К удивлению Брайса, на острове сохранился пирс. Хотя он и был таким ветхим, что стало ясно, как давно остров заброшен. Брайс помог Рэн выбраться из лодки, и вот они кучкой стоят на прогнившем пирсе и настороженно оглядываются вокруг. Над Угольным островом царила такая тишина, какой Рэн еще не доводилось слышать. Птицы успокоились и скрылись в гнездах, надежно укрытых в глубине скал. Казалось, это единственные живые существа здесь. Несколько человек остались охранять лодку, мужчины не хотели брать с собой Рэн. Она обиженно фыркнула.

– Тут же никого нет! Вы что, птиц испугались?

– Еще неизвестно, действительно Угольный остров необитаем… Здесь могут быть пираты, – Брайс хмуро оглядывал побережье, припоминая, что он слышал об этом месте. Все сведения были очень скудные: когда-то здесь добывали уголь и везли в Ситч и на Север, но потом произошел завал на шахтах, и остров забросили. Пригодной для чего-нибудь еще земли здесь не было, и скоро Угольный остров вымер. Правда, время от времени находились люди, которые останавливались там на день или два. Что происходило там с ними, они не говорили, но впредь старались плыть другими путями.

Трэйд тоже настороженно разглядывал черные карьеры, изрытые вниз и вглубь. Его не волновали легенды об острове, а вот пираты могли оказаться вполне реальной угрозой. Но кругом было тихо, и скоро любопытство пересилило тревогу, и они двинулись вглубь острова. На Хейе нечего было смотреть. На несколько лиг тянулся один и тот же унылый пейзаж: разрытые скалы, поросшие чахлой травой дороги и море вокруг… Почти в центре острова лежала небольшая долина, на краю которой ютились ветхие деревянные лачуги – домики угольщиков. У многих обвалились крыши и сгнили опорные столбы. Рядом с первым домиком валялся ржавый котелок для приготовления пищи. От ветра стены дрожали и поскрипывали.

– Мне не по себе от этого места… – пробормотала Рэн, глядя на заброшенные жилища.

– Тогда это тебе понравится! – Брайс махнул рукой в сторону долины, и она увидела рощицу низкорослых деревьев. Все они были усыпаны синими ягодами.

– Пойдем! Полакомимся местными деликатесами! – он озорно, по-мальчишески улыбнулся ей.

– Они могут быть ядовиты, – Трэйд еще старался сохранить серьезный вид, но Рэн и Брайс уже бежали к рощице.

Ягоды оказались удивительно вкусными; сочные, кисло-сладкие плоды окрашивали пальцы и губы в лиловый цвет. Они самозабвенно лазали по колючим зарослям, продираясь за ягодами через кусты. Рэн набрала для оставшихся на корабле целую корзину ягод.

Время клонилось к полудню, было жарко, и они, усталые и сытые, устроились на большом бревне. Рэн достала завернутую в плащ книгу, Брайс устроился у ее ног, а Трэйд лениво растянулся на черной нагретой земле. Вокруг была оглушающая тишина. Рэн не сразу поняла, что легкий многоголосый шепот раздается не у нее в голове, а, кажется, исходит прямо из недр острова. Она привстала, прислушиваясь. Мужчины крепко спали, она одна бодрствовала в этом таинственном мире. Голоса нежно шептали, уговаривали закрыть глаза, убаюкивали… И Рэн уснула…

В очаге ярко пылал огонь, освещая небольшую залу дворца золотистым светом. На полу играла Ивэйна со щенком, которого он подарил ей на пятилетие. Вообще-то он хотел подарить ей красивые гребни, купленные у южных торговцев, но Рэн с улыбкой сказала, что Ивэйна еще слишком мала для украшений.

Трэйд устало вытянул ноги поближе к огню. День выдался тяжелый: новые торговые пошлины вызвали бурю протестов, но восточные границы требовали надежных укреплений, он хотел усилить флот, а на все нужны средства. Его поражало то, с каким слепым упорством старейшины Совета отстаивают старые порядки, не замечая опасности со стороны Ситча. Он едва не вышел из себя, но Рэн легко положила руку ему на ладонь, давая понять, что поддерживает его. Это всегда действовало на Трэйда успокаивающе. Он устало потер виски. Наверное, это приходит с возрастом… Все больше тревог за столь тщательно оберегаемый им мир на границах объединенных королевств, за будущее детей…

Щенок на полу зашелся радостным лаем, Ивэйна пронзительно взвизгнула от радости и зарылась лицом в юбки Рэн. Трэйд ласково оглядел жену. Рэн почти не изменилась с того дня, шесть лет назад, как он впервые увидел ее. Она была все такой же красивой, но замужество и материнство сделали ее спокойнее и мягче. Она ласково улыбнулась им обоим, усаживаясь рядом. Трэйд вспомнил, как долго она не хотела привыкать к Гэльдорану, и хотя оба государства находились совсем рядом, сетовала, что он увез ее далеко от родины. Все здесь ей не нравилось и казалось чужим… его она тоже не любила. Сперва Трэйд думал, что его любви хватит с излишком, но он ошибался. Рэн пренебрегала ей, как чем-то ненужным, тяжкой обязанностью считала свои появления на пиршествах и Советах. Оставаясь с ней наедине, он ощущал ее враждебность, Рэн отдавалась ему отчужденно, стараясь после отодвинуться на широкой постели как можно дальше. Утешение молодая королева находила в одиночестве, укрываясь в нежилых комнатах огромного дворца.

Все изменилось, когда она забеременела. Сперва Рэн рыдала от досады и бессилия. Ребенок навсегда привязывал ее к нелюбимому мужчине и ненавистной стране! Но постепенно она успокоилась, стала не такой угрюмой и дикой, впервые он услышал, как она смеется. Когда Рэн впервые взяла на руки новорожденную дочь, она заплакала. Он и сам был готов плакать от радости. Он обнял ее, и Рэн не отстранилась. Ивэйна подарила им обоим много счастья. Теперь Трэйд не сомневался в любви Рэн. Он бережно укрыл ее плечи меховой накидкой и нежно положил руки на ее вздувшийся живот.

– Он родится совсем скоро, может, к новолунию… Я хочу назвать его Крэйном, – Рэн помрачнела. Всегда, когда она вспоминала брата, ее охватывала печаль. В полнолуние молодой правитель Дарлога исчез из дворца и не вернулся. Люди много чего говорили тогда, даже будто бы его убил один из хейлей, появившийся в округе. На хищника устроили травлю, загнав его далеко в горы. Он укрылся, истекая кровью, в одной из горных пещер. В Гэльдоране Рэн скорбила по брату, не зная даже места, где лежат его останки. Со временем скорбь стала не такой острой, но Рэн не забыла Крэйна. Трэйд кивнул, обнимая жену. Будет так, как она захочет, лишь бы выписанные с юга лекари успели добраться до Гэльдорана в срок…

Брайс, покачиваясь, плелся по причалу. Свежий морской ветер волновал кровь, развеивая хмель. «Проклятье!» – он длинно выругался и свернул с причала в город. Скоро рассветет, Рэн уже давно ждет его. Но возвращаться домой не хотелось. Домой! Брайс угрюмо хмыкнул. Эти четыре стены не были похожи на дом, ему вообще не нужен другой дом, кроме корабля. Корабль был его убежищем все эти долгие годы, но с Рэн пришлось выбирать: либо она, либо прежняя жизнь. Она по-прежнему была ему дорога, но временами чего-то отчаянно не хватало, Брайс чувствовал себя словно в клетке. Ему безумно хотелось снова почувствовать ветер в волосах, снова вступить в поединок с бурей, ощутить пьянящее чувство превосходства над стихией и свободу… Он вздохнул, открывая дверь. Рэн стояла посреди комнаты, длинные ресницы слиплись от слез.

– Доброе утро, Ваше величество! – Брайс шутливо склонился перед ней, пряча виноватую улыбку. Но она не улыбалась.

– Ты пьян.

– Я заглянул по пути в харчевню… Тэм Фосс только что вернулся из плавания…

– Что? Только не говори мне, что ты пьянствовал с этим бандитом!

– Он не бандит, Рэн, он предложил мне выйти с ним в море…

– Нет! – побелевшими губами прошептала Рэн. – Нет.

– Почему? Мы, как крысы, прячемся здесь уже шестой год! Про нас все забыли. А после того, как хейли вырезали половину Тимбары три года назад, не осталось никого, кто бы мог интересоваться нами.

– Ты хочешь вернуться в Тимбару, – сказала Рэн обреченно.

– Это единственное место, где я что-то смогу узнать про отца…