“Фрагмент текста ”. Реализовав по отношению к “тексту” свою способность к указующей, вычленяющей деятельности, человек получил “фрагмент текста”.
“Словесно-речевая структура”. Реализовав в “словесно-речевой структуре” свои экзистенциальные силы, свою “индивидуальность”, человек приписывает “индивидуальность” самой “словесно-речевой структуре”.
Обыденный субъект (в сравнении с эмпирическим и теоретическим) наиболее близок субъекту практическому, которому безразлично слово как элемент логической деятельности. Практический субъект использует слово “только в обстоятельствах своего насущного дела” (Артсег 1993: 7). Для него необходимы не понятие “образ”, не “вещь по видимости”, но сама вещь (картина как вещь, текст как вещь), как бы эту вещь ни называли другие субъекты.
Обращением к практическому субъекту, т. е. к предлогической деятельности, завершается наша логическая деятельность по выяснению содержания понятия “образ”.
В анализируемых примерах мы обнаружили не только указания на человека, на предмет, на вещь, но и на формы деятельности, на способы обращения человека с предметами своей деятельности, что оказалось скрытым от создателей дефиниций.
“Картина человеческой жизни” – “конкретная и в то же время обобщенная” – да к тому же “созданная”, т. е. являющаяся результатом человеческой деятельности.
“Словесный поэтический образ”, в нем “отождествляются (сближаются) противоречащие в широком смысле понятия”, т. е. опять же реализуется способность человека к “отождествлению (сближению)”.
Образ – “художественная целостность”, но “целостность” предполагает, что кто-то как-то что-то “целостно” организовал или “целостно” помыслил.
“Образ автора” – “индивидуальная словесно-речевая структура”, да еще и “пронизывающая” и “определяющая”, значит, и “образ автора”, и сама “словесно-речевая структура” являются результатом какой-то деятельности.
Да и сам “образ” есть образ чего-то, и это слово – “образ” – кто-то как-то употребляет в каких-то целях.
Произведя субъектно-семантическую разверстку понятия “образ”, мы тем самым выступили в роли рефлектирующего субъекта, избежали мы или нет заблуждений рефлектирующего субъекта, об этом может сказать другой субъект, взявший в качестве предмета своего высказывания данное высказывание.
“Рефлектирующий субъект считает, что он выяснил все основания употребления логических объектов и теперь знает, что это такое – человеческая деятельность.
На самом деле он выяснил только то, что человеческая мысль погружена во всевозможные человеческие заблуждения, ошибки, иллюзии, видимости, но что он при этом не владеет никакой вещью, но только всеми превращенными ее формами, поэтому ему и кажется, что он не только знает, как он овладел вещью, но и действительно овладел вещью”
(Артсег 1993: 324).
Литература
Артсег 1993: Артсег. Владелец вещи, или Онтология субъективности (Теоретический и исторический очерк). – Йошкар-Ола – Чебоксары, 1993.
Виноградов 1971: Виноградов В. В. О теории художественной речи. – М., 1971.
Гачев 1981: Гачев Г. Образ в русской художественной культуре. – М., 1981.
Павлович 1995: Павлович Н. Язык образов. Парадигма образа в русском поэтическом языке. – М., 1995.
Тимофеев 1963: Тимофеев Л. Основы теории литературы. – М., 1963.
Глава 4. Аналитическая филология
§ 1. Аналитизм
Проблема аналитизма в отечественной науке неоднократно ставилась в последние десятилетия – преимущественно лингвистами.
В частности, А. Ф. Лосев писал о двух принципах аналитического мышления.
“Принцип прерывности. Этот принцип требует решительно от всякой науки, и в том числе также и от лингвистики, чтобы наука оперировала четко раздельными и точно сформулированными категориями; <…> Всякий исследователь прежде всего расчленяет изучаемую им действительность, отделяет одни ее моменты от других и старается во что бы то ни стало внести раздельность в то, что раньше представлялось ему смутным и лишенными всяких определенных различий”
(Лосев 1982: 146–147).
“Принцип непрерывности. Уже первые шаги построения науки свидетельствуют о том, что между двумя элементами действительности, как бы они ни были близки один к другому, ничто не мешает помещать еще третий элемент, средний между двумя соседними элементами, а в двух образовавшихся отрезках помещать еще по одному элементу и т. д. до бесконечности. Ясно, что при таком понимании действительности одного принципа прерывности окажется весьма мало. Никакими соображениями или доказательствами нельзя заставить человеческий ум остановиться только на какой-нибудь одной прерывной точке действительности и не скользить от этой точки к другим точкам той же действительности в разных направлениях”
(Лосев 1982: 147).
Имея в виду сформулированные А. Ф. Лосевым два принципа аналитизма, будем стараться как можно точнее определять анализируемое текстуальное явление, наблюдать за авторами художественных произведений, какому имени какой предикат они приписывают, не забывая, что и наше – авторологическое – мышление подвержено этому же закону: имя – предикат, имя – предикат…
Традиции аналитизма в отечественной философии, литературоведении и лингвистике наиболее последовательно продолжены в трудах Артсега, тартуско-московской семиотической школы и проблемной группы “Логический анализ языка” Института языкознания РАН
(см.; Артсег 1993; Лотман 1994; Логический АЯ. Прагматика 19881).
В пределах аналитической лингвистики возникло направление, поставившее перед собою задачу подготовить “Алфавит человеческих мыслей” посоедством вычленения в языке “семантических поимитивов”.
«Определение того, “какие слова могут и какие не могут быть определены”, подготовка “Алфавита человеческих мыслей” – это, мне кажется, является или должно быть центральной задачей современной семантики”
(Вежбицка Анна. Из книги “Семантические примитивы” // Семиотика 1983: 230).
«Базовые реляционные понятия Сепира, фигуры Ельмслева, семантические компоненты Вейнрейха, семантические маркеры Бирвиша, элементарные смыслы Апресяна – все эти понятия несомненно представляют собой своего рода лингвистические эквиваленты лейбницевским “человеческим мыслям, которые мысленно представимы сами по себе и через комбинации которых возникают остальные наши идеи”»
(Вежбицка Анна. Из книги “Семантические примитивы” // Семиотика 1983: 234).
§ 2. Аналитическая филология (опыт словарной статьи)
Аналитическая филология (АФ) – способ мышления и метод исследования литературно-художественного произведения (ЛХП), включающий в себя несколько аспектов:
– авторологический, в пределах которого ЛХП рассматривается как форма объективации экзистенциальных сил автора;
– логический, в пределах которого ЛХП рассматривается как форма мышления (суждение);
– лингвистический, в пределах которого ЛХП рассматривается как форма речи.
АФ в ориентации на ЛХП учитывает:
– специфику литературно-художественной деятельности (метафоризация);
– специфику именующей деятельности (имя – предикат);
– специфику языковой деятельности (номинация).
АФ исходит из признания того факта, что филологическое мышление не мыслимо не только без литературно-художественного произведения, но и без критического высказывания о литературно-художественном произведении.
