«Есть путы чар, и тайно мы горим. Прощай!..» Есть путы чар, и тайно мы горим. Прощай! Мы были телом радостным одним. Прощай! Упрямый думает забыть. Пройдут года, И мукою безмерной он томим. Прощай! Вот локон золотистый, вот портрет. Скажи Всему, чем жил, чем хрупко был любим: прощай! <1918>
«Не все ль равно, каким глухим кварталам…» Не все ль равно, каким глухим кварталам Вверять шаги, когда вдали закат? Заборы, лужи, копоть за вокзалом И дети чахлые в пыли у хат — Как в солнце все и радостней и шире! Румянит лица блик, горит окно. Когда так любишь, в сумеречном мире Не все ль равно? Отрадно пить в корчме густое пиво, С порога видеть угол синевы. Служанка, дочь хозяина, красива, Доступна всем, но, жаль, она — не Вы. Блестит звезда сквозь потолок дырявый, На сеновале душно и темно. Горячий шепот, губы, вздох лукавый: «Не все ль равно?» Лишь призраком владеть, на Вас похожим Ловить лишь отблески мне суждено. Что знаем мы, любя, что ждем, что можем Не все ль равно? <1913> В праздник Угреватые прислуги Звучно семечки лущат, Дружно бродят на досуге Толпы потные солдат. Красно-желтая приманка, Ум дурманит карусель. Заливается шарманка. Стал мороженщик за ель. Сад запылен и печален И от зноя весь поник. В духоте гнилых купален Замирает плеск и крик. Ночью звезды будут ярки В небе желтом, как янтарь, И на черной мачте барки Закачается фонарь. Ночью снова затоскую, Буду по пескам бродить. Не уехать в даль морскую, Не смеяться, не любить. Пьющие солнце Шафранный, золотисто-павлиний Слепящих крыльев блеск и трепет. Сквозь еле уловимый лепет Барахтанье в теплой тине, Щебет и писк в мускатной долине. С холмов несет гарью и гнилью. Огненной брызнуло пылью Солнце, в брильянтах дробясь. В одном обьятье Открыть всех тел пленительную связь. Зайчики на белом платье, На котором несмятая складка Дышит утюгом, Зайчики в стакане с розовым вином, Зайчики на ладони, пахнущей сладко. Сердце в небесной паутине Не томный хмель, а солнце пьет, Слепительность перьев и девственных линий, Извивы лука, блеск золотисто-павлиний, Глаза миндалины, румяный рот. <1916> «Забывши рок, мы ставим цель, а там умрем…» Забывши рок, мы ставим цель, а там умрем. Пестро кружится карусель, а там умрем. Что знаем мы: что далеко нам до морщин, Что нежно осиян Апрель, а там умрем. Вплетем фиалки в волоса, зажжем огни, Мгновенен миг, отрадна трель, а там умрем. Поставь на стол кувшинов ряд и в кубки лей, Пусть в голову ударит хмель, а там умрем. Не медли, мглистый воздух свеж и запад рдян, Нас ждет душистая постель, а там умрем. <1918> «Не любят розовой весной…» Не любят розовой весной, В тепле предчувствий замирая. Так легкомыслен воздух мая, И отрок полон сам собой, Недоумело так лаская. Когда же много, много раз Среди различно душных комнат Ласкал ты, зоркий ученик, И ошибаясь и учась, — Все пальцы, сердце, губы помнят — Ты, как искусный богомаз, Любви приоткрываешь Лик, Неотстранимой и грозящей. Нецеломудренный язык Тогда воздушных песен слаще, И столько острых ласк рука И выражений тело знает, — С глухою силой нарастает Любовь-вражда, любовь-тоска, И дух беспечности утрачен. Притворство сладкое смешно! Неложной нежностью охвачен, Ты строг, уверен и прозрачен, А сердце крепнет, как вино. «Куда уехать нам, в какие дали?..» Куда уехать нам, в какие дали? Дороги пахнут пылью и дождем. Под солнцем жарким быть всегда вдвоем, Завязывать ремни твоих сандалий И спать на сене под одним плащом. Впервые мы себя нашли, узнали, И нежности проточный водоем Скопляется из облака печали. Куда уехать нам? Все, что с бездумной лаской расточали, И каждый срыв и хрупкий твой излом Мы вновь преображенным обретем. Деревьев купы, горней синь эмали Во взоре пленном плещутся твоем. Куда уехать нам? <1916> РОЩА ЭПИКУРА 1. Пикник Горлицы воркуют робко, Розовое горло надувая. Как пахнут ковры пестрого мая, И шёлков яркий плен полян! Хлопнула первая пробка. — Сюда, ко мне! Одним предчувствием я пьян Рука украдкой ищет нежной руки, А губы пьют, сдувая роз лепестки. Взоры все влажнее, Ноздри раздуты дико. О золотые волос завитки На гибкой шее! — Пойдем за земляникой! Все настойчивей ладонь гладя и сжимая: — Вы совсем голубая, — С дрожью томной и робкой Касается острых колен. — Я не прощаю Вам измен. — Я умираю, ранен пробкой. |
