– Но ведь… они говорят, ты знал Коростеля. Лично. Когда он еще пребывал на Земле.

– Можно подумать, это большая честь, – Джимми кисло фыркает.

– Это придает тебе определенный авторитет в их глазах.

– Это все равно что иметь авторитет в глазах… бля, мне так хреново – я не знаю даже, с кем их сравнить. В глазах у отмели мидий. У залежи устриц. У стаи додо. Что я хочу сказать, вот. Потому что я устал. Мои пророческие способности полностью исчерпаны. Если честно, эти чертовы Дети Коростеля уже давно выжали меня досуха. Я не хочу больше никогда в жизни вспоминать о Коростеле или слушать всякую херню о том, какой он хороший и добрый и всемогущий, и как он сотворил их в Яйце, а потом любезно снес с лица земли всех остальных, чтобы его Детям было хорошо. И как Орикс заведует всеми животными и летает в обличье совы, и даже если ее не видно, она всегда тут и слышит их.

– Насколько я понимаю, – говорит Тоби, – это согласуется с тем, что ты рассказывал им раньше. Для них это все равно что святое писание.

– Да, бля, я знаю, что это я рассказывал им раньше! Они задавали вопросы, типа, откуда они взялись и что это за гниющие мертвецы кругом. Я должен был им что-нибудь ответить.

– И сочинил красивый сюжет, – говорит Тоби.

– Ну, бля, не мог же я сказать им правду. Так что – да. И да, я мог бы придумать что-нибудь поумнее, и да, я не из мозговитых, и да, Коростель, должно быть, думал, что у меня ай-кью как у баклажана, потому что разыграл меня, как по нотам. Поэтому меня блевать тянет, когда они опять заводят свою волынку про Коростеля и принимаются петь ему хвалы, бля, каждый раз, когда слышат его имя.

– Но таков сюжет, от которого мы вынуждены плясать. Значит, придется работать с тем, что есть. Хотя некоторые моменты я еще не прояснила.

– Все, что хочешь, – отвечает Джимми. – Фишка перешла к тебе. Ты ведь им уже что-то рассказывала, так продолжай. Можешь додумывать что попало и ни в чем себе не отказывать. Они все сожрут. Я слыхал, у них теперь популярен Зеб. Держись этого сюжета, в нем есть потенциал. Главное, они не должны догадаться, что все вокруг – мошенничество и обман, бля.

– Это манипуляция, – говорит Тоби. – Ты перекладываешь ответственность на меня.

– А я и не отрицаю. Виноват. Хотя, по их словам, у тебя хорошо получается. Выбор за тобой: ты всегда можешь послать их на хер.

– Скажи, пожалуйста, ты понимаешь, что мы, в некотором смысле, находимся в осаде? – интересуется Тоби.

– Больболисты. Да. Рен говорила, – уже чуть серьезней отвечает он.

– Поэтому мы не можем допустить, чтобы Дети Коростеля слишком далеко убредали сами по себе. Они могут погибнуть.

Джимми задумывается.

– И что же?

– Ты должен мне помочь. Нам нужно согласовать свои сюжеты. До сих пор мне приходилось пробираться вслепую.

– А когда речь идет о Коростеле, никак иначе и не выйдет, – мрачно говорит Джимми. – Добро пожаловать в центр циклона. Он перерезал ей горло, ты знаешь? Хороший, добрый Коростель. Она была такая милая, такая… Я уверен, тебе следует об этом знать. И я застрелил этого мудака.

– Кому перерезал горло? – спрашивает Тоби. – Кого ты застрелил?

Но Джимми закрыл лицо руками, и плечи у него трясутся.

Тоби в растерянности. Что делать – утешить Джимми мягким материнским объятием (если предположить, что она на таковое способна), или это будет недопустимым вторжением в его личное пространство? Может, надо деловито, как медсестра в больнице, скомандовать «Не плачь!»? Или малодушно удалиться на цыпочках?

Не успевает она принять решение, как в комнату вбегает Черная Борода. Он необычно возбужден.

– Они идут! Они идут!

Он почти кричит, что редкость для Детей Коростеля: у них даже малыши не вопят.

– Кто идет? Плохие люди? – спрашивает Тоби. Где же она бросила винтовку? У медитаций есть и побочное действие: забываешь, как быть агрессивной.

– Они! Идем! Идем! – он тянет ее за руку, за простыню. – Свиные! Очень много Свиных!

Джимми поднимает голову:

– Свиноиды? Ой бля…

Черная Борода в восторге:

– Да! Спасибо тебе, Джимми-Снежнычеловек, что позвал Бля! Он нам понадобится, он должен будет нам помочь. Свиные несут мертвого.

– Мертвого кого? – спрашивает Тоби, но мальчик уже умчался.

Беззумные Аддамы побросали работу и собираются у ограды саманного дома. Некоторые вооружились топорами, граблями и лопатами.

Крозье – он только что выступил со стадом в сторону пастбища – спешит по тропе обратно. С ним Дюгонь, у которого в руках пистолет-распылитель.

– Они идут с запада, – говорит Крозье. Вокруг него толпятся париковцы.

Дети Коростеля собираются на площадке у качелей. Они совершенно не напуганы. Они тихо переговариваются, потом мужчины начинают двигаться на запад, словно желая встретить на полпути то, что оттуда идет. С ними несколько женщин: Мария Антуанетта, Соджорнер Трут и две других. Все прочие остались на площадке с детьми, которые без чьих-либо приказов сбились в кучку и стоят тихо.

– Заставьте их вернуться! – кричит Джимми, вбегая в толпу Беззумных Аддамов. – Эти твари их на клочки разорвут!

– Их нельзя заставить, хоть что с ними делай, – отвечает Американская Лисица. Она неумело держит наперевес садовые вилы.

– Носорог, – окликает Зеб и вручает Носорогу другой пистолет-распылитель. Потом обращается к Дюгоню: – Не торопись стрелять. Можно нечаянно задеть кого-нибудь из Детей Коростеля. Не открывай огонь, пока свиньи не бросятся на нас.

– Жутковато, – робко говорит Рен. Она уже стоит рядом с Джимми и держит его за руку. – Где Аманда?

– Спит, – отвечает Голубянка, занявшая место с другого бока Джимми.

– Это не просто жутковато, – говорит Джимми. – Свиноиды очень хитрые. У них есть тактика. Они однажды чуть не загнали меня в угол.

– Тоби, нам нужна будет твоя винтовка, – говорит Зеб. – Если они разобьются на две группы, иди на задворки дома. Они быстрее подроются под изгородь, если отвлекут нас с фасада. А потом нападут с обеих сторон.

Тоби спешит к себе в закуток. Когда она возвращается с «рюгером», стадо гигантских свиноидов уже выдвигается на расчищенное пространство перед изгородью саманного дома.

В стаде голов пятьдесят. То есть пятьдесят взрослых: за несколькими свиноматками трусят детеныши. В центре группы бок о бок движутся два кабана: у них на спине, поперек, лежит какой-то груз. Больше всего это похоже на кучу цветов и листьев.

«Что это? – думает Тоби. – Приношение в знак мира? Свиная свадьба? Венок для алтаря?»

Самые крупные свиньи идут впереди: они заметно нервничают, крутят влажными пятачками туда-сюда, нюхая воздух. Лоснятся серо-розовые свиные бока – круглые, пухлые, обтекаемые туши, похожие на гигантских кошмарных слизняков, только снабженных клыками (у самцов, во всяком случае). Внезапный бросок, удар клыков снизу вверх, и ты выпотрошен, как рыба. А скоро свиньи окажутся так близко к Детям Коростеля, что даже выстрел в упор из пистолета-распылителя не остановит их неодолимого движения.

Слышится тихое ровное хрюканье. Тоби думает, что, будь на месте свиней люди, этот звук назвали бы ропотом толпы. Наверняка свиньи обмениваются информацией, но какой – Тоби не знает, хоть убей. Может быть, они говорят «Нам страшно», или «Мы их ненавидим», или просто «Ням-ням».

Носорог и Дюгонь стоят у самого забора, с внутренней стороны. Они опустили пистолеты-распылители. Тоби решила, что лучше спрятать ружье: она держит его на боку, прикрыв краем простыни. Совершенно незачем напоминать о совершенном ею кабаноубийстве. Хотя, скорее всего, свиноиды обойдутся и без напоминаний.

– Вот где ужас, – говорит Джимми, стоящий рядом с ней. – Погляди только. Они явно что-то задумали.

Черная Борода отбился от прочих малышей и прижимается к Тоби.

– Не бойся, о Тоби, – говорит он. – Ты боишься?

– Да, я боюсь, – говорит она. «Хотя и не так сильно, как Джимми, потому что у меня есть ружье, а у него нет», – добавляет она про себя. – Они много раз нападали на наш огород. И мы убили некоторых из них, защищаясь.