Вероятно, вы начинаете понимать, что со мной произошло, как в то время начал понимать и я. Радиация — или комбинация разных типов излучения — радикально изменила функции моего гипофиза. Имели значение и другие факторы. Когда-то, примерно сто пятьдесят тысяч лет назад, я специально изучил эндокринологию, и мне, кажется, удалось в этом разобраться. Если мои вычисления верны, вероятность того, что со мною случилось, — один ко многим миллиардам.
Конечно, процессы распада и старения в моем организме не прекратились, но их скорость уменьшилась приблизительно в пятнадцать тысяч раз. Каждые сорок пять лет я старею на один день. Так что я не бессмертен. За сто восемьдесят прошедших тысячелетий я постарел на одиннадцать лет. Сейчас мой физический возраст — тридцать четыре года.
Сорок пять лет — это мой день. Около тридцати лет я бодрствую, а затем сплю примерно пятнадцать. Мне повезло, что мои первые несколько «дней» не пришлись на время полного распада общества и дикости, иначе я бы не пережил первые периоды сна. Но я их пережил, понял систему и в дальнейшем смог позаботиться о своем выживании. С тех пор я спал примерно четыре тысячи раз и выжил. Возможно, когда-нибудь мне не повезет. Возможно, когда-нибудь, несмотря на все меры предосторожности, кто-то обнаружит и вскроет пещеру или убежище, где я укрылся на период сна. Но это маловероятно. У меня есть годы на подготовку такого места и опыт четырех тысяч ночевок. Вы можете тысячи раз пройти мимо и ни о чем не догадаетесь, а даже если что-то заподозрите, не сумеете туда проникнуть.
Нет, мои шансы выжить между периодами бодрствования намного выше, чем мои шансы выжить в сознательный, активный период. То, что я прожил их так много, можно назвать чудом, несмотря на разработанные мною способы выживания.
А это хорошие способы. Я пережил семь больших атомных и суператомных войн, которые сводили население Земли к горстке дикарей, сбившихся вокруг нескольких стоянок на мизерных площадях, еще пригодных для обитания. А в другие времена и в другие эпохи я побывал в пяти галактиках, не считая нашей собственной.
У меня было несколько тысяч жен, но всегда по одной — я родился в эпоху моногамии, и эта привычка укоренилась. Я вырастил несколько тысяч детей. Конечно, я не мог оставаться с одной женой больше тридцати лет и должен был исчезать, но тридцати лет хватало нам обоим, особенно если учесть, что она старела с нормальной скоростью, а я практически не старел. Безусловно, это порождало проблемы, но я с ними справлялся. Когда я женился, то женился на девушке значительно моложе себя, чтобы впоследствии разница в возрасте не стала слишком заметной. Скажем, мне тридцать, и я женюсь на шестнадцатилетней девушке. Когда приходит время ее оставить, ей сорок шесть, а мне по-прежнему тридцать. И лучше для всех, что после пробуждения я не возвращаюсь. Если она к тому времени жива, ей уже за шестьдесят, и ей не доставит радости встреча с молодым мужем, вернувшимся из мертвых. А я оставлял ее хорошо обеспеченной, состоятельной вдовой, завещая ей деньги или то, что в ту конкретную эпоху обеспечивало богатство. Иногда это были бусы и наконечники для стрел, иногда — запасы зерна, а один раз — это была необычайная цивилизация — даже рыбья чешуя. Я никогда не испытывал трудностей с получением денег или того, что их заменяло. После нескольких тысяч лет практики труднее стало вовремя остановиться, чтобы не привлечь внимания чрезмерным богатством.
Естественно, мне всегда удавалось и это. По понятным вам причинам я никогда не стремился к власти и никогда не давал людям повода заподозрить, что чем-то от них отличаюсь. Обычно я каждую ночь по нескольку часов лежу и размышляю, делая вид, что сплю.
Но все это важно не более, чем я сам. Я рассказал это лишь затем, чтобы вы поняли, откуда я узнал то, о чем сейчас вам скажу.
Мне незачем вас убеждать. Ничего изменить вы не сможете… а узнав все, и не захотите.
Я не пытаюсь на вас повлиять или куда-то вас повести. Прожив четыре тысячи жизней, я был кем угодно, только не вождем. Этого я избегал. Да, я нередко бывал богом среди дикарей, но только для того, чтобы выжить. Я использовал силы, казавшиеся им магией, для поддержания порядка, а не для того, чтобы куда-то их вести, и не для того, чтобы от чего-то их удерживать. Если я учил их пользоваться луком и стрелами, то причиной тому был голод. Я видел, что существующий порядок вещей необходим, и никогда не пытался его нарушить.
Не нарушит его и мой рассказ.
Вот главное — единственным бессмертным организмом во Вселенной является человеческая раса.
Во Вселенной были и есть другие расы, но они уже вымерли или вымрут в будущем. Когда-то, сто тысяч лет назад, мы изучили их с помощью прибора, который регистрировал присутствие мысли, присутствие разума, насколько бы чужд и удален он ни был, и получили все данные о них. А пятьдесят тысяч лет назад этот прибор был открыт вновь. Число разумных рас практически не изменилось, но лишь восемь из них существовали пятьдесят тысяч лет, и все эти восемь рас одряхлели и теперь угасали. Они прошли пик своего могущества и шли к гибели.
Они достигли предела своих возможностей — а такой предел существует всегда, — и другого выхода, кроме смерти, для них не было. Жизнь всегда динамична и статичной быть не может.
Именно это я пытаюсь вам рассказать, чтобы вы никогда больше не испытывали страха. Только та раса, которая периодически разрушает себя и свои достижения, может пережить, скажем, шестьдесят тысяч лет разумной жизни.
Во всей Вселенной одно человечество достигло высокого уровня интеллекта, не достигнув высокого уровня здравого смысла. Мы уникальны. Мы уже по крайней мере в пять раз древнее любой другой существовавшей расы как раз потому, что его у нас нет. Не раз человек чувствовал, что в безумии кроется нечто удивительное. Но только высокий уровень культуры дает человеку возможность осознать, что он коллективно безумен, что он будет вечно сражаться с собой, разрушать себя — и возрождаться на пепелищах.
Феникс, птица, которая периодически сжигает себя в пламени и тут же рождается обновленной, чтобы прожить еще тысячелетие, и повторяет этот цикл вечно, является мифом лишь условно. Она существует, и она единственна.
Этот феникс — вы.
Ничто не в силах уничтожить вас, тем более теперь, когда многие высокоразвитые цивилизации разнесли ваше семя по планетам тысяч солнц, забросили в сотни галактик, чтобы вновь и вновь следовать тому же закону. Тому закону, что установился сто восемьдесят тысяч лет назад. Во всяком случае, я так думаю.
Я не могу быть уверенным в этом, потому что сам убедился, что те двадцать-тридцать тысяч лет, которые проходят между падением одной цивилизации и подъемом следующей, уничтожают все следы. За двадцать-тридцать тысяч лет память становится легендами, легенды становятся суевериями, а потом даже суеверия исчезают. Металлы ржавеют, рассыпаются и возвращаются в землю, а ветер, дождь и джунгли разрушают и истирают в пыль камень. Меняются сами очертания континентов, приходят и уходят ледники, и через двадцать тысяч лет города оказываются покрытыми милями земли или милями воды.
Поэтому я не могу быть уверенным. Возможно, первая известная мне катастрофа не была первой; цивилизации могли подниматься и падать и до меня. Если так, то это лишь усиливает сказанное мною; тогда получается, что человечество смогло прожить больше ста восьмидесяти тысяч лет, свидетелем которых я стал, и сумело пережить не только те шесть катастроф, первую из которых я считал началом костра феникса.
Но если не считать того, что мы так основательно распространили свое семя среди звезд, что нас не сможет уничтожить ни смерть Солнца, ни его превращение в сверхновую, — прошлое значения не имеет. Лур, Кандра, Траган, Ка, Му, Атлантида — эти шесть знакомых мне цивилизаций исчезли без следа, как примерно через двадцать тысяч лет исчезнет и эта, но человеческая раса выживет и будет жить вечно.
Это знание поможет вам сохранить мужество теперь, в 1954 году по вашему летоисчислению, когда вас гложет тревога. Я надеюсь, вам поможет мысль о том, что грядущая атомная война, которая, возможно, произойдет еще при жизни вашего поколения, не станет катастрофической. Для этого она придет слишком рано, прежде, чем вы разработаете по-настоящему сокрушительное оружие, которым человек столько раз овладевал ранее. Да, вас отбросит назад. Наступят темные века. Потом, напуганные тем, что назовут Третьей мировой войной, люди сочтут, что обуздали свое безумие… им всегда так кажется после умеренных атомных войн.
