– О пчелы! Я приветствую вашу Царицу. Я желаю стать ей другом и приготовить для нее безопасный дом, и для вас, ее дочерей, тоже. Я буду приходить каждый день и рассказывать вам новости. Да понесете вы весть из земли живых всем душам, обитающим в земле теней. Скажите, принимаете ли вы мое приношение.

Она ждет. Жужжание становится громче. Несколько пчел-разведчиц отрываются от роя и садятся ей на лицо. Они ползают, исследуя ее кожу, ноздри, уголки глаз; ее будто гладит десяток легких пальчиков. Если они ужалят, это означает отказ. Если не ужалят – согласие. Она втягивает воздух, усилием воли сохраняя спокойствие. Пчелы не любят страха.

Разведчицы поднимаются в воздух, летят по спирали обратно к улью и вливаются в живой золотой мех. Тоби выдыхает.

– Теперь можно смотреть, – говорит она Зебу.

Вдруг слышится треск и топот: кто-то ломится через лес. У Тоби кровь отливает от пальцев. О черт, думает она. Свиньи, волкопсы? А у нас нет пистолета-распылителя. И моя винтовка осталась там, в огороде. Она озирается в поисках камня, который можно было бы метнуть. Зеб уже подобрал палку.

Святая Диана, святой Франциск, святой Фатех Сингх Ратхор! Укрепите меня своей мудростью и силой. Обратитесь к этим зверям. Да обойдут они нас и испросят у Бога пищу себе.

Нет, это не звери. Слышен голос: это люди. У вертоградарей не было молитвы против людей. Больболисты? Они не знают, что мы тут. Что делать? Бежать? Нет, они уже слишком близко. Убраться с линии огня. Если можно.

Зеб делает шаг вперед, одной рукой задвигая Тоби себе за спину. И застывает. А потом смеется.

Из кустов выходит Американская Лисица, поправляя розово-голубую простыню. По пятам следует Крозье, также поправляя костюм, только его простыня – в строгую черно-серую полоску.

– Привет, Тоби, привет, Зеб, – он старается, чтобы голос звучал небрежно.

– Вышли прогуляться? – интересуется Американская Лисица.

– Охотимся на пчел, – говорит Зеб. Он вроде бы совсем не расстроен. Может, я и правда ошиблась, думает Тоби; раз он не ревнует, раз ему наплевать, что она кувыркалась в кустах с Крозье.

Но ведь, кажется, Крозье ухаживает за Рен? Или Тоби и на этот счет ошиблась?

– Охотитесь на пчел? Правда? Ну что ж, у всякого свои причуды, – смеется Американская Лисица. – Мы вот грибы искали. Обыскались прямо. Даже на четвереньки вставали. Смотрели повсюду. Но не нашли ни единого грибочка, правда, Кроз?

Крозье мотает головой, глядя себе под ноги. У него такое лицо, словно его застали со спущенными штанами. Хотя на нем, конечно, нет никаких штанов – только полосатая простыня.

– Пока, – говорит Американская Лисица. – Удачной охоты на пчел.

Она разворачивается и уходит в сторону саманного дома, а Крозье плетется за ней, словно привязанный на веревочку.

– Идем, пчелиная царица, – говорит Зеб, обращаясь к Тоби. – Захватим твои припасы. Я тебя провожу.

В идеальном мире у Тоби уже был бы улей Лангстрота с добавочными корпусами и подвижными рамками. Ей бы следовало приготовить улей заранее, в надежде, что рой скоро найдется; но она была непредусмотрительна. Раз у нее нет улья, что может понравиться пчелам? Любая защищенная полость с отверстием, через которое они будут влетать и вылетать; достаточно сухая, достаточно прохладная и достаточно теплая.

Ребекка предлагает ей восторгнутый пенопластовый ящик от сумки-холодильника; Зеб делает дыру в стенке, ближе к крышке, и еще несколько дыр для вентиляции. Тоби и Зеб ставят ящик в углу сада, подпирают камнями для устойчивости и дополнительной защиты, а потом добавляют пару вертикальных листов фанеры, ставя их на камушки, чтобы они чуть приподнимались над дном ящика. Это лишь грубое приближение к улью, но пока сойдет – и, возможно, теперь придется долго обходиться этой импровизированной конструкцией. Проблема в том, что когда пчелы привыкнут к жилью, то очень сердятся, если их пытаешься переселить.

Тоби наскоро делает ловчий мешок из наволочки, и они возвращаются в лес за пчелами. Она берет длинную палку и быстро соскабливает рой. Сердцевина роя мягко плюхается в мешок. В самой плотной части сгустка – притягательный магнит, пчелиная матка. Она невидима, как сердце в теле.

Они несут громко жужжащую наволочку в огород; за ними по пятам вьется облачко оторвавшихся от роя пчел. Тоби аккуратно опускает пчелиный шар в улей, ждет, пока все пчелы выберутся из наволочки, потом опять ждет, пока пчелы исследуют новое жилище.

От работы с пчелами Тоби всегда пьянеет: все дело в адреналине. Это может кончиться бедой – в один прекрасный день она совершит неверное движение и окажется в центре сердитого жалящего роя. Иногда ей кажется, что она может омываться в пчелах, как в пенной ванне; но это эйфория пчеловода, она сродни психозу альпиниста или кессонному опьянению подводника. Попробовать было бы колоссальной глупостью.

Когда рой наконец успокаивается на новом месте, Тоби закрывает крышку ящика и придавливает парой камней. Скоро пчелы уже бодро выползают из летка, возвращаются обратно и исследуют на предмет пыльцы цветущие растения в огороде.

– Спасибо, – говорит она Зебу.

– Пожалуйста, – вежливо отвечает он; так мог бы разговаривать регулировщик на переходе, а не мужчина с любимой женщиной. Впрочем, напоминает себе Тоби, сейчас день; днем Зеб всегда чуточку слишком тороплив и деловит. Он идет прочь и скрывается за углом саманного дома: миссия выполнена.

Тоби покрывает голову.

– Да будете вы счастливы здесь, о пчелы, – говорит она пенопластовому ящику. – Я как ваша новая Ева Шестая обещаю, что постараюсь приходить к вам каждый день и рассказывать новости.

– О Тоби, можно мы опять поделаем письмена? Закорючками на бумаге?

Это ее тень, малыш Черная Борода. Он вскарабкался на забор снаружи и теперь сидит наверху, свисая внутрь огорода и подперев подбородок руками. Как давно он за ней наблюдает?

– Да, – говорит она. – Может быть, завтра, если ты придешь пораньше.

– Что это за ящик? А зачем на нем камни? Что ты делаешь, о Тоби?

– Я помогаю пчелам найти дом.

– А они будут жить в ящике? Почему ты хочешь, чтобы они тут жили?

«Потому что я собираюсь красть у них мед», – мысленно говорит Тоби.

– Потому что здесь они будут в безопасности, – говорит она вслух.

– А ты разговаривала с пчелами, о Тоби? Я слышал. Или это ты говорила с Коростелем, как Джимми-Снежнычеловек?

– Я говорила с пчелами, – отвечает Тоби.

Лицо мальчика озаряется улыбкой:

– А я не знал, что ты умеешь. Ты разговариваешь с Детьми Орикс? Как мы? Но ты же не умеешь петь!

– Вы поете животным? – переспрашивает Тоби. – Они любят музыку?

Но этот вопрос повергает его в растерянность.

– Музыку? Что такое музыка?

Миг – и он уже соскочил на землю по ту сторону забора и умчался играть с другими детьми.

Если ты пахнешь пчелами, но пчел с тобой нет, это привлекает нежелательное внимание других насекомых: на Тоби уже примащиваются тли, и ею живо интересуется парочка ос. Тоби идет вымыть руки у колонки. Пока она чистится и скребется, ее находят Рен и Голубянка.

– Нам нужно с тобой поговорить, – говорит Рен. – Насчет Аманды. Мы за нее очень беспокоимся.

– Старайтесь ее чем-нибудь занять, – отвечает Тоби. – Я уверена, она скоро придет в норму. У нее был шок, ей нужно время. Помнишь, какая ты сама была, когда приходила в себя после больболистов?

– Ты не понимаешь, – говорит Рен. – Она беременна.

Тоби вытирает руки полотенцем, висящим у колонки. Медленно, чтобы было время подумать.

– Ты уверена?

– Она пописала на палочку, – говорит Голубянка. – Результат положительный. На этой дряни появился смайлик.

– Розовый смайлик! Какая гадость! Это ужасно! – восклицает Рен. И начинает плакать. – Она не может родить этого ребенка! После всего, что они с ней сделали! Ребенок от больболиста!