Сарвар проснулся от сладковато-тошнотворного запаха анаши. «Опять курила всю ночь!» — злобно подумал он, бросив взгляд в угол комнаты, где в полутьме, на широкой тахте спала сестра его матери, Соня, приютившая племянника после той злосчастной и зловещей ночи, когда люди в черной форме арестовали его родителей, и они навсегда исчезли где-то на севере, где исчезали в то время многие. Чем занималась тетка, Сарвар не знал, но догадывался: Соня редко ночевала дома, приходила пьяной и полдня отсыпалась. В последнее время она пристрастилась к наркотикам, поэтому на племянника перестала обращать хоть малейшее внимание, в доме частенько не бывало ни куска хлеба.

Сарвар поспешил занять очередь в уборную и к крану, умыться. У входной двери он столкнулся «нос к носу» с косоглазой Зейнаб. Та принюхивалась у двери.

— Что надо? — сонно спросил Сарвар молодую еще женщину, злобную и крикливую, ходившую всегда, сколько помнил себя Сарвар, в черном одеянии с головы до пят.

— Курочкой у вас пахнет в комнате?! — полувопросительно, полуутвердительно проговорила Зейнаб пронзительным и неприятным голосом.

— С ума сошла? — удивился Сарвар, забывший давно вкус курицы.

— Ты курицу мою украл, а я с ума сошла? — визгливо завопила Зейнаб. — Люди добрые! Мало того, что притон в доме устроили, так еще этот бандит самую лучшую курицу мою украл, убил и съел. Людоед проклятый!

— Какую курицу? Женщина, опомнись! — стал злиться в свою очередь Сарвар.

— А перо почему у твоей двери лежит? — ехидно прошептала неожиданно тихо Зейнаб.

— Спроси у ветра! — заорал на нее Сарвар. — А нужны другие доказательства, принеси свой вонючий горшок, я тебе его наполню, отнеси в лабораторию, там скажут, что я вчера вечером ел.

— Хулиган, беспризорник! — испуганно закричала Зейнаб, привыкшая к тому, что все во дворе, да что «во дворе», на всей улице не желали с ней связываться.

— Косая! — не остался в долгу Сарвар и побежал в уборную, где, к его удивлению, не было ни одного человека, очевидно, еще было слишком рано.

У Сарвара часов не было, и он обыкновенно вставал, приучил себя, с третьими петухами.

Зейнаб подняла такой хай, что разбудила весь двор раньше времени, но не раздался ни один протестующий крик, ни один возмущенный голос спросонья не «обложил» ее «пятиэтажным».

Но Сарвар уже не обращал ни на кого внимания. Да и Зейнаб внезапно успокоилась, и относительная тишина, прерываемая только звуками пробуждающегося дома, восстановила вновь относительный покой в маленьком дворике, где все знали про всех все…

Вместо того чтобы пойти обычным путем: вдоль крепостной стены, через западные ворота выйти к губернаторскому саду, как его продолжали все звать по привычке, и, нырнув в раздвинутые прутья ограды, пересечь его наискосок, выходя прямо к школе, Сарвар пошел бродить по узким улочкам старого города, было еще слишком рано до начала занятий, дома сидеть не хотелось, хотелось есть, а нечего, ноги тянули сами зайти к Илюше, жившему у самых западных ворот, позавтракать с ним по-человечески, Сарвар забыл, когда он так завтракал дома, в школе удавалось, Илюша наверняка притащит сегодня бутерброды, верный друг… Сарвар почему-то вспомнил, некстати, что Соня всегда морщится, когда ее племянник начинал распинаться, какой замечательный друг Илюша, а однажды у нее даже вырвалось: «Конечно, сын за отца не отвечает…»

Что она имела против отца Илюши, Сарвар не допытывался, честно говоря, боялся узнать что-нибудь такое…

Внезапно хлестнул выстрел, за ним без перерыва второй. В хрустальной тишине утра был слышен каждый шаг Сарвара, хотя он специально выработал «охотничий» шаг, так что револьверные выстрелы прозвучали как пушечные, спугнули стайку ворон с одинокого тополя, и те возмущенно закаркали, словно накликая беду, кружась в воздухе.

Сарвар помчался на выстрелы, несмотря на то что впервые кто-то невидимый шепнул ему: «Беги в другую сторону!»

Но Сарвар не внял этому невидимому, «зажегся» предвкушением необыкновенного приключения и побежал в переулок, откуда раздались эти выстрелы, радуясь удаче: будет что рассказать в школе.

Свернув в переулок, Сарвар сразу же увидел возле тупика две машины, а по обе стороны узкой кишки входа в тупик прячущихся за домами людей в знакомой черной форме, мужчин, вооруженных новенькими «вальтерами», Сарвар разбирался во всех системах стрелкового оружия, недаром же он вот уже пять лет ходил заниматься в стрелковый клуб, что рядом с горсоветом, за школой № 139.

Один из прячущихся в черной форме скользнул, как угорь, извиваясь, в тупик, но стрелок, невидимый Сарвару, был начеку, немедленно прогремел выстрел, и Сарвар, впервые в жизни, увидел, как стекает человеческое тело, прижавшись к стене, на брусчатую мостовую. Для человека в черном свет погас и время остановилось навсегда, а для Сарвара то же самое время неожиданно потекло медленнее, чтобы юноша до конца своих дней вспоминал, как маленький кусочек раскаленного взорвавшимся порохом свинца, врываясь в тело, изгоняет из него душу, или то, что заменяет ее у таких вот, черных.

«Еще одного!» — донесся до Сарвара возглас из группы вооруженных работников «карательных органов», так о них с гордостью писали газеты.

Сарвар подошел слишком близко, чтобы его не заметили, иначе и быть не могло, тупик начинался почти что сразу же за поворотом в переулок, и Сарвар, влетев в переулок, невольно оказался рядом с ближайшей черной «эмкой».

Один из черных обернулся и пристально посмотрел на юношу.

— Мальчик, подойди поближе!

Сарвар заметил две шпалы в петлицах, хотел дать стрекача, но почему-то ему стало стыдно своей секундной слабости.

«Мужчина не должен показывать опасности спину!» — прошептал он и подошел к начальнику, ничем не выдавая своего волнения.

Большой начальник внимательно посмотрел на стоявшего перед ним юношу и сразу же нашел нужный тон речи.

— Я призываю тебя помочь нашим ребятам!

— Я не вооружен, — прошептал скорее, чем сказал, Сарвар, надеясь получить оружие, такой же пистолет «вальтер», о котором столько рассказывали, но увидеть который пришлось впервые при таких вот странных обстоятельствах.

— Твое оружие — твои глаза и твоя молодость! — усмехнулся двухшпалочный.

— Что мне надо делать?

— Слушай: мы пытались взять шпиона, японского, очень опасного преступника, но какая-то сволочь его предупредила. Уже троих наших уложил. Стреляет, как бог! Ждал нас, гад.

— Если его предупредили, почему он не бежал? — удивился Сарвар, польщенный тем, что такой большой начальник доверительно беседует с ним.

Как быстро он забыл, что такие же люди, в черном, два года назад увели с собой его отца и мать.

Но комиссар уже не смотрел на Сарвара и не слышал его, обратив свой взор на сотрудника, огромного, как башня Гыз-галасы. Тот вышел из подъезда дома, стоящего на углу тупика. И на руках у него была маленькая девочка в ночной рубашонке, прикрытая тонким шерстяным одеяльцем.

Улыбаясь довольно, сотрудник подошел к своему начальнику и доложил со смешинкой в голосе:

— Задание выполнено, товарищ комиссар второго ранга… — и добавил: — Вот, взял напрокат, ребенок — прелесть, ангел.

— Смотри, чтобы этот ангел у тебя не улетел.

Подошел еще один сотрудник, небольшого роста, чуть выше Сарвара, почти так же молодо выглядел, без лишних слов взял Сарвара за руку и без труда, играючи, вывернул ему ее за спину. Сарвар от неожиданности ахнул, попытался вывернуться, да где там, словно стальные тиски сжимали его руку.

— Не трепыхайся, не дергайся, все будет хорошо! — тихо шепнул сотрудник на ухо Сарвару, смотревшему с мольбой на комиссара.

Большой начальник взволнованно потер нос, напомнив этим Сарвару жест учителя по географии, Моисея Давидовича.

— Ну, с богом! — сказал комиссар сотрудникам. — Идите медленно, чтобы он все как следует разглядел.

— Ясно! — коротко ответил молодой и ткнул Сарвара в затылок «вальтером». — Пошли медленным темпом!