<1916> 2. Неверный шаг Турчанкой Вы, в лиловой феске, Кафтан с нашитыми червонцами, В ушах алмазные подвески, Глаза, сиявшие мне солнцами, Искусственный румянец щек И амброй пахнущий платок, Ваш дом с прохладными покоями, Где тих был ставней полумрак. Стучало сердце перебоями И сладостно и громко так! И шепот Ваш: нельзя, не надо. И смысл иной в ожогах взгляда. Вздымались нежные холмы Бискайских буйных волн покатей. Разжавши руки, вновь объятий Без устали искали мы, Любя лишь нежное и пленное И душу всю вместив в мгновенное. <1916>
3. Аббат Дано густым и рдяным винам Проникнуть легкой кровью дух. Все ждет слияния в Едином, И зорок взор, и чуток слух, Когда в весеннюю обитель Ты входишь, просветлен и строг. Телам движенье дал Строитель И розе сочный лепесток. Спешит с весельем каждый атом Вступить с родной песчинкой в связь, И в сердце, кротостью объятом, Как солнце, радость родилась. <1916> ТРЕТИЙ «Бессонный дух с тобою входит в келью…» Бессонный дух с тобою входит в келью, Дымится кофе, бодрости залог. Как встарь верны мы легкому безделью, А сумрак синь, беззвезден и глубок, И вторит шепот нежному веселью. Каирских папирос густой дымок И роз дыханье сладки новоселью. И тенью удлинил овалы щек Бессонный дух. Как слился сердца каждый стук с капелью! Волшебному вверяясь тайно зелью, Лимонный ты кусаешь лепесток. Чуть тронул золотистою пастелью Чернь зябких вод и палевый восток Бессонный дух. <1917> «Сонно рыбье сладострастье…» Сонно рыбье сладострастье В ряби пестрого ковра, Запах пачули, запястье, Воркованье до утра, Рук паучьих и мохнатых Тускло нежащая лень, Губ ледок, бескровно сжатых, Воздух сперт, зевки, мигрень. А за дымчатым оконцем Линий стрельчатая сеть, Бродишь целый день под солнцем, Чтобы густо загореть, Чтоб коснеющую вечность Дух застроил, как пустырь, Чтобы вновь сошла беспечность В наш лукавый монастырь. <1916> Предчувствие лета Твой рот — преддверие души хмельной, Где смешан запах амбры и малины, Где в сладостном избытке вздохов рой Теснится в омут пурпурный и винный, Где бухнут почки роз и где тобой, Как золотом, насыщен сот пчелиный. Свивая кудри кольцами, открой Для влажных жал миндальные долины! Под пестрым зонтиком и кружев пеной Зенитный бродит жар в упругом теле — Ногтей кораллы, нежный мох террас, И холм, изрытый голубою веной, И ясность кроткая ручной газели — Но глаз твоих, ведь я не видел глаз! <1916> «Закрыты радостные двери…» Закрыты радостные двери, Твой друг уснул и скован сном. По синим сеточкам артерий Горячим рвется кровь ключом. Приложишь руку — сердце бьется, Утолено, возрождено. Оно живет, оно проснется, И будет солнечно оно! Все так легко и неизбежно, Играть, печалиться, сиять. Нет, никогда еще так нежно Твоих волос не пахла прядь. <1916> Третий Я не нарушу словом четким Тобой непризнанную связь, И ты, насмешливо косясь, Вновь назовешь простым и кротким. Я верю тени и примете, Полету птиц и снам твоим. Бывает, мы легко молчим, И вот проходит кто-то третий. Он тихий, еле уловимый; Еще неясно воплощен, Недоумело смотрит он И крадется, робея, мимо, — И тайно я преображен: Не пестрых будней наслажденьем, Не буйным золотом вина, Но просветленным отреченьем Моя душа обновлена. <1917> Андрогин Тема Мгновенный блеск, игра, измена Легки, как райские ворота. И зори и морская пена — Земное все — лишь вздох Эрота. Глосса Женоподобный, томный демон Отдал моим лобзаньям пальцы, А сам недостижим и нем он, Чужой под черной полумаской. Курильщики, чтецы, скитальцы! Не сини ли, как реки, вены? Не жарче ль солнца жалит ласка, И радостно дрожат колена? Все в сфере призрачной и вязкой Мгновенный блеск, игра, измена. Зарей ли встану, мир чудесен, И облак розов, как обитель Снов паутинных, легких песен, И матов пурпур винограда. Ты праздный дремлешь, Соблазнитель, У пестрых радуг водомета. В руках потухшая лампада, Румяна, жемчуг, позолота, И лепет капель и отрада Легки, как райские ворота. Прольется ль дождь отвесной сеткой, Врываясь в окна влажной пылью, Ты с комнатой сроднясь как с клеткой, Поешь певуньей беспечальной. Тогда пытливому бессилью Смутить ли сердце страхом тлена? Все стало ясностью кристальной В тебе, лукавая сирена! И рощи горький дух миндальный, И зори, и морская пена. Но мне пленительней со зноем Холмы предчувствий, свежесть ложа, Когда ты вдруг слетаешь роем Коротких кудрей к изголовью, Меня лаская и тревожа. Благословенны капли пота На теле, жаркой полном кровью! Блаженней солнца, гуще сота Ты, сердце, пьяное любовью: Земное все — лишь вздох Эрота. |
