Уже на берегу, отплевываясь от воды, он грубо отпихнул Мейса, тащившего его из воды.

– Что ты видел? Там кто-то был?

– Никого там не было, – угрюмо пробубнил Брайс. – Корабль как корабль, пустой…

Мальчишки с уважением глядели на него, а Брайсу хотелось плакать. Он знал, что никогда уже не забудет этот леденящий взгляд. Он понуро заковылял домой и даже не притронулся к еде, хотя всегда был полуголодный.

Ночью он проснулся в звенящей тишине от нехорошего предчувствия, которое никогда еще не подводило. Он встал с кровати и хотел пойти к матери, которая спала в другой комнате. Звук открываемой двери пригвоздил его к месту. Кто-то двигался бесшумно и быстро. В следующую секунду он услышал, как вскрикнула мать. Брайс испытал животный страх, заставивший его вжаться в тонкую плетеную стену, но не смотреть он не мог. Лицо матери оказалось почти перед его глазами, ее горло сжимала огромная рука, закованная в железо. Кто-то приподнял ее над землей.

– Где он?

– Я не знаю… Даже если бы знала, не сказала бы…

В следующую секунду раздался хруст позвонков, и Брайс увидел остекленевшие глаза матери. Он беззвучно закричал. Убийца, казалось, все равно услышал его, через прутья стены Брайс увидел красные глаза, в упор смотревшие на него. Потом услышал глухой звук упавшего тела. Его трясло, от слез он ничего не видел. Так его и нашли на утро, полуослепшего от плача, онемевшего от пережитого ужаса. По портовым лачугам поползли слухи, что за матерью Брайса приходили немерсис. Но никто им не верил, кто такая эта шлюха Айяна, чтобы за ней послали смертоносные тени? Корабля чужаков в порту наутро уже не было. Брайс, долгие ночи лежа без сна, думал, что если бы он не потревожил тогда их корабля, они не пришли бы за мамой. И кого она защищала до последнего вздоха? Кем был его отец, что за ним послали немерсис?

Постепенно воспоминания о той ночи потускнели, и он уже не был уверен, что кого-то видел. Он отправился в свое первое плавание на корабле из Ситча, просто спрятавшись в тюках с товаром. Работал за еду и постель, научился владеть кинжалом и мечом… Потом был наемником, торговцем, обзавелся даже своим кораблем, но потерял его в шторм… Жизнь была суровая, но лихая, бесшабашная. И все же на дне памяти жил испуганный мальчишка, он все так же беззвучно кричал и кричал там. И Брайс знал, что все дороги неумолимо влекут к встрече с немерсис. Теперь он не испуганный мальчик, а мужчина, он должен отомстить, или хотя бы попытаться. Поэтому он приплыл в Дарлог. По городу ходили дичайшие слухи, будто бы немерсис идут на Дарлог, королева сама оборотень и по ночам пьет кровь прохожих. В захудалой харчевне, где он остановился на ночлег, сально обсуждали прелести молодой королевы и ее возможный брак с гэльдоранцем. Ему захотелось самому взглянуть на девицу, он стал расспрашивать хозяина харчевни.

– Торговцев туда не пускает стража… Да ты и на торговца-то не похож, а на кого похуже, таких сразу в тюрьму…

Тем не менее, он рассказал, как пробраться поближе ко дворцу. Брайс сперва поверить не мог, что девушка на стене – это и есть королева Дарлога. Он стоял рядом и боялся ее запачкать своим присутствием, было в ней что-то чистое и цельное, за что не страшно умереть. И впервые Брайс чувствовал, что нашел то, ради чего стоит жить.

Луна уже давно скрылась за рваными тучами, а Брайс и Рэн все сидели в заброшенных покоях старого замка и разговаривали. Брайс рассказал о своем плавании к мысу Южного Рога, о диковинных обычаях других народов… Рэн с изумлением слушала и понимала, как мало она знает о мире. Кроме Ситча на востоке и юге было еще множество мелких государств, племен и народов. На Южных островах жили высокие смуглые люди, которые даже говорили на незнакомом наречии, на юге от Ситча, на окраине Топей, тоже жили болотные люди, они плавали на узких длинных лодках и привозили в Тимбару и другой портовый городок, Кинею, коренья, которые использовали лекари и знахарки в своих эликсирах. О племени, жившем на острове Эйна, даже Брайс знал совсем мало, они почти не торговали с севером, знали колдовство и приносили своим свирепым богам человеческие жертвы. Широко открыв глаза, Рэн с замиранием сердца слушала диковинные истории нового знакомого. Как много он знает, сколько всего видел! А она всю жизнь провела в своем замке добровольной пленницей!

– Мир так велик… хотела бы я когда-нибудь увидеть те острова, о которых ты рассказываешь, услышать сама чужую речь… – Рэн тяжело вздохнула и зябко повела плечами, время сказок заканчивалось.

– Возможно, когда все кончится, я покажу тебе все места, где сам побывал, – тихо ответил Брайс.

– Когда все кончится… да, возможно… – Рэн ни капли не верила в это, он видел по ее глазам, и тогда он кое-что придумал.

– Ты говоришь, что не видела мир за стенами дворца, я пообещал, что покажу его. И мы начнем с твоего города! – и поскольку Рэн непонимающе смотрела на него, продолжал. – Я покажу тебе не только стены и укрепления, ты увидишь своих людей, услышишь их разговоры, поймешь их надежды, попробуешь их жизнь!

И Рэн поняла, что хочет этого, предчувствие маленького приключения горячило кровь, окрасило румянцем щеки. Она быстро накинула плащ для тренировок, простой, темно-синий, из грубой шерсти. Брайс взял ее за руку, ему почему-то казалось, что он крадет ее, делает что-то непозволительное, но она сама хотела!

Словно убегая из собственного дворца, Рэн оглянулась и увидела в окнах Трэйда свет. Кольнуло неприятное чувство стыда, словно она совершает что-то запретное. Быть с Трэйдом было правильно, Брайс же казался ей опасным и непредсказуемым. Она тряхнула головой, прогоняя эти мысли, и повела его через узкие коридоры к выходу.

В городе было шумно и людно. В Дарлог приехали люди Трэйда, наемники с северных окраин, торговцы из Тимбары… В харчевнях не было пустых столов и комнат для ночлега, на запорошенных улочках они сталкивались с воинами несколько раз. Однажды в безлюдном переулке они увидели лучника с девушкой. Кольчуга и лук валялись в снегу, на девушке оставалась только сорочка, задранная до пояса, она обнимала мужчину и что-то бессвязно шептала. Брайс ухмыльнулся и подмигнул лучнику, а Рэн покраснела и глядела себе под ноги большую часть прогулки.

У харчевни Северных ворот они остановились. Через приоткрытую дверь до них доносились громкий хохот и пьяные песни. Брайс хотел пройти мимо, но Рэн влекло туда, в шум и веселье, она так устала от тишины заброшенного замка.

– Накинь капюшон, – прошептал он ей в самое ухо, и жаркая волна обдала ее щеки, так близко оказались его губы.

Быстрым движением она набросила ткань на золотые волосы, и оба вошли внутрь. Камин коптил и почти не давал тепла, но посетители не обращали на это внимания. Почти все столы были заняты веселящимися солдатами и горожанами, полураздетые служанки охотно позволяли хватать себя где пониже, пока разносили выпивку и мясо, несколько даже сидели на коленях пирующих и пьяно хихикали. Брайс почти силой потащил опешившую девушку к дальнему пустому столу, свирепо глядя по сторонам, не возникнет ли у мужчин желания тронуть Рэн. Едва дыша от страха, она вцепилась в Брайса.

– Не бойся, они тебе ничего не сделают. Они просто веселятся.

– Веселятся! Как можно веселиться, когда на нас движется целая армия? – воскликнула Рэн.

– Они знают, что скоро умрут, и надежды никакой нет. Так почему бы не порадоваться перед смертью, не пить, не любить женщин, не драться… Это единственное, что нам всем осталось.

Брайс видел, что она ни на минуту не забывает о грозящей гибели, что она словно вся заледенела от этого ожидания и не может по-настоящему радоваться ничему. Он взял две кружки кислого вина, Рэн закашлялась, но выпила свое. Несколько солдат затянули хмельными голосами песню. Рэн ее хорошо знала и в лучшем исполнении, от фальшивых нот она морщилась, но против воли тихонько подпевала.