал: — Итак, какой повод привел вас сюда? У кого-то день рождения?

Рут скривилась:

— Первое анатомирование.

— Так вот почему здесь такое столпотворение! В среду вечером «Джилхоли» никогда не посещает столько народу. А я-то никак не мог сообразить, что случилось. Помню свое первое мертвое тело… Не одну неделю я ходил как в воду опущенный!

Рут почувствовала приступ зависти. Со стетоскопами в карманах и именными табличками на белых лацканах Стив и его коллеги с четвертого курса уже обследовали пациентов в больнице. Таково современное медицинское образование: два года чистой науки под руководством профессоров, которые были скорее докторами философии, а не медицины, затем, на третьем курсе, студенты впервые встречаются с болезнями и медициной. Рут страшно не терпелось приступить к настоящей медицине, заняться тем, что делал ее отец.

Мимо торопливо прошел один из друзей Стива и, бросив сердитый взгляд, сказал:

— Мне пора. Снова придется ставить две капельницы.

Стив покачал головой и рассмеялся:

— За эту неделю его уже седьмой раз вызывают ставить новую капельницу. Скоро он научится, поймет, что к чему. Я очень быстро дошел до этого.

— О чем ты говоришь? — спросила Сондра, высматривая официантку.

— Больница Св. Екатерины — клиника, и здесь для практики студентам оставляют как можно больше нудной работы. Поставить капельницу — как раз такая работа. Поэтому-то медсестры на этажах не следят за уровнем лекарственного раствора и он постоянно кончается. Когда такое случается, все надо начинать сначала. Однажды вечером, прошлой весной, я прозрел после того, как за одну ночь меня четыре раза поднимали с постели, чтобы снова поставить капельницы. Я показал на бутылку, закрепленную в штативе, и спросил больного: «Видите ту жидкость? Видите эту трубку? Следите за тем, как бы не закончилась жидкость, иначе воздух попадет в вену, и вам конец».

— Не может быть! — воскликнула Сондра.

— Это подействовало: из тысячи капельниц мне ни одну не пришлось ставить снова. Как только уровень жидкости падает, пациент зовет медсестру, и та ставит новую бутылочку. Так было полгода назад, с тех пор мне не приходилось снова вскакивать посреди ночи.

— Но тогда пациенту придется не спать всю ночь, — заметила Сондра.

— Лучше пусть не спит он, чем я. — Увидев на лице Сондры знакомое неодобрительное выражение студентки-идеалистки, Стив подался вперед и сказал: — Послушай, когда тебя начнут вызывать по многу раз за ночь, ты поймешь, что сон драгоценнее всего. Если всю ночь придется ставить новые капельницы, на следующий день, когда в палатах начнется настоящая работа, от тебя не будет никакого толку.