Я сошел с полотна и углубился в лес, где еще лежал сыпучий и мокрый снег. Голос невидимой птицы звучал все громче, и наконец я увидел ее. Большой серый дрозд сидел на вершине гигантской сосны и аукал все так же спокойно, однотонно. Я подошел ближе, но осторожная птица снялась с тревожным сухим храпом — «хррр-трррр», полетела над лесом. Я узнал ее. Деряба! Один из самых больших дроздов величиною немного поменьше галки[15]. Я знал деряб по осеннему пролету, когда они редкими растянутыми в небе стаями летели в октябре над городом, роняя этот знакомый дроздовый храп. Но я никогда не слыхал их песни и путал с крупными рябинниками, которые в лесу встречаются чаще всего. Впоследствии я нашел осенью мертвого, недавно подстреленного дерябу и уже точно разглядел его внешность. Он был весь буросерый с верхней стороны и белый со слабой охрой на боках грудки. И по этой белизне и охре словно отпечатаны чистой краской равномерные темные пятна-капли. В общем, дрозд напоминал вдвое увеличенного певчего. «Так вот ты какой, деряба!» Я с сожалением положил птицу под куст. Кому он понадобился без нужды? Но мне этот убитый дрозд сослужил хорошую службу — я безошибочно стал отличать деряб от рябинников, ведь у рябинников окраска верха трехцветная (серая шея, бурая спинка, темноватый хвост).

Под Свердловском дерябы прилетают иногда уже к 10 апреля, и вскоре в высоких сосновых борах, чередующихся с полянами и лугами, уже слышен их голос. Самцы поют с зари до полудня и вечером, на закате. Этот одинокий дрозд никогда не селится колониями, как рябинник, и, если дерябы заняли свой участок, Другую пару встретишь не ближе, чем в полукилометре. Гнездится дрозд высоко, а дает всего две кладки по 4–3 птенца. В остальном образ жизни его сходен со всеми дроздами. Он кормится летом по лугам и опушкам, добывая червей. Осенью сбирает ягоды, летает и в городские сады вместе с рябинниками. Отлет происходит растянуто, от средних чисел сентября до конца октября. Но большинство деряб уходит в сентябре.

В клетках, даже у завзятых птицеловов, деряба не встречается. Поймать осторожную редкую птицу — высший класс ловли, а он доступен немногим. Единственная возможность завладеть дерябой — поймать его в самолов на прикорме, куда часто дрозды любят летать (например, луговина, опушка). Деряба-выкормыш (обученный) или пойманный молодым в хороших заботливых руках выживает по двадцать лет. Крупной величины дрозда чураться не следует. Ест он немного, ничуть не больше певчего. Петь громко в клетке начинает с февраля, иногда поет и осенью в сентябре. Это более спокойный дрозд, чем черный или певчий. Но и ему нужна клетка с мягким верхом и лучше ящичная с редкими, на 3–4 см деревянными прутьями. Корм как для всех дроздов, но с большим добавлением рябины или мелких яблочек. К летнему корму добавляются мучные и дождевые черви, рубленая зелень.

Дрозд-рябинник. Самый обыкновенный дрозд, которого знают даже несведущие люди и за которого принимают всех остальных наших дроздов: певчего, белобровика, дерябу и других.

Рябинник действительно одна из самых заметных крупных и крикливых певчих птиц нашего леса. Появляясь рано, иногда в первых числах апреля (например, в 1965 году), рябинники держатся до глубокой осени. Основной отлет идет в октябре, но отдельные пары этих дроздов и даже стайки остаются в урожайные на рябину годы и зимуют. Я встречал рябинников в городских садах и в декабре, и в январе. Рябинник — пример птицы умножающейся. Распространение садов и мелкоплодных яблонь-сибирок дает ему надежную кормежку на большую часть года.

Вот почему шумные колоний этих крупных, сизоголовых, буроспинных дроздов теперь можно найти в любом пригородном сосняке. Стоит человеку появиться в границах такой колонии, как десятки птиц с отчаянным криком, взвизгиванием и чаканьем налетают на него, брызгают пометом, верещат и мелькают перед лицом. Иной растерявшийся от внезапного нападения, берегущий глаза и одежду турист задает стрекача или по крайней мере с проклятьем отходит подальше.

Гнездование колониями выгодно для сохранения дроздов, и этим пользуются не только они, а всякие другие птички. Обычно в сообществе рябинников, или рядом с ними, по краям гнездятся зяблики, лесные коньки, вьюрки, овсянки и дрозды-белобровики. Они используют мощную защиту гнездовой колонии от ястребов и сорок.

Но все-таки иногда такая чересчур шумная защита приводит к обратным результатам. Мальчишки и досужие люди, под видом туристов шатающиеся (иначе не скажешь о них) по пригородным лесам и занятые тем, что рубят березы «для сока», жгут костры, обламывают макушки у елей, с радостью зорят открытые гнезда рябинников, выбирают яйца.

Очень хитро поступают сороки. Я видел, как охотятся весной сорочьи пары. Одна сорока залетает на край колонии и начинает стрекотать, поднимает шум и гвалт. Все дрозды кидаются на проклятую хищную воровку, преследуют ее далеко с невообразимым гомоном, а в это время другая сорока совсем тихо подбирается к оставленным гнездам, пьет яйца и пожирает неоперенных птенцов.

Из всех дроздов рябинник поет наиболее плохо. Его песня — непрерывная скрипящая нестройная трель, которая и утром и днем слышна в окрестностях колонии. Часто эти дрозды поют на лету, совершая нечто вроде токового полета над лесом.

Для содержания в клетке этот дрозд мало пригоден из-за своей песни, крупной величины и беспокойного нрава. Привыкают рябинники хорошо, но вряд ли кому из любителей понравится их верещание, взвизгивание и постоянное «ка-ча-ча», которым они встречают хозяина.

Самым лучшим отличием этих дроздов служит их крик, не сходный ни с храпом деряб, ни с циканьем певчих. Заметна и трехцветная окраска верха — серая голова, коричневая спина, черноватый хвост. Пятна на груди неравномерные, а собраны в сгустки по бокам.

Рябинников[16] изредка ловят осенью на ягодных токах или случайно, когда они забегают на ток в поисках червей.

Дрозд-белобровик. Самый маленький дроздик, поменьше певчего и как-то тоньше. Хорошо различается ясными белыми бровями и нечеткими продолговатыми штрихами по бокам грудки (у певчего дрозда крапины кругловатые и равномерно осеивают всю грудь и брюшко). Позывка звучит как долгое «тсиии» или глухое «кук-кэк». Пение белобровика — громкая нисходящая гамма вроде: «ю-рю-рю-рю, рю-рю-ри-ри-ри», дополняемая разнообразным скрипом и щебетанием, как у рябинника. Прилетает на Средний Урал раньше певчего дрозда, иногда уже и 5–7 апреля, часто вместе с рябинниками. Отлетает в середине октября. Селится в колониях рябинников или в одиночку. Гнезда делает невысоко, а также на земле. Поет чаще утром и вечером, на заре.

Птицы с чистой красивой гаммой редки, чаще песня обильна трещанием.

Ловят этих дроздов так же, как и певчих, — на прикормку. Все условия содержания сходны с певчим дроздом.

Редкая птица носит такое лесное утреннее имя. И зарянка вполне его заслуживает не только голосом, чаще всего раздающимся в лесу на утренней и вечерней заре, но и своей «заревой» грудкой, горлом и лобиком, окрашенными в яркий оранжево-красный цвет. Добавьте к «дроздовому» облику птички очень большие круглые глаза, и вот она — зарянка, которую так же, как горихвостку и пеночку-пересмешку, часто называют «малиновкой».

Обычно во всех описаниях утра в лесу, сделанных несведущими писателями, присутствует «чудесное пение зарянок». Но мы с вами — люди, знающие птичек до тонкости, и потому скажем прямо, что пение зарянок более чем скромное и гораздо хуже всех восторженных отзывов о нем. Это недлинная сыпучая нестройная трель, нечто вроде: «цви-кис, цири-цири-цы-цвы-ки…», которую поющий самец зарянки усердно повторяет, сидя на вершине ели или другого высокого дерева. Трель зарянки не музыкальна, ни в какое сравнение не идет она с торжественным голосом певчего дрозда, но все-таки в весеннем, еще не одетом лесу она производит приятное впечатление, слушается с удовольствием — ведь с тем же чувством встречаешь первое тепло, первый цветок медуницы, первую травку на пригретом косогоре.