«Небо ли такое белое…» Небо ли такое белое Или солью выцвела вода? Ты поешь, и песня оголтелая Бреговые вяжет повода. Синим жерновом развеяны и смолоты Водяные зерна на муку. Голубой простор и золото Опоясали твою тоску. Не встревожен ласкою угрюмою Загорелый взмах твоей руки. Все равно – Архангельском иль Умбою Проплывать тебе на Соловки. Все равно под стоптанною палубой Видишь ты погорбившийся скит. Подпевает тебе жалоба Об изгибах тамошних ракит. Так и хочется под песню свеситься Над водою, спихивая день… Но спокойно светит вместо месяца Отразившийся на облаке тюлень. 1917 Пропавший месяц Облак, как мышь, подбежал и взмахнул В небо огромным хвостом. Словно яйцо, расколовшись, скользнул Месяц за дальним холмом. Солнышко утром в колодезь озер Глянуло – месяца нет… Свесило ноги оно на бугор, Кликнуло – месяца нет. Клич тот услышал с реки рыболов, Вздумал старик подшутить. Отраженье от солнышка с утренних вод Стал он руками ловить. Выловил. Крепко скрутил бечевой, Уши коленом примял. Вылез и тихо на луч золотой Солнечных век привязал. Солнышко к небу глаза подняло И сказало: «Тяжек мой труд!» И вдруг солнышку что-то веки свело, Оглянулося – месяц как тут. Как белка на ветке, у солнца в глазах Запрыгала радость… Но вдруг… Луч оборвался, и по скользким холмам Отраженье скатилось в луг. Солнышко испугалось… А старый дед, Смеясь, грохотал, как гром. И голубем синим вечерний свет Махал ему в рот крылом. 1915 О родина! О родина, о новый С златою крышей кров, Труби, мычи коровой, Реви телком громов. Брожу по синим селам, Такая благодать, Отчаянный, веселый, Но весь в тебя я, мать. В училище разгула Крепил я плоть и ум. С березового гула Растет твой вешний шум. Люблю твои пороки, И пьянство, и разбой, И утром на востоке Терять себя звездой. И всю тебя, как знаю, Хочу измять и взять, И горько проклинаю За то, что ты мне мать. 1917 «Свищет ветер под крутым забором…» Свищет ветер под крутым забором, Прячется в траву. Знаю я, что пьяницей и вором Век свой доживу. Тонет день за красными холмами, Кличет на межу. Не один я в этом свете шляюсь, Не один брожу. Размахнулось поле русских пашен, То трава, то снег, Все равно, литвин я иль чувашин, Крест мой как у всех. Верю я, как ликам чудотворным, В мой потайный час. Он придет бродягой подзаборным, Нерушимый Спас. Но, быть может, в синих клочьях дыма Тайноводных рек Я пройду его с улыбкой пьяной мимо, Не узнав навек. Не блеснет слеза в моих ресницах, Не вспугнет мечту. Только радость синей голубицей Канет в темноту. И опять, как раньше, с дикой злостью Запоет тоска… Пусть хоть ветер на моем погосте Пляшет трепака. 1917 «Заметает пурга…» Заметает пурга Белый путь. Хочет в мягких снегах Потонуть. Ветер резвый уснул На пути; Ни проехать в лесу, Ни пройти. Забежала коляда На село, В руки белые взяла Помело. Гей вы, нелюди-люди, Народ, Выходите с дороги Вперед! Испугалась пурга На снегах, Побежала скорей На луга. Ветер тоже спросонок Вскочил Да и шапку с кудрей Уронил. Утром ворон к березоньке Стук… И повесил ту шапку На сук. 1918 Пришествие 1 Господи, я верую!.. Но введи в свой рай Дождевыми стрелами Мой пронзенный край. За горой нехоженой, В синеве долин, Снова мне, о Боже мой, Предстает твой сын. По тебе молюся я Из мужичьих мест; Из прозревшей Руссии Он несет свой крест. Но пред тайной острова Безначальных слов Нет за ним апостолов, Нет учеников. 2 О Русь, Приснодева, Поправшая смерть! Из звездного чрева Сошла ты на твердь. На яслях овечьих Осынила дол За то, что в предтечах Был пахарь и вол. Воззри же на нивы, На сжатый овес, – Под снежною ивой Упал твой Христос! Опять Его вои Стегают плетьми И бьют головою О выступы тьмы… 3 Но к вихрю бездны Он нем и глух. С шеста созвездья Поет петух. О други, где вы? Уж близок срок. Темно ты, чрево, И крест высок. Вот гор воитель Ощупал мглу. Христа рачитель Сидит в углу. «Я видел: с ним он Нам сеял мрак!» «Нет, я не Симон… Простой рыбак». Вздохнула плесень, И снег потух… То третью песню Пропел петух. 4 Ей, Господи, Царю мой! Дьяволы на руках Укачали землю. Снова пришествию Его Поднят крест. Снова раздирается небо. Тишина полей и разума Точит копья. Лестница к саду твоему Без приступок. Как взойду, как поднимусь по ней С кровью на отцах и братьях? Тянет меня земля, Оцепили пески. На реках твоих Сохну. 5 Симоне, Петр… Где ты? Приди. Вздрогнули ветлы: «Там, впереди!» Симоне, Петр… Где ты? Зову! Шепчется кто-то: «Кричи в синеву!» Крикнул – и громко Вздыбился мрак. Вышел с котомкой Рыжий рыбак. «Друг… Ты откуда?» «Шел за тобой…» «Кто ты?» – «Иуда!» – Шамкнул прибой. Рухнули гнезда Облачных риз. Ласточки-звезды Канули вниз. 6 О Саваофе! Покровом твоим рек и озер Прикрой сына! Под ивой бьют Его вои И голгофят снега твои. О ланиту дождей Преломи Лезвие заката… Трубами вьюг Возвести языки… Но не в суд или во осуждение. 7 Явись над Елеоном И правде наших мест! Горстьми златых затонов Мы окропим твой крест. Холмы поют о чуде, Про рай звенит песок. О верю, верю – будет Телиться твой восток! В моря овса и гречи Он кинет нам телка… Но долог срок до встречи, А гибель так близка! Уйми ты ржанье бури И топ громов уйми! Пролей ведро лазури На ветхое деньми! И дай дочерпать волю Медведицей и сном, Чтоб вытекшей душою Удобрить чернозем… Октябрь 1917 |
