Сергей обвел тускнеющим взглядом спальню. Если подтащить стул, то можно будет облокотиться и…

— Нет! — отрезало божество. — Вставай! Я и так достаточно долго вожусь с тобой, и сказать по правде, мне это уже изрядно поднадоело. Хей, приятель, да что с тобой? Я думал, что имею дело с настоящим мужчиной, но сдается мне, что вовсе не так крут, как хотел казаться вначале! Или все не так? Вставай, пока у меня еще есть желание помогать решать твои пустяковые проблемы. Так как — мы все еще напарники?

— Да — послушно выдохнул Сергей и приподнялся на руках.

Боль тут же всколыхнулась обжигающей волной. Прошла по телу, напоминая о том, что этот мир создан для нее…

Сергей подогнул ногу и попытался встать на одно колено. Потом он закричал. Он кричал до тех пор, пока не охрип. Все, что было до этого, казалось просто пустой забавой.

— Точно! — Довольно проговорило божество. Оно словно упивалось чужой болью, получало неземной кайф. Сергей даже сумел вообразить, как оно довольно потирает руки, и кусочки глины опадают в такт его движениям.

Позже, Сергей уперся ладонями в дверку шкафа, и одним, ослепительным рывком встал на ноги. В глазах вспыхнули солнца, сжигая дотла, заставляя шевелиться волосы на голове, словно обугленные былинки. От боли он обмочился, и от того стало еще больнее. И страшнее…

Он стоял, упираясь в шкаф, и тихий хруст был похож на скрежет адских жерновов, что перемалывали души грешников. Этот хруст отзывался во всем теле, и от него было не по себе.

Сергей беспомощно улыбнулся и поседел.

Потом он рывком распахнул дверцу шкафа, с трудом удержав равновесие. Каждая минута пребывания на ногах казалось вечностью. Десятки, сотни маленьких вечностей.

Где же эта гребаная коробка?!!!

Она притаилась в самом углу. Сергей выдернул ее, и уже не сдерживаясь, что есть силы, грохнул об пол. Коробка перевернулась, и ее содержимое разлетелось по комнате. Ключ выпал с тихим звоном и остался на полу, но Сергей этого уже не видел.

Он начал сползать вниз, цепляясь дверку шкафа, отчего та заскрипела, потом он разжал руки, и тьма приняла его в свои ласковые объятия.

Тишина была ужасной, пустой. В ней не было даже проблеска надежды. Она казалась вечной.

Надежда слушала тишину, закрыв глаза — тьма дополняла безмолвие ночи, казалась ее отражением. Если как следует захотеть, можно сделать так, чтобы исполнились самые заветные желания. Вот только пока что никто, так и не сумел сделать этого, никто из тех, о ком Надежда смогла сказать, что так и есть — этот парень поймал удачу, схватил ее за яйца и теперь вся жизнь впереди — одна хрустальная лестница на небеса.

Смех, да и только. Если подумать хорошенько, то можно было бы придти к выводу — это все слишком смахивает на дурной сон, чтобы быть явью. Вот только на этот раз все ее ощущения были… взаправдашними, если это слово имело смысл в мире иллюзий. Все было настоящим, или пыталось казаться таковым. Надежда еще сама не решила, как принимать все то, что произошло.

Ей же самой было не до смеха.

В этом мире было холодно. И сыро…

Надя открыла глаза. Последнее, что она помнила — тихий всхлип умирающего существа. Сколько же она провела без сознания? Судя по всему достаточно долго — ночь уходила. Звезды поблекли, готовясь раствориться в небесной глади.

Сначала она карабкалась по скользким доскам моста, затем мир как-то слишком подозрительно, тихо и ненавязчиво, растворился в тишине, чтобы вернуться вновь, холодным напоминанием — нет, милая, это совсем не сон. Этот мир не так хорош, как тот, оставленный тобой — но и в нем найдется местечко для тебя, для твоих желаний.

Было бы кому исполнять их!

Жданов-Рыба по-прежнему сверлила ее странным взглядом неподвижных глаз. Вернее глаза — она высунула из воды свою огромную голову и время от времени открывала и закрывала пасть, словно пытаясь, что-то сказать.

Возможно, так и было на самом деле. Надежда осторожно покосилась на рыбину. От мостика до водной глади было рукой подать, и рыба вполне могла схватить ее. С того места, где она находилась, Надежда отчетливо могла рассмотреть, как отражается луна в выпуклом глазе рыбы. Заметив, что она окончательно пришла в себя Жданов-Рыба нетерпеливо мотнула головой. Надежда заметила, что рыбе стоило большого труда держаться у поверхности — она шевелила широкими плавниками, пуская волны, что искажали серебряный отблеск луны.

(Давай же детка, не заставляй меня ждать!)

Надежда осторожно, стараясь не поскользнуться, приподнялась на колени. Рыба открыла пасть, полную зубов. Оттуда дохнуло отвратительным смрадом гниющего мяса. Надя шатнулась, хватаясь за хлипкие перила. Хотя, опасаться рыбы, скорее всего не стоило — при желании та давно бы утащила ее на дно своего пруда, пока Надежда была без сознания.

(Лакомый кусочек для каждой уважающей себя рыбы — вот что ты имела в виду!)

Рыба издала тонкий протяжный свист, словно пытаясь, что-то сказать. Надежда оглянулась — отсюда дом был не виден, впрочем, у нее даже и в мыслях не было возвращаться туда.

Боль вернулась сразу же, как только она подумала об этом. Надежда застонала, и прикусила губу.

Рыба вновь попыталась привлечь ее внимание — только на этот раз свист был больше похож на шипение.

Надежде подумалось, что рыбине явно что-то от нее нужно. Она свесилась с мостка, готовая, тем не менее, в любой момент отпрянуть. Рыбина одобрительно шевельнула плавниками.

Она была прекрасной — даже сейчас, ночью. Чешуйки чуть поблескивали, а спинной плавник вздыбился острыми краями, как гребень петуха.

Надежда против воли протянула руку, прикоснувшись к широкому рыбьему лбу.

Тотчас же она почувствовала странную вибрацию, которая от рук передалась всему телу. И от этого ей на миг стало так хорошо, как никогда раньше. Словно от рыбы исходили волны счастья, ощущая которые, хотелось петь, позабыв обо всем.

А потом все прошло, и Надежда почувствовала, как у нее в голове, возник протяжный, тихий голос.

— Хей, милая, это был славный ужин, не так ли?

Надежда испуганно отдернула руку. Голос, что прозвучал в голове — он был такой… настоящий. И от него становилось действительно не по себе.

Рыба вновь зашипела. Более требовательно.

(Не заставляй меня терять терпение, крошка. Все, что от тебя требуется — протянуть руку, и выслушать. Надеюсь это не слишком сложно для твоего умишка?)

Надя вновь коснулась рыбы. На этот раз, все было похоже на удар током. Голос в голове стал колючим, жестким, он звучал, заставляя морщиться…

— Быть может все не так, как ты представляла в своих снах, но я скажу тебе — ты здесь детка, и это такой же непреложный факт, как и то, что земля круглая, а три слона, на которых она держится — всего лишь гребаная сказка для умственно отсталых.

— Это… сон? — прошептала чуть слышно Надежда, но Жданов-Рыба все равно услышала ее.

— Это не сон, малышка, совсем не сон. Но на твоем месте я не слишком бы заостряла внимание на таких пустяках, детка. И если ты думаешь, что сможешь проснуться, то даже и не надейся — это не сон, как бы тебе не хотелось.

— Что тебе нужно? — пробормотала Надя сквозь слезы.

Рыба дернула головой, отчего Надежда чуть не свалилась вниз, но все же удержалась, не отнимая руку от холодного и скользкого рыбьего лба.

— Не злоупотребляй моим терпением, прошу тебя. И прежде чем мы продолжим, я скажу тебе еще кое-что — знаешь, дорогуша, рыбья память недолга — чуть более четвертинки часа, и кто знает, буду ли я по истечении пятнадцати минут все той же доброй Жданов-Рыбой. Так что постарайся запомнить своим куриным мозгом то, что я пытаюсь втолковать тебе уже целых пять минут.

Надежда только моргнула, не пытаясь перечить золотой рыбе. Убедившись, что до нее дошел смысл сказанного, рыба удовлетворенно фыркнула, снова обдав Надю волной зловония, и продолжила, вернее, продолжил голос в голове Надежды, в котором были и боль и страх, и восторг и ликование, и все-все-все, что только возможно…